Василий Ефимов - В плену фиолетовых зеркал
— Что я получу за эту работу? — неожиданно спросил Винсент.
Демон изобразил на своей уродливой морде удивление, и ударил его ещё два раза.
— Посмотрим на твои мучения, может, заработаешь право на игру.
— Какую игру? — на спине вздулись три длинных ожога.
— Как-нибудь узнаешь, иди вперед, — спокойно и твёрдо приказал демон.
Винсент отправился вместе с омерзительным спутником вниз к пещере.
Он жалел, что у него нет такого хлыста, было бы приятно превратить этого типа в месиво.
— Мне что, тоже таскать эти штуки?
В ответ Винсент заработал ещё три глубокие жженые раны, пересекающие линиями грудь, часть спины и лицо. Из рассеченной щеки хлынула кровь.
— Иди за этим мусором, — демон показал на цепочку людей, которая отправлялась в пещеру за новой партией чего-то похожего на перекормленных личинок, чтобы пополнить и без того гигантскую кучу вяло двигающейся мерзости.
Сделав два шага в указанном направлении Винсент развернулся, взял в руки оранжевую грязь и швырнул её в глаза демону.
— Так, твое лицо выглядит лучше.
Рядом оказалось ещё два беса.
— Нет, — сказал оскорбленный, — я первый.
Демон взмахнул рукой. Огненная плеть, извиваясь, закрутилась вокруг Винсента. Демон отдернул руку обратно, тело грешника сжалось под петлями огненной «змеи». Винсент закричал от режуще-жгучей боли. Огненная плеть впивалась всё глубже в плоть. Подключились два других демона.
Винсент кричал от боли. Тело сжимал огненный кокон. Он не знал, сколько его жгли, плоть горела и кипела очень долго, прежде чем наступила темнота.
Винсент очнулся в целости и невредимости. Болело сердце, словно его доверху набили камнями.
— В болото его, — сказал демон. Кучка чертей подхватила грешника и понесла в чёрную траву. Они выбросили его в какой-то водоём и, смеясь убежали. Горячая вода издавала жуткий запах гниения. Винсент поплыл к берегу, но трясина поднялась со дна и заключила его в своих объятиях. Послышался женский шепот.
— Милый, милый Винсент, я так ждала тебя.
Никакие попытки выбраться не помогли. Болото засосало внутрь в тёмную тёплую мягкую гниль.
— Где же ты был так долго? — спросил женский шепот.
Винсент чувствовал, как погружается под воду, кишащую разной живностью. Пиявки облепили всё его тело. Трясина погрузила в себя, и уже не было видно ничего. Винсент пытался освободиться, как рыба, запутавшаяся в сетях, но его всё равно тянуло вниз.
— Ну-ну, мой милый не волнуйся, всё будет хорошо.
Воздух в легких кончился.
— Здорово! — подумал Винсент, — может, сейчас очнусь где-нибудь в другом месте? Но он ошибся. Остановилось сердце. Тело перестало слушаться, но продолжало всё ощущать. Присосавшихся пиявок становилось всё больше. Казалось, будто они боялись не успеть насосаться, пока кровь ещё тепленькая.
— Теперь ты здесь, ты дома, — звучал тот же шепот в голове, — теперь ты вернулся навсегда.
Винсент не пытался, и не хотел говорить тем, кто его так ждал.
Наступила тишина.
Что-то прогрызло живот, полезло внутрь, и стало там хозяйничать. Неизвестно сколько прошло времени, но Винсент знал, что с ним: он был живым гниющим трупом, которого едят. Прошла вечность безмолвия и «прекрасных» ощущений.
— Я бы могла ещё помолчать, ведь я знаю, ты бы хотел, чтобы я молчала. Вот я и решила недельку другую послушать твои мысли. Больше не могу, я так скучала по тебе. Может, поговорим?
— Чего ты хочешь? — мысленно спросил Винсент.
