Олег Шовкуненко - И настанет день третий
– Поднимайся же, живо, – зашипел я на оглушенного китайца. – Нашел время разлеживаться.
Чен обалдело мотал головой и не двигался с места. Нам ничего не оставалось как схватить его за руки и затащить за угол.
– Все, дальше не пойдем. Место вроде как укромное. – Прошептал я. – Подождем, пока пройдут.
– А если свернут сюда? – Сурен испытывающе взглянул на меня.
– Туннель узкий, думаю, что какое-то время смогу продержаться. А вы тем временем уйдете.
– Ишь ты, герой какой, думаешь…
– Тихо! – я зажал рукой рот возмущенному армянину. – А вот и они.
В гробовой тишине звучали гулкие размеренные шаги. Много шагов. Казалось, целая армия поднималась вверх. Шли быстро, то ли подгоняемые приказами командира, то ли собственным непреодолимым желанием поскорее вцепиться в горло врагу. Только кто же этот враг и кто же эти солдаты?
Холодея от страха, давя в себе безотчетное желание закрыть глаза, замереть, затихнуть, положившись лишь на волю божью, я собрался с духом и выглянул из-за угла. С моментом я угадал. Как только мой взгляд вонзился в освещенный бело-голубой овал входного проема, в нем тут же показались первые фигуры. Срань господня, а не бред ли это? Я конечно смотрю фильмы ужасов и приучен ко всякой мистической хрени, но такое…! Навряд ли даже на киноэкране кому-нибудь доводилось лицезреть нагих, грязных, покрытых коростой и лишаями старух, марширующих стройными шеренгами. Их тела словно нарочно изваляли в болотной жиже, а затем подождали пока на коже разгуляется зеленоватая плесень. Так поступали снова и снова пока эффект не стал просто ужасающим.
Самое страшное, что старухи не выглядели замученными и обессиленными. Их серые жилистые тела уверенно и энергично покачивались в такт шагов, скрюченные когтистые руки веслами загребали воздух, свалявшиеся седые космы напоминали шевелящихся змей. В них чувствовалась такая сила, что пропадало всякое желание становиться на пути у этих «милых» старушенций.
Они все шли и шли. Некоторые из старух несли фонари. Нет, никакие это не фонари, это какие-то пузатые светящиеся личинки размером чуть поболее регбийного мяча. Наколотые на деревянные колья, те вяло извивались и истекали прозрачной тягучей слизью. Ведьмы не обращали на слизь никакого внимания, и она густо смазывала их руки, тела и каменный пол. Липкие капли сами слегка светились. Размазанные ногами старух, они превращали пол в подобие светящегося подиума, по которому бесконечной чередой дефилировали чудовищные манекенщицы.
Я стоял не в силах отвести взгляд. Казалось, что я даже перестал дышать. Это зрелище… этот сюрреалистический театр абсурда завораживал и одновременно вселял такой дикий ужас, что меня просто парализовало. Заметь сейчас меня кто-нибудь из этих бестий, и конец! Я почти наверняка не смог бы бежать, а тем более сопротивляться.
Но вдруг я очнулся. Дурманящая магия призрачного шествия оборвалась, так как ее затмило что-то другое, еще более немыслимое жуткое и чудовищное. Черная тень возникла в проеме столь молниеносно, как будто материализовалась из параллельного пространства. Недвижимая, смертоносная она стояла спиной ко мне и безмолвно взирала на марширующую армию. Однако, так продолжалось всего несколько мгновений. Существо повернулось и в мерцающем свете я увидел оскаленную кошачью морду, покрытую лоснящейся чешуей. Эта тварь и впрямь напоминала кота, огромного поджарого кота, вставшего на задние лапы. Только вот шкура у него была не кошачьей, а змеиной, с характерными, свойственными тем же змеям, пятнами.
Глядя на разинутую пасть и стекающую, парящую белым дымком слюну, я подумал, что этот дьявол куда опаснее, чем все ведьмовское войско, шагающее сейчас перед ним. В памяти вдруг всплыло произнесенное Жилем имя – Анцыбал.
Зверь словно услышал мои мысли и стал медленно оборачиваться. Не дожидаясь пока наши взгляды встретятся, я поспешил спрятаться за угол. Даже нет, не спрятаться… Я рванулся за спасительное укрытие моля лишь об одном – только бы ледоруб не выскользнул из вдруг ослабевших, дрожащих рук.
– Что…
Сурен хотел спросить что такого я там увидел, но не успел. Я с таким жаром замахал на него руками, что мой друг осекся на полуслове и больше не делал попыток заговорить. Оно и правильно. Еще один звук, и я бы не выдержал. Нервы ведь не железные. Я бы определенно решил, что нас услышали, что мы обнаружены и, позабыв обо всем, с криками и воплями кинулся бы бежать прочь от этого жуткого места.
Но летели мгновения, они складывались в секунды, перерастали в минуты, а в нашей узкой и темной норе по-прежнему все оставалось тихо и спокойно. Наконец настал тот благословенный миг, когда зловещие шаги стали затихать.
– Ушли, – Сурен первым осмелился заговорить.
– Да, кажется, ушли, – я протер ладонью мокрое от холодного пота лицо.
– Много их? – Чен Фу даже не поинтересовался, кого я видел.
– Может полсотни, а может и поболее, – я припомнил призрачную колонну. – И еще один… главный подарочек.
– Анцыбал?
– Он самый, – я затряс головой, пытаясь вытряхнуть из памяти зловещий образ. – Монстр еще тот, я вам доложу.
– А куда лобасты пошли? – Чен не спрашивал, он приглашал нас следить за своей мыслью. – За золотом пошли. А если их так много, то эти бестии все самородки за раз выгребут. – Инженер сделал паузу и тихо-тихо добавил. – А затем вернутся.
Это едва слышное «вернутся» прозвучало громче, чем команда «В атаку!». Не хватало еще, чтобы они вернулись! Ведь нам надо успеть! Нам надо проскочить у них под самым носом.
– За мной!
Как ошпаренный я выскочил из нашего укрытия и, цепляясь за стены, заковылял вперед. В узком коридоре это было не сложно, но как только я свернул в светящийся от слизи главный туннель… Вот тогда-то меня и подхватили руки верных товарищей.
Двигаться дальше стало намного проще. Путь нам указывала призрачно светящаяся дорога, а стало быть больше не приходилось гадать, на какой развилке свернуть и какой из туннелей главный, тот самый, по которому нам и следовало идти. Идти? Нет! Бежать, мчаться, лететь как угорелые, только бы отвоевать у времени десяток лишних спасительных минут.
В этой гонке я чувствовал себя обузой. Шаги бешеной болью отдавались в растерзанном боку и надломленной шее. А против рефлексов не попрешь. При каждом новом уколе я притормаживал, инстинктивно пытаясь утихомирить разбушевавшуюся боль. В такие моменты Сурену и Чен Фу, тащившим меня, доставалось особо. Сто килограммовая туша Алексея Глебова не подарочек для худощавого армянина и низкорослого тщедушного китайца. Но они не скулили, наоборот, они подбадривали меня и, стиснув зубы, тянули… тянули с такой настойчивостью и таким упорством, что мне становилось противно и стыдно за себя самого.
