Далия Трускиновская - Пьесы
МАША. Если ты такой умный — пойди погуляй. Это тебе не цирк, зрителей не надо.
БУРЫЙ. Никуда я не пойду — мало ли что? Вдруг ты тоже голая ползать начнешь? Я знаешь что — я в туалете спрячусь. Если чего — вылезу. А Лизке этой скажи, что твой мужик домой поехал, пельмени варить. Ты не бойся — я с такими духами справлялся, что этот Лизкин для меня — тьфу.
МАША. А что? Это идея. Ты там сиденье опусти и сиди. Лизке без тебя тоже как-то легче будет. А то будешь торчать, как зритель...
БУРЫЙ. Намучалась девочка. Может, ей после этого зазыва хоть немного легче станет.
МАША. Это тебе не валерьянка. Ой! Ключи!
Берет со столика на колесах ключи и начинает раскидывать по салону.
БУРЫЙ. Для нечистой силы?
МАША. Хоть бы не понадобились...
МАГИСТР. А вот ключики — это хорошо. Ключики я потом приберу. Мои будут ключики...
МАША. Ой! День! Какой сегодня день?!
БУРЫЙ. А что?
МАША. Нужен женский!
БУРЫЙ. Восьмое марта, что ли?
МАША. Да нет же! Среда, пятница или суббота! Для зазыва нужен обязательно женский день, иначе не сработает!
БУРЫЙ. Так ведь мужика вызываем. Перестань, Машка, хватит. Пора за работу. Тебе что, совсем девчонку не жалко?
МАША. Тебе зато слишком жалко.
БУРЫЙ. Дурочка ты все-таки. Вот за что я тебя люблю — за то, что ты такая вся ревнивая дурочка. Пойми, Лизке ведь немного надо — два слова всего сказать и его лицо увидеть. А это в любой день можно.
МАША. Ну, тогда... начинаем. Где кладбищенская земля?
БУРЫЙ. Вот.
Выволакивает из-за холодильника мешок.
МАША. Да ты с ума сошел! Ты что, все кладбище сгреб? Там же нужно...
БУРЫЙ. Ну, сколько?
МАША. Ну, килограмм, ну, два...
БУРЫЙ. Стану я ради двух кило руки пачкать. Бери, потом еще пригодится. Да, и еще пятаков тебе наменял.
МАША. Тоже целый мешок? Клади сюда. Я сейчас начерчу круг, а ты давай прячься. Время позднее.
Работать — так работать.
Бурый, положив мелочь на стол, обнимает ее и целует.
МАША. Ну, иди, иди... Если чего — я тебя позову.
БУРЫЙ. Ты, главное, не бойся. И знай — ты делаешь доброе дело. И очень нужное дело.
МАША. Я всегда делаю доброе дело.
Бурый прячется в туалете, Маша за руку выводит из конурки Лизу.
МАША. Ты, главное, молчи! Молчи, пока он не покажется. А потом только говори ему эти свои два слова. Поняла?
Лиза кивает.
МАША. Теперь нужно зажечь сорок свечек и поставить их на полу. Молчи, говорю! Я сама не знаю, куда их ставить, и в конспектах ни хрена нет! Куда поставишь — туда и ладно!
Почти на четвереньках Маша рисует мелом на полу круг диаметром метра в полтора и даже не слишком кривой. Потом, задумавшись, рисует еще один, вокруг первого, диаметром метра в два.
МАША. Так надежнее будет. Иди сюда, становись. Вот тебе шпаргалка. Лучше бы, конечно, наизусть, но, может, и по бумажке сойдет.
Она ставит в круг табуретку, на нее — кусок хлеба и стакан воды, фотографию покойника. Лиза тем временем утыкивает свечками пол и зажигает их. Маша тушит электичество.
