Юрий Косоломов - ХОДЫНКА
- А ну, гунявый, рассказывай! Всё как есть рассказывай, не тот тут и смерть тебе!
Мужик зажмурился, но не издал ни звука.
- Я, пожалуй, пойду - вздохнул Львович. - Извольте только дать расписку, что приняли от меня арестанта.
- Никаких расписок! - донесся из темноты низкий, хорошо поставленный голос. - А лишних попрошу удалиться! Вы свободны, господин капитан.
- С кем имею честь? - спросил Львович гулкую темноту.
Шаги в темноте становились всё громче - как если бы оттуда выходила статуя Командора. Наконец в свете лампы возник незнакомый Львовичу господин - высокий и статный, с залысинами на высоком лбу, без шляпы, но в отменном сюртуке от Шармера. И душа Бердяева ушла в пятки. Он почти не знал Командора, не знал его имени и должности. Он только видел, как тот сидел на банкете у московского генерал-губернатора - великого князя Сергия Александровича, и шептал ему что-то в ухо, запросто положив при этом руку на спинку великокняжеского стула.
- Николай Сергеич, распорядитесь! - бросил он Бердяеву, глядя Львовичу в глаза.
- Капитан, прошу вас, уйдите! - прошептал Бердяев. - Завтра пришлю вам вестового с распиской. Но сейчас прошу: уходите, уходите!
Капитан пожал плечами и вышел, на мгновение пустив в дверь гул толпы.
Но вот внутри опять стало тихо.
Командор обошел стул с мужиком, оглядел пленника с головы до ног, затем вопросительно взглянул на Бердяева.
- Пойман при попытке очернить начальство и возмутить толпу против государя - доложил Бердяев.
- Да? - снова поглядел Командор на мужика. - Ну что ж, пусть расскажет, как всё было.
Бердяев пнул мужика ногой:
- Слыхал, что барин говорит?
Мужик в ответ лишь щелкнул зубами и дерзко взглянул на Бердяева рыжими, с искоркой, глазами.
- Отлично - произнес Командор. - Инструмент готов?
Бердяев свирепо взглянул на вестового. Тот беспомощно развел руками.
Вдруг Бердяева осенило. Он бросился в телефонную комнату, чем-то там звякнул и вынес телефонный аппарат с болтавшимися изолированными проволоками. Глаза подполковника победно светились.
- О, матушка-провинция! - поморщился Командор. - Вы бы еще испанский сапог принесли!
- Прикажете?
- Большая деревня, как и было сказано - вздохнул Командор. - Ну что ж, попробуйте свой телефон для начала.
Глаза мужика беспокойно забегали.
-Что, Робеспьер? Несладко? - крикнул Бердяев. Он сунул аппарат в руки вестовому и приказал: - Крути!
Вестовой, сбив шапку на затылок, принялся крутить ручку. Бердяев поднес концы провода к уху мужика. Комната на мгновение озарилась вспышкой синеватого света. Вскрикнул вестовой. Запахло озоном.
- Ха-ха-ха - наконец-то подал голос мужик.
- Ну вот вы и убедились... - равнодушно произнес Командор. - Нет, батенька, эти способы лучше забудьте.
- Так не прикажете ль сапожок? - хрипло спросил Бердяев. - А может, щипчики? Особые, на угольках-с?
- Как вы скучны, право. Здесь гомеопатические дозы нужны. Разве не видно? Чем вы всю жизнь занимались, не понимаю...
- Какие, пардон, дозы? - переспросил Бердяев.
- Ну вот хотя бы... - поднял Командор глаза к потолку. Мгновение он подумал, а затем щелкнул пальцами: - Что, позвольте, у вас в кармане лежит?
- Платок - запустил Бердяев руку в карман кителя.
- А в платке что?
Бердяев покраснел и опустил глаза.
- Давайте, давайте - протянул руку Командор. - Тоже мне загадка: мужик на землю бросает, барин в карман кладет.
Бердяев протянул Командору сложенный вчетверо белый хлопчатый платок в синюю клетку, который он перед тем торопливо разгладил на колене.
