Даррен Шэн - Марш мертвецов
Я опасался поворачиваться к нему спиной, однако чувствовал, что он меня не убьет — не сейчас, по крайней мере. Открыв холодильник, я принялся искать пиво. Внутри все было заставлено банками с рукописными этикетками, о содержимом которых я предпочел не задумываться, поэтому скользнул по ним невидящим взглядом. От детской головы на предпоследней полке абстрагироваться не удалось, потому что мертвые невинные глаза смотрели на меня в упор. Аккуратно отрезанная, она уже почти перестала сочиться кровью, и, пока я пялился на нее в остолбенении, одна из последних капель, набухнув, упала в подставленную на другой полке миску.
— Пиво на второй сверху, — подсказал Вами тоном радушного хозяина. — За головой.
Меня передернуло, но я подавил дрожь, инстинктивно чувствуя: от моей реакции сейчас зависит все. Одно неверное движение, и это лицо будет последним, что я увижу. Сунув руки в холодильник, я осторожно взял голову за уши и сдвинул в сторону. Это ощущение холодной шелушащейся кожи я не забуду никогда. Освободив себе достаточно пространства для маневра, я пошарил за головой и вытащил пару банок пива, которые положил на нижнюю полку, чтобы вернуть голову на прежнее место. Прежде чем закрыть холодильник, я снова взглянул в эти детские глаза — пять? шесть лет? — и только потом взял пиво.
Вами бесстрастно принял у меня банку. Но, когда я убирал руку, он вдруг перехватил ее ни с того ни с сего. Я попытался вырваться, но Вами держал крепко. Улыбнувшись, он едва заметно покачал головой, и я перестал дергаться. Не говоря ни слова, он поставил свою банку с пивом и согнул мои пальцы в кулак. Потом вытянул мне указательный палец, направив его вперед, а сам откинул голову, выпятив подбородок. Медленно и плавно он подтянул мою руку к себе, так что указательный палец почти коснулся ямочки под нижней губой, где переплетались шеями его змеи. Я смотрел в упор на распахнутые пасти с ядовитыми зубами. И тогда Вами ткнул моим пальцем в ямочку.
Палец обожгло. Вскрикнув, я отдернул руку — Вами ее на этот раз выпустил и молча взял свое пиво. Я принялся потирать саднящий палец. Следа от укуса не было, но небольшой красный волдырь там надулся. Пососав палец, я снова его осмотрел. Кожа не прокушена, краснота уже спадает потихоньку.
— Как это… — начал я, но Вами меня тут же перебил:
— Там лежит папка… — Он кивнул на шкаф. — Принеси, пожалуйста.
В шкафу пачками громоздились папки, блокноты и разрозненные листы. Я оглядел все эти кипы, недоумевая, какую именно папку просит Вами. Уже хотел уточнить, но тут увидел сам — где-то на средней полке, тонкая, с надписью «Аюамарка», накарябанной в правом верхнем углу. Я передал ее Вами, и он, вытащив оттуда два листа бумаги, заскользил взглядом по второму. Потом, хмыкнув, отыскал красную ручку и что-то отметил. Страницу он протянул мне, ткнув в нижние строки. Точка алела напротив имени Адриана.
— Адриан Арне, — произнес он, передавая мне оба листа. — Садись. Пока туда не смотри. — Я послушно сел. — Никакого Адриана Арне я не знаю. По моим понятиям, мы с ним никогда не встречались. Не помню, чтобы он тогда был в переулке, и не помню, как вписывал сюда его имя… Я еще давным-давно заметил одну вещь, — продолжал он. — Как-то раз, просматривая свои старые записи, я наткнулся на пару имен, которых напрочь не помнил. А ведь должен был, раз собственноручно зафиксировал убийство во всех подробностях, но нет, никаких ассоциаций. Озадаченный, я полез просматривать все свои дневники — та еще работенка — и обнаружил шесть фамилий, то есть полдюжины убийств, на которые память никак не откликалась. Меня это, конечно, насторожило, но и заинтриговало тоже. Я всегда благоговел перед безумием. Потеря памяти могла бы стать первым признаком того, что я скатываюсь туда, в темную пропасть, которую всегда хотел исследовать. И я счел провалы в памяти своим шансом, возможностью посмотреть на жизнь под другим углом. Увы, на этом все и застопорилось. — Кажется, его это действительно удручало. — Никаких отклонений я за собой не замечал — ни тебе промахов, ни разговоров во сне, ни очнуться в незнакомом месте. Все тот же Паукар Вами, если не считать нескольких дыр в памяти. А потом, порывшись в архивах Дворца, я обнаружил вот это. — Он кивком указал на листы в моих руках. — Раньше где я только эти шесть имен не искал, все без толку, поэтому сделал копию с архивного списка и принес домой изучать. Там было много других имен, не имевших ко мне никакого отношения. Но некоторых я знал, а на некоторых других нашел досье. Я решил сыграть сам с собой в игру. Отметил все известные мне имена и те, которые нашел в архивных досье, красной точкой с левой стороны. Потом начал периодически просматривать список, проверяя, все ли имена я помню. И если обнаруживал, что какое-то выпало из памяти, отмечал красной точкой справа. А теперь можешь взглянуть.
Я пробежался глазами по двухстраничному списку имен. Там их было штук пятьдесят или шестьдесят. У большинства красная точка стояла слева, в том числе у меня и у Адриана (наши имена были вписаны от руки в самом конце). Над нами значились еще пять-шесть человек, тоже вписанных карандашом.
— Список древний, — пояснил Вами. — Устарел уже. Я пытался отыскать обновленный, но ту папку, на которую я наткнулся, куда-то переложили, и больше я ее не находил. Поэтому я пополняю список сам, когда мне попадаются аюамарканцы.
Практически у всех имен, отмеченных точкой слева, имелась такая же справа. Большую часть тех, где второй точки не было, я знал: Леонора Шанкар, Кончита Кубекик, Паукар Вами, я сам. Ама там не значилась вообще, и спрашивать о ней я не стал — не знает о ней Вами, и замечательно.
— Что это? — спросил я. — Кто все эти люди?
— Если не считать тех, кто не отмечен точкой справа, то понятия не имею. Их имена для меня пустой звук. Там есть шестеро, которых я, согласно записям в дневниках, убил, и добавилось еще пять, но что касается остальных… — Он пожал плечами. — Когда-то, судя по точкам, я их знал. А теперь нет.
— Кто такие аюамарканцы? Вы говорите, что распознали меня еще тогда, в первую встречу. Как?
— У нас одинаковые глаза. Пустой взгляд. По-другому не объяснить. Я уже столько таких перевидал — хотя большинство не помню, — что могу отличить на раз. Не знаю, что это значит, кто они, чем отличаются от остальных, почему они постоянно исчезают из памяти и из жизни. Но когда-нибудь, если не брошу поиски, я узнаю. Поэтому я и следил за тобой. Надеялся, ты меня наведешь на отгадку.
Я снова опустил взгляд на листы:
— Вы не убивали Адриана?
— Насколько я знаю, нет.
— И у вас нет соображений, что может значить список?