Владимир Колышкин - Атолл
Можно считать, операция выполнена безупречно. Быстроходное судно уносится в ночи с веселым напарником. Он предвкушает награды и всяческие почести за блестяще проведенную операцию. И его не будет мучить совесть по поводу убитого им друга. Который, наверняка, выручал его из беды. Всякое бывало... Но служба есть служба. Приказ есть приказ. Еще до начала операции ответственный знал, что другом придется пожертвовать. Но в АНБ законы суровые. Ведь речь идет о безопасности лучшего в мире государства, оплота всего цивилизованного мира. Тут сантименты не уместны. Более того, просто преступны. О чем тут говорить? Агент должен умереть, и он умрет. Похороны пустого гроба с воинскими почестями - за счет государства...
Джон Кейн вынырнул из писательского бреда, как ныряльщик, у которого кончился кислород в легких. "Агент АНБ" сидел в шезлонге на носовой палубе и, свесив голову на грудь, дремал. А, может, спал?
Джон хотел было проверить, бросил штурвал и решил подкрасться к уснувшему. Но едва он сделал несколько шагов к намеченной цели, как очередной порыв ветра сбил яхту с курса. Паруса сразу заполоскало. От шума агент поднял голову. Потом повернулся к хозяину яхты и махнул рукой, указывая направление - мол, не спи за рулем, чудило, держи курс.
Джон вернулся за штурвал, перевел яхту на правый галс, и продолжил свою фантазию.
Агент хватал ртом воздух, не мог надышаться. Силы покидали его. Но рана, к счастью, оказалась не смертельной. Чудом он выплыл, взобрался на то, что первым попалось под руку. Эта была как раз кормовая площадка яхты "Барокка".
К полудню Джон Кейн запротестовал. Он сказал, что смертельно устал и хочет спать. Но перед этим высказал свое возмущение.
- Почему, черт возьми, вы не хотите идти на автопилоте?
- Потому что, вы сами сказали, что идете галсами. А автопилот галсами вести яхту не может. Если мы долго будем идти по прямой, тем курсом, какой нам позволяет ветер, то сильно отклонимся от цели. Но вы можете идти отдыхать, - смилостивился террорист, я заменю вас.
Чертов железный человек, недоумевал Джон Кейн. Он что, вообще не спит?! Ночью в каюте он точно не спал, боясь, что его убьют.
Казалось, железный человек угадал его мысли, потому что ответил впопад:
- Я уже выспался.
- Когда, черт побери?!
- Утром, в шезлонге. На воздухе прекрасно спится.
- Но вы все время вертели головой, я думал...
- Это автоматическая защитная реакция, выработанная специальными тренировками, чтобы сбить врага с толку. На самом деле, я спал, как сурок.
- Но вы махали мне рукой!
- Это я на несколько секунд проснулся, когда вы сбились с курса. Потом снова уснул.
- Феноменально! - искренне удивился Джон.
Террорист расхохотался, потом схватился за живот.
- Идите, идите, - сказал он, - а то у меня от вас шов разойдется.
Джон Кейн спустился в каюту. Доктор сидел у иллюминатора и невозмутимо читал книгу, взятую из бортовой библиотеки. Это был опус Томаса Де Куинси "Confessions of an English Opium Eater"*
[*"Исповедь английского курильщика опиума" (англ.)].
На камбузе, было слышно, Аниту готовила обед. Джон вошел в спальную каюту, свалился поперек кровати и сразу заснул. Как агент АНБ.
* * *
За дубовым столом сидел доктор и чинно ел фруктовый салат. На ночь он, соблюдая диету, много не ел. Вообще подумывал, не перейти ли в вегетарианскую веру. Но все не решался. Иногда сочный ростбиф (мягкий, с коричневой корочкой и розовый внутри) в обед все-таки перетягивал. А теперь доктор демонстративно молчал, и это Кейну действовало на нервы.
Он уселся напротив доктора, минуту помолчал, не выдержал.
- Послушайте, Генри...
- Гр-м, - не то прокашлял, не то прорычал доктор, снимая губами с вилки кусочек ананаса.
Подошла Аниту и поставила перед Джоном тарелку с овощным салатом и блюдо с разогретым в микроволновке мясом индейки, нарезанным аккуратными ломтиками.
- Спасибо, Аниту, - сказал писатель. - А наш похититель уже поужинал?
- Он придет, когда ты его сменишь на вахте, - ответила девушка. - Он наше не ест, готовит себе отдельно, сам отбирает продукты...
- Боится, что мы его отравим? - спросил Джон, осторожно посыпая солью помидоры.
- Наверное.
- Вот тип, навязался на нашу голову. Что вы о нем думаете, а, доктор? Не как доктор, а как человек.
- Гр-м, гр-м, - ответил Генри Уилсон, кладя в рот кусочек банана.
- Не хотите разговаривать со мной? Ну и зря. Я такая же жертва насилия, как и вы, мой дорогой лекарь.
- Гр-м, гр-м, гр-м, - ответил лекарь, кладя в рот кусочек киви.
- Вы хотите сказать, что вам в жизни никогда не доводилось совершать подлости?
- Гр-р-м!
- И никогда не приходилось делать выбор между двух зол? Вы, который под пулями и артобстрелом оперировал раненых на ваших дурацких, никому не нужных Фолклендских островах. Вот вам задачка на моральный выбор. Вам на стол кладут офицера и рядового. Каждый нуждается в срочной операции. Но хирург только один - вы. Кому первому вы станете делать операцию? Офицеру или рядовому? Какие соображения перетянут в вашем решении? Усложним задачу. Рядовой - негр. Ну, ваше решение, доктор.
Доктор молча положил в рот кусочек манго, прожевал его и спокойно ответил:
- По крайней мере, я никого не подставлял под пули преднамеренно.
- Не увиливайте от ответа. Я задал конкретный вопрос.
- В условиях мирного времени ваша задачка не более чем софистика. Операцию станут делать сразу двум пациентам. А в условиях военных, чрезвычайных, гражданский моральный кодекс временно отменяется. Предпочтение отдается более ценной личности. В данном случае более полезен офицер. От одного солдата ничего не зависит. А потеря офицера, означает проигранное сражение на одном из участков фронта.
Джон понимал, что его отношения с доктором перешли в новую, нехорошую стадию, и надо бы смягчить, но раздражение не унималось, требовало на ком-то сорвать злость. И поэтому Джон резко ответил:
- Вы излагаете, как чертов робот. Я уже не говорю, что вы расист.
- Я не расист. Я здравомыслящий человек.
- Ну, если вы здравомыслящий человек, то ответьте, как можно считать своими острова, находящиеся на другом конце света, когда они расположены в ста милях, практически в территориальных водах другого государства, а?
- Это вопрос политический, и меня, как врача, не касается.
- Вот так вы и делаете выбор, да?
- Вы говорите не как американец, а как проклятый русский коммунист. - Доктор скривился, раскусывая дольку апельсина.
