Алексей Атеев - Холодный человек
– Ага!
– Ты красива, образованна, энергична. – Павел Борисович почему-то потрогал свою челюсть. – К тому же мне нужен свой человек на редакторском месте.
«Вот даже как! Свой человек!..» – подумала Вера.
– А ты как раз из таковских.
– Значит, я своя? – стараясь не показывать своих чувств, спросила Вера.
– А разве нет?.. Ну, имелись у нас с тобой некоторые недоговоренности. Так ведь они исчерпаны. Когда ты заявилась ко мне в больницу, я, откровенно говоря, не мог найти подходящих слов, так был потрясен. – Павел Борисович непроизвольно облизнулся. – Ну а потом… – он чмокнул. – Потом, и вообще!.. Честно говоря, первоначально у меня сложилось впечатление, что ты… немного того, – Павел Борисович покрутил пальцем у виска. – Однако после твоего ухода я стал анализировать события и скоро понял: ты вполне нормальна, а если кто и свихнулся, то это я. За повседневностью не разглядел, кто работает рядом со мной. С этой Титикакой я разобрался. Ты, конечно же, была права. За что тебе честь и хвала. Не заметь ты вовремя, не сумей настоять на своем, – снова машинальное прикосновение к челюсти, – газета вышла бы с ошибкой. Ну и потом… Когда ты приперлась в больницу, я уж думал: сейчас упадет на колени, будет биться головой, лишь бы оставили на службе, а ты вон как себя повела. Не ожидал! И понял! Ты – самая подходящая для меня женщина! Я уже не мальчик. За каждой юбкой бегать не могу. К тому же положение обязывает быть солидным. Так что делаю тебе официальное предложение. И в знак скрепления нашего союза… Вот! – Павел Борисович выдвинул ящик стола, достал оттуда маленький футляр черного бархата и протянул его Вере.
Девушка раскрыла футляр. В нем лежало кольцо. Вспыхнул и заискрился чистый, как капелька воды, бриллиант.
– Прими в знак чувств! – торжественно произнес Павел Борисович. – А на днях я представлю тебя родителям. Как, устраивает такой ход событий?
– Погоди, погоди… Все так сразу.
– А чего ждать… Мы ведь, кажется, все решили. А свадьбу я решил устроить где-нибудь в середине ноября. Надеюсь, не возражаешь?
Вера тупо молчала, ошеломленная свалившимся на нее «счастьем». Павел Борисович, видимо, принял ее реакцию за полную поддержку собственных действий.
– Ну, вот и отлично, – довольно произнес он.
– Да как же я смогу редакторствовать? – наконец вымолвила Вера.
– А я как смог? Да очень просто! Ничего тут хитрого нет. Газетное дело ты знаешь, грамотностью и смекалкой обладаешь. В текущих вопросах поможет Захар Семенович, а генеральное направление – это мои проблемы. Так что все будет под контролем. О нашей помолвке коллективу, как мне кажется, пока сообщать не стоит. А то некоторые и вовсе попадают. Хватит с них пока и известия о твоем назначении. И вот что еще. Можешь немного отдохнуть. Недели тебе хватит? Вот и отлично! Гуляй, пока в девках. Ладно, пошли к народу.
А в рабочем зале царило веселье. Люди, не дожидаясь начальства, выпивали, закусывали, одним словом, предавались радостям жизни. Увидев появившихся Павла Борисовича и Веру, все радостно загомонили. Каждому хотелось выпить со старым и новым редакторами.
Вера машинально чокалась со всеми желающими своей рюмкой, в которую было налито какое-то непонятное винцо. Она вовсе не замечала направленных на нее восхищенно-насмешливых взглядов, не ощущала всеобщего внимания к своей персоне. Все происходило словно в тумане. Ей страшно хотелось покинуть сборище, отправиться домой, а там лечь на диван, закутаться в плед и хорошенько подумать. Это желание стало совсем нестерпимым после того, как она краем уха уловила обрывок разговора между Ферапонтом Головатым и его коллегой Сергеем Фомичевым. Фомичев, высокий парень с красным прыщавым лицом, работал в редакции совсем недавно, и Вера знала его не особенно хорошо.
– Вот так нужно делать карьеру, – сказал Ферапонт. – Набила морду редактору, так он со страху назначил ее своей преемницей.
– Морду тоже нужно уметь набить вовремя, – отозвался Фомичев. – Вот ты, например, за мордобой в один бы момент вылетел, да еще бы и в «обезьянник» упекли.
– Потому что у нее ножки… – отозвался Ферапонт. – И грудки…
– И попка, – продолжил мысль Фомичев. – Слышал же, что она у него в больничной палате устроила? Уметь надо!
– Н-да. А тут лезешь вон из кожи, ночами кропаешь материалы, когда все давно спят, и хоть бы один гад заметил подобное рвение. Никому и дела нет до твоей работоспособности.
Никакой особой работоспособностью Ферапонт Головатый не отличался. Писал он в основном на криминальные темы, работал над материалами неделями, и все равно получались они скучными и топорными, однако его слова расстроили нашу героиню до слез. Как объяснить этим дуракам, что ни к какому редакторству она вовсе не стремилась? А если они узнают о помолвке, вот уж гадко похихикают, вот уж изольют фонтаны мерзостей.
Вера представила, что будут говорить все эти Ферапонты и Фомичевы, и ее чуть не стошнило.
Нет, нужно немедленно бежать отсюда, а то у нее случится истерика.
Девушка поставила нетронутую рюмку на стол и бочком выбралась из гомонящей толпы. Она незаметно прокралась к выходу, отомкнула запор и выбралась на улицу. Как здесь хорошо! Холодный осенний воздух окатил ее пряной свежестью. Темнота пахла дождем, гниющей листвой и костром.
– Вера? – услышала она совсем рядом, почти над ухом. Голос принадлежал Жюлю Верну.
– Ты?! Что ты тут делаешь?
– Тебя жду. Давно жду. Уже хотел уходить. А ты, оказывается, гуляешь?
– Вызвали вот…
– На вечеринку? Понятно. А я думал: вдруг чего случилось?
– Что со мной может случиться?
– Ну, не скажи. Времена нынче смутные. А я тебе весь день названивал.
– Ой ли?
– Точно, весь день! Ну, может, не с самого утра, а часов с двенадцати. В трубке только длинные гудки. Тогда я к тебе отправился.
– А ты разве знаешь, где я живу?
– Ты же вчера говорила: мол, проживаешь на Кладбищенской заставе, в бывшем особняке купца Горохова.
– Это ты сказал про купца. Я просто описала свой дом.
– Ладно, пускай я. Пришел к гороховскому дому, узнал у соседей, в какой квартире ты обитаешь. Но и там тебя не оказалось. Я стал ждать. Думаю, может, в магазин подалась или куда еще. Сижу на лавочке, благо погода наладилась, скучаю… Вдруг шум, визг, грохот… Одна машина с мигалками промчалась, другая с сиреной. И все – в одном направлении.
– В каком направлении? – насторожилась Вера.
– Да там, неподалеку. В твоем же поселке. Мне стало интересно. И я направился в ту сторону, куда они проследовали. Вижу, перед большим красивым домом народ толпится, и, опять же, машины эти стоят. Я – туда. Слушаю, что люди в толпе говорят. Оказалось, убийство произошло.