— Чтобы ты был со мною всегда, а я буду показывать тебе сны. Прекрасные сны, они понравятся тебе.
— Я так не думаю.
«Поле после битвы. Стервятники кружили над ним, убитым здесь. Две птицы спустились, сели на него и начали клевать».
— Прекрати, слышишь! Прекрати это!
— Я думала, тебе понравится, напомнит прожитые жизни.
— Нет, мне не понравилось. Меня и так едят заживо.
— Разве это не прекрасно?
— Нет.
— Хорошо.
«Где-то в средних веках.
За Винсентом бежала толпа. Он влетел в таверну, закрыл двери, поставил засов. Люди оглядывались на него, не понимая, что за чудак ворвался сюда. Двери начали трещать, сотрясаться от ударов и давления.
— Не уйдёшь от нас, не уйдёшь! — кричали голоса с улицы.
Наконец деревянные двери изошли трещинами, сорвались с петель и рухнули. Толпа ворвалась в таверну, схватила Винсента и унесла с собой.
Его долго пытали в башне…»
— Прекрати это!
Ответа не последовало, сон продолжался.
«…потом распяли на кресте. Но он не умер. Полкреста сломали, освободили ноги. Винсент побежал с тяжёлой ношей из сосновых брёвен. Люди кидали в него камни. Он упал, поднялся, попытался идти. Что-то твёрдое ударило в голову. Почувствовалось тепло. Мир пошатнулся. Винсент упал на землю. Его перевернули на спину крестом к земле и долго были палками. Он уже умер, а они все били и били…»
— Прекрати это! Хватит.
— Тебе не понравилось?
— Нет!
— У меня есть то, что тебя заинтересует.
— Неужто?
— Да.
«Сырой подвал, освещаемый одной тусклой лампочкой. Винсент привязал за руки испуганную до смерти девятилетнюю девочку к трубам. Здесь их никто не услышит. Предвкушение того, что он собирался с ней сделать, отдавалось радостной дрожью во всём теле. Он готов был прыгать от счастья. Руки её зафиксированы, а ноги не помешают, они обездвижены, Винсент сломал ей позвоночник именно так, чтобы отключило только ноги. Он хорошо знал анатомию…»
— Лучше давай повторим предыдущий сеанс, — умолял Винсент, но бесполезно.
«Он отрезал девочке ногу. Та естественно ничего не почувствовала, но всё хорошо видела и сильно кричала…»
Вдруг всё оборвалось. Наступила тишина и темнота, чувствовалось только, как тело едят, и это не пиявки не другие черви или ещё кто-то, а какие-то новые маленькие существа не больше горошины, но их очень много и они работают быстро, наверное, голодные.
— В чём дело? Ты передумала?
Ответа не последовало. Ни видений, ни вспышек, даже мысли молчали, но Винсент знал, что это не смерть.
— Нечисть поганая! — заявил женский шепот, — Ты оскорбил меня! Убирайся!
— Чем же я обидел тебя?
— Ты, не принимаешь этого, не пропускаешь, ты закрыт. Нечисть, поганая нечисть! Убирайся! Убирайся! Мне не до тебя сейчас!
— Если б я только мог.
После этих слов, мягкая темная гниющая трясина выплюнула Винсента, словно ребёнок невкусную конфету. То, что от него осталось, упало куда-то в чёрную высокую траву, разломившись на куски при падении.
Он очнулся, лежа лицом вниз в грязи. Винсент встал на ноги, протер глаза, чтобы можно было нормально видеть. Его окружала всё та же черная толстая высокая трава, которая возвышалась над его головой на два метра. Скорее это была не трава, уж очень она смахивала на шерсть: такая же гладкая блестящая, волоски одинакового размера. Только кожа, откуда она росла, была оранжевой грязью. Пройдя немного в сторону, Винсент наткнулся на болото, которое его недавно выплюнуло. Он развернулся и пошёл в другом направлении.