МАША. Если полезут злые духи — главное, воду с хлебом на пол скинуть и бежать. Так, что еще? Возьми кладбищенской земли в обе руки... Молчи! Сама вижу. Значит, так. Кладбищенскую землю будешь держать в одной руке, шпаргалку — в другой. Молчи! Землю — в левой... нет, в правой. Тогда бумажку — в левой. Погоди, я одну свечку повыше поставлю, а то ты ни фига не разберешь.
Маша лепит свечку к краю стола, устанавливает Лизу посреди круга, дает ей землю, сама становится рядом со свечой в руке и пятаками в горсти.
МАША. Ну, давай, что ли...
Быстро крестится.
ЛИЗА. Вызываю и выкликаю из могилы земной, из доски гробовой! От пелен савана, от гвоздей с крышки гроба, от цветов, что в гробу, от венка, что на лбу, от монет откупных, от червей земляных...
В дверях туалета появляется голова Бурого.
ЛИЗА. От веревок с рук, от веревок с ног, от иконки на груди, от последнего пути, от посмертной свечи...
Маша торопливо зажигает свою свечу и ставит на табурет, возле стакана и хлеба, и подталкивает внезапно онемевшую Лизу.
ЛИЗА. С глаз пятаки упадут! Холодные ноги придут по моему выкрику, по моему вызову!
Маша бросает пятаки об стену, туда, где еле виден зодиак. И за зодиаком возникает какое-то движение, словно некто незримый от прямого попадания ошалел и встряхивается.
МАША. Ой, мама дорогая...
ЛИЗА. К кругу зову-призываю, с кладбища приглашаю! Иди ко мне, раб Александр! Гроб без окон, гроб без дверей, среди людей и не среди людей.
МАША. Ой, Лизка, перестань, прекрати, я боюсь!
ЛИЗА. Сюда, сюда, я жду тебя! Слово и дело! Аминь!
Зодиак изнутри наливается белым светом и сияет, появляется Магистр в саване.
МАГИСТР. У-у! Гу-у! Гу-у!!!
Он машет руками и всячески изъявляет зловредные намерения. Маша в ужасе прячется за Лизу, а Бурый захлопывает дверь туалета, но тут же снова выглядывает.
МАША. Господи, господи, иже еси на небеси... Ой, не могу, забыла...
МАГИСТР. Гу-у! Вау-у-у-! Кыш, кыш!
ЛИЗА. Сашка! Сашенька! Сашка, милый, только одно слово! Ты куда деньги спрятал?!
Магистр каменеет.
ЛИЗА. Сашенька, только одно! Где кейс? В Москве у Кравчука, да? На даче? В Питере? Сашенька, только одно слово! Деньги где? Кому ты кейс отдал? Маме? Сашенька, только это, ничего больше! Я тебе памятник поставлю, большой, мраморный, как у Григоряна! Только скажи — где кейс с деньгами! Ты только кивни, Сашенька! В Москве, да? Нет? Саша, я без этих денег пропаду! Саша, мы же тебя не где-нибудь — на Южном кладбище похоронили, у тебя справа — Петраковы, и Толян, и Дениска! У тебя памятник будет выше Денискиного, я уже белый мрамор присмотрела, мне скульптора нашли! Ты только скажи — где кейс?!
МАША. Ой, мама дорогая...
ЛИЗА. Саша, я тебя умоляю — где деньги! Тебе же больше не нужно, а мне...
МАГИСТР. Как это — не нужно?!
Лиза и Маша от громового голоса оседают, обнявшись, на пол.
МАША. Бежим, бежим скорее! Пока он будет ключи собирать!..
Она смахивает на пол стакан и хлеб, ползком пытается выбраться из круга.
БУРЫЙ. Стой, дура!
МАГИСТР. Ключи, ключики мои! Чем больше — тем лучше! Какой-нибудь — да откроет!
Он идет по периметру круга, нагибаясь, словно и впрямь собирает ключи, а потом исчезает в конурке с кушеткой — дверь при этом, кажется, так и остается закрытой.
