Владимир Колышкин - Атолл
- Вы рассуждаете, как... как... - доктор так и не решился назвать слово "нацист". Для кого же вы пишите свои книги?
- Для больных, разумеется, - решительно ответил Джон Кейн. - Если они читают про все эти идиотские убийства, значит они не здоровы... Значит, они не могут или не способны взять от жизни все, необходимое для полноценного существования. И поэтому они довольствуются суррогатом. Вот человек, - Кейн указал на Бена, - ему не хватало денег, он грабит казино, то есть живет реальной жизнью, он, конечно, преступник, но здоровый человек. А у другого тоже не хватает денег, но он трус или немощен, и тогда он читает боевик, где некий герой грабит казино. И этим суррогатом удовлетворяется. На некоторое время. Но поскольку проблемы его так остаются нерешенными, он покупает другую книгу... Это как сидеть на игле.
- Ну вы даете! - удивился доктор. - Вы отрицаете культуру!
- Я отрицаю ублюдочную культуру суррогата жизни. Я не отрицаю научные книги, классику... Но современная... - тут надо придумать особое слово для этой гадости - этот гнилой аппендикс надо удалить, как можно скорее, пока не погиб весь организм традиционной человеческой культуры.
- Я понял вас, - сделал вывод доктор, - вы - традиционалист.
- А вы консерватор. Мы с вами близки по духу.
- Это несколько разные вещи...
- Во многом схожи...
Джон Кейн налил себе виски, выпил и закончил мысль:
- И в первую очередь в этом виноваты американец и англичанин. Роковые камушки, которые вызвали лавину кровавых описаний, первыми бросили Эдгар По, со своим "Убийством на улице Морг", и Конан Дойл, впервые придумавший серийного сыщика Шерлока Холмса... Вот так, мой дорогой друг.
- Серьезные обвинения, - сказал доктор, тоже наливая себе виски.
- Ну, ладно, - сказал Бен, поднимаясь, - вы тут пока пофилософствуйте, а я пойду на палубу, подышу свежим воздухом.
- Бен, вы, разве, с нами не выпьете? - сказал Кейн.
- С удовольствием выпью, когда прибуду на место. А пока: воздержание и бдительность - вот мой лозунг на данный момент.
- Воистину вы - железный человек.
- Я обыкновенный человек, который просто хочет выжить в этом гребаном мире.
- Секундочку, Бен! Вы нам так и не сообщили о конечном пункте прибытия.
- Конечный пункт прибытия для меня будет, надеюсь, еще не скоро. А что касается промежуточного пункта, где мы с вами расстанемся, это остров Пако. Завтра утром мы будем ввиду его берегов.
24
На следующий день, когда солнце, встав на цыпочки, только-только выглядывало из-за горизонта, чтобы выпрыгнуть на небо, из утреннего тумана проступили очертания острова. Он появился как бы сгущаясь из субстанции тумана - сначала как некое темное образование, с каждой минутой делаясь все отчетливее. И вот перед взором предстал небольшой остров, несомненно, вулканического происхождения, густо покрытый тропической зеленью.
- Это и есть ваш остров Пако? - спросил Джон Кейн, стоявшего рядом Бена Ганна.
- Да, это он, - ответил налетчик, зорко вглядываясь в приближающуюся землю. - У вас бинокля не найдется?
Кейн открыл специальное отделение возле штурвала, достал оттуда бинокль, передал его Бену. В отделении также были сложены на полках, ракетница и сигнальные факелы, дающие цветной дым.
Бен Ганн конфисковал ракетницу и выкинул её за борт, факелы милостиво оставил.
Вооружившись биноклем, он тщательно осмотрел побережье острова.
- Этот остров обитаем? - спросил Кейн.
- Нет. Он слишком мал и беден в смысле сельскохозяйственного использования.
- Кому он принадлежит?
- Формально - США, хотя он не входит в группу Гавайских островов.
- Как близко мы можем подойти к берегу? Моей яхте нужно не менее трех метров глубины, чтобы не задеть килем дно.
- Здесь достаточно глубоко, если не будем приближаться вон к тем скалам, - сказал Бен Ганн, указывая на зловещие черные зубцы, торчащие из воды (хорошая ловушка для судна, подходящего к берегу ночью, подумал Джон Кейн). - Еще ярдов двести проплывем, и можно будет встать на якорь. После чего мы спустим шлюпку, и вы с доктором отвезете меня на остров. Там мы распрощаемся...
- Зачем беспокоить доктора, - возразил Джон Кейн, - я и один вас могу довести, я неплохо управляюсь с веслами.
- Мистер Кейн, напоминаю, мои приказы обсуждению не подлежат. Вам ясно?
- Да, мне ясно, что я в вас ошибся. Я полагал, что вы благородный разбойник, а вы...
- Благородство умерло в восемнадцатом веке. А нынче век двадцать первый - каждый сам за себя.
- Очень хорошо, - прозвучал голос Генри Уилсона, - в таком случае, подними руки и не двигайся, проклятый ублюдок.
Джон Кейн и Бен Ганн медленно обернулись и увидели доктора, стоящего в пяти футах от них с пистолетом в руке. Опытным глазом Бен сразу определил тип оружия противника. Машинка была довольно компактной, с характерным вырезом затвора, почти на всю длину открывающим ствол. "Беретта", одна из моделей старого образца... Скорей всего "М-949", "кугуар".
- Бен Ганн, если вы шевельнетесь, я всажу в вас пулю. Джон отойдите от него.
Джон замешкался и доктор сорвался:
- Да отойдите же от него, черт вас побери!
Пистолет в руке доктора плясал. Кейн хотел отойти, как велено, но у Бена Ганна оказались на удивление длинные руки. Он, словно медведь когтями, зацепил пальцами одежду писателя и мгновенно подтянул его к себе, обхватил руками и, спрятавшись за его спиной, выхватил свой пистолет из-за пояса и выстрелил в доктора.
Однако доктор оказался проворным, успел скрыться за палубными надстройками. Пуля, очевидно, попала во что-то металлическое, потому что противно взвизгнула. Бен выстрелил еще раз, но скорее уж от злости за промах, чем по цели. А доктор между тем уже скатился по лестнице в каюту. Потом снова поднялся и затаился возле дверного проема. Выглядывая из двери, он, в принципе, мог подстрелить Бена.
Бен, стоя за спиной Кейна, взял писателя за ворот левой рукой, правую с пистолетом приставил к затылку.
- Доктор, - ласково позвал Бен Ганн, - на счет "три" ваш друг умрет. Выходите на палубу с поднятыми руками и положите оружие к моим ногам. Если вы проделаете это достаточно проворно, я прощу вашу выходку. Начинаю отсчет - "раз"...
- Послушай, ублюдок! - ответил доктор из своего укрытия. Мне вовсе не нужно твое сраное прощение. Это раз. Джон Кейн мне не друг и мне глубоко наплевать, что ты с ним сделаешь. Это два. Когда ты его убьешь, у нас с тобой будут равные шансы. Как военный, я стреляю лучше. Как ты заметил, я, в отличие от тебя, еще ни разу не промахнулся... ха-ха-ха!.. А теперь я говорю - три. Можешь начинать.