- Ну вот, у великого князя такой же, а вы боялись. А в платке у нас что? - брезгливо отвернул Командор верхний слой ткани.
Внутри оказался стебелек с тремя цветками ландыша.
- Вы на верном пути, дружище, - похвалил Командор. - Говно с духами - оружие будущего. Окропи полицейского "Фиалкой" номер пять - и он один толпу смутьянов разгонит. Посмотрите-ка на клиента.
Бердяев перевел взгляд на мужика. Того и впрямь как будто подменили. И куда только делся наглый взгляд рыжих, с искоркой глаз! Монументальной осанки тоже как не бывало - мужик съежился, насколько ему позволяли путы, а пальцы его рук, связанных за спиной, шевелились отчаянно, как лапки упавшего на спину жука. Доски под стулом скрипели.
- Запомните, подполковник, а еще лучше передайте заместителю помоложе: подручные средства - самые надежные. Булыжник там, бутылка... Средства специальные нынче дороги - горячо шептал Командор. Он явно входил в раж, шалел. - "Крейцерову сонату" читали? Рекомендую. Для нашего брата - кладезь знаний. Гляньте: эк его перекосило! Эх, граммофончик бы сейчас, да Бетховена пластиночку...
Командор сделал паузу. Вдруг он бросился к мужику, наклонился и прокричал ему в лицо:
- Аппассионата!!!
- А-а-а-а!!! - взвыл мужик. - О, п'гоклятый!
- Ха-ха-ха! - разразился Командор. - Попал!
Он повернулся и Бердяеву и, не разгибаясь, заговорил как в горячечном бреду, выплевывая слова:
- Тут главное - верную точку найти! Я отроком с инфлюэнцей лежал, а гувернантка мне "Крейцерову сонату" читала! О, как наслаждалась она моим возбуждением! О, муки плоти! Вот! Вот он, Дюрандаль! Пищаль моя заговоренная! Всё по Бонапарту: выбери время, найди слабейшее место, ударь в него со всех сил! Бей, бей, бей!
Упал вестовой, стоявший у входа.
- Убрать! - скомандовал Командор шепотом. - Вы слышите, подполковник? Убрать! И сами уходите, уходите, уходите! Во-он!!!
* * *От духоты и тяжкого запаха все тянулись вверх, а чтобы превзойти соседа, вставали на цыпочки, и скоро на цыпочках уже стояли все, но выше не оказался никто. И все равно каждому казалось, что он стоит в яме. А Филе в придачу приходилось еще и плеваться волосами простоволосой бабы, стоявшей впереди.
Филя уже давно простился с жизнью. Он был щупловат, а давили прежде всего таких, но еще раньше - женщин и тех детей, которым не удалось выбраться наверх и уйти по головам в безопасное место. Если давили мужиков, то не москвичей, а крестьян, уже утомленных дорогой. Филю продолжали окружать мужики и бабы с приоткрытыми ртами и зрачками, закатившимися под верхние веки. Не то, чтобы специально люди друг друга давили, а просто так получалось. Казалось, сама земля дрожит, когда по толпе вдруг проходили волны. Люди колыхались как колосья на ветру, и тогда толпа кричала, а тот, кто начинал падать спиной и не успевал отступить назад - куда тут отступишь? - или хотя бы обернуться, падал обязательно, и, оказавшись под ногами толпы, больше не поднимался.
Поэтому, чтобы не упасть, надо было не наклоняться, а для этого людям приходилось беспрестанно ходить вместе с толпой. В какой-то момент силы у человека кончались, или человек спотыкался о кочку, либо попадал в яму из тех, что на поле так и не засыпали. Такие тоже падали и уже не поднимались, а остальные продолжали водить этот хоровод с мертвецами, и всё поле бурлило, и живые ругали друг друга, говоря, что соседи нарочно их не выпускают. Порой давка чуть ослабевала. Мертвецы и обморочные падали на землю, и когда толпа смыкалась вновь, они оказывались под ногами.
