Вероника Белоусова - Прекрасная сторона зла
Когда я вваливаюсь в гостиную, Айлин и Сабина как раз прощаются. Моя подопечная выглядит изможденной. Лицо восковое, уголки глаз воспалены. Сердцебиение учащенное, неровное, взгляд посоловевший, лицо бледное, а вокруг губ и вовсе синева проступает. Неужели внутреннее кровотечение? Она старается держаться, но я вижу, каких усилий ей это стоит. Судя по беспечному лицу ее подружки, о том, что с ней случилось, она умолчала.
– Всего хорошего, Сабина, – подталкивая девушку за плечи в сторону двери, ласково говорю я. – Приходи к нам завтра.
– Да, – смущенно лопочет она. – Что-то я совсем засиделась. Чао, моя радость!
Она посылает Айлин воздушный поцелуй и, пятясь, чтобы видеть свою подружку, выходит на крыльцо.
– Напиши мне смс, как доберешься до дома, – волнуется Айлин.
– Арсен, проводи барышню, – прошу я. Тот морщится и нехотя поднимается из кресла.
– Ой, не надо! – смущается Сабина. – Не драгоценность ведь, чай, не сопрут.
– Ничего. Ему не помешает пройтись. Только без фокусов.
– Да знаю я, – озабоченно откликается Арсен, напяливая на себя пальто. Выходит на крыльцо, где его ждет Сабина, и они вдвоем идут в сторону калитки.
– Что с тобой? – заметив кровь на моей руке, тревожно спрашивает Айлин и тут же, пошатнувшись, падает на пол. Склоняюсь на ней, касаюсь рукой ее шеи, чтобы нащупать пульс. Кожа у нее сухая и горячая. Похоже, началась лихорадка. Поднимаю ее на руки и несу на второй этаж. Ногой открываю дверь комнаты, опускаю девушку на постель. Подхожу к окну, распахиваю его. Холодный осенний воздух тут же врывается в помещение. Снимаю с шеи Айлин платок, подкладываю под голову кружевную подушку. Беру в руки ее ладони и начинаю растирать. Она медленно открывает глаза и непонимающе смотрит на меня. Тянет руку к плечу и тут же роняет ее на грудь. Потом пытается подтянуть коленки животу и издает короткий стон.
– Как же все болит, – шепчет она потрескавшимися губами, с трудом сдерживая рыданья. – Таблетки больше не помогают… Я выпила уже четыре. И дышать тяжело.
Заходится в кашле, изо рта вылетают несколько капель крови. Кажется, дела совсем плохи.
– Дэшэн осмотрел тебя? – спрашиваю я.
– Нет, я его выгнала, – отвечает Айлин. – Мне было стыдно.
– Он доктор. А ты не в том состоянии, чтобы показывать характер, – не скрываю своего недовольства ситуацией я.
– Прости, что не смогла угодить тебе, – голос Айлин становится слабее. Кладу ей руку на лоб. Он пылает.
– Тебе нужна помощь.
– Я не хочу, чтобы узнали… Будут вопросы, – продолжает противиться Айлин.
– У тебя внутреннее кровотечение, – говорю я, и в глазах моей подопечной появляется страх. – Ты можешь умереть от него, если вовремя не начать лечение.
– Кровотечение? – переспрашивает она, пытаясь осмыслить услышанное.
– Да. Такое часто бывает, когда вампир занимается сексом со смертной девушкой. Перестает себя контролировать, поддается страсти, забыв о том, что его сила во много раз превосходит ту, что его подруга может выдержать, – с грустью говорю я, вспоминая печальный опыт. – Чудо, что ты вообще осталась жива.
– Что же делать? – испуганно спрашивает она.
– Вариант первый – я вызываю тебе скорую помощь и тебя отвозят в больницу.
– Ни за что! – категорично возражает Айлин. – У меня аллергия на больницы…
– Вариант второй – я даю тебе свою кровь, и через час тебе становится значительно лучше. Это не значит, что потом тебе не надо идти к врачу, но поврежденные ткани из-за травмы срастутся быстрее, кровотечение остановится. Ты выживешь.
– Нет, мне это тоже не подходит, – сдавленно говорит она.
– Предпочитаешь, чтобы я вызвал скорую помощь? – у меня нет желания спорить.
– Ни в коем случае!
– Ну тогда мне нечем тебе помочь, – поднимаясь, ставлю ее перед фактом я. – Советую написать завещание как можно скорее. Спокойной ночи.
– Твоя кровь, – облизывая губы, робко спрашивает Айлин, – что она со мной сделает? Я стану вампиром?
– Только если решишь умереть в ближайшие двадцать четыре часа.
– И много надо выпить? – она все еще сомневается.
– Ну… – смотрю на ее хрупкое телосложение. – Глотков пять, не больше.
Вряд ли я сам смогу дать ей много крови. Ночной ветер яростно треплет занавеску, которая неистово бьется о подоконник, напоминая мне, запутавшуюся в силках птицу. Айлин в раздумье рассматривает обои. Мне хочется наорать на нее за ее нерешительность, но я сдерживаюсь. В конце концов, то, что с ней случилось, полностью лежит на моей совести.
– Хорошо, – наконец решается она. – Я выпью.
– Аллилуйя, деточка! – само слетает с губ. Айлин тихо фыркает. Выпускаю клыки и прокусываю себе запястье. Девушка крепко зажмуривается. Подношу руку к ее губам, и она приоткрывает один глаз. Осторожно берет мое запястье двумя пальцами, припадет губами к ране. Ее горячие губы обжигают мне кожу, и теперь вздрагиваю я.
– Тебе больно? – интересуется она, оторвавшись от меня. С нездоровым цветом лица, перепачканная в моей крови, с глазищами на пол-лица, она выглядит как настоящее дитя ночи.
– Нет. Пей, а то рана затянется, – она тут же следует совету. Делает несколько глотков, отпускает меня, вытирает рукой рот. Надо было дать ей выпить из вены еще там, на складе и не заставлять так долго страдать. О чем я только думал? Видел же, как ей было плохо. Мало ли что она не хотела.
– Знаешь, Америго ведь тот самый призрак, что приходил ко мне ночью и которым я имела неосторожность очароваться, - с горечью говорит она и закрывает лицо руками. – Мне так стыдно за это!
– Все мы время от времени ошибаемся.
– Мне теперь страшно спать… Вдруг он придет снова? – в словах Айлин скользит ужас. Ее теплые пальцы вцепляются мне в запястье. – Побудь со мной, пожалуйста. Я боюсь оставаться одна!
– Не придет, – заверяю ее я. – В эту ночь точно. Спи спокойно.
– Какая-то легкость в теле появляется… – с удивлением говорит Айлин и приподнимает руку над головой. – Плечо почти не болит! И живот отпустило.
– Тебе надо поспать, – теряя силы, с трудом говорю я.
– Я усну только, если ты будешь рядом, – сонным голосом говорит она. Смотрит на меня умоляюще, даже забываю о том, что ранен, и сам сижу на последнем издыхании. Ее пальцы тянутся к моей руке, ныряют под ладонь и замирают. Чувствую, как пульсирует ее кровь. Она закрывает глаза, дыхание становится тише, ровнее. Мышцы лица расслабляются, оно становится умиротворенным. Ловлю себя на том, что любуюсь ей. Убираю прядь русых волос, упавших ей на щеку. Поднимаюсь, тихо, старясь не шуметь, выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь и отправляюсь к Дине.
