Александр Варго - Нечто
Юра перевел полный ревности взгляд на Анну Сергеевну, словно подозревая ее в сговоре. Та сделала вид, что не замечает прожигающего внимания к себе, и жеманно поджала губы. Юра явственно разглядел за напускным безразличием женщины страх, затаившийся в ее глазах. Она увидела в нем что-то такое, что очень ее напугало, и она поняла, что Юра знает об этом.
– Что ж, хорошо, – размеренно сказал он, вставая. – Благодарю за то, что хоть поставили меня в известность.
– Юра, ты всегда можешь при…
– Всего доброго. – Юра слегка поклонился и вышел. Женщины обменялись тревожными взглядами.
– Ты уж извини меня, Надь, но не нравится он мне, – призналась Анна Сергеевна после того, как хлопнула входная дверь. Теперь, когда Юра вышел, она почувствовала какое-то необъяснимое облегчение, будто с нее сняли тяжелые оковы. – Что-то такое есть в нем… не знаю что, но нутром чувствую – нельзя его к Алиске подпускать.
– Да, мне он тоже показался… со странностями, – сказала притихшая Надежда. – Господи, когда же эти напасти закончатся… Одно за другим, сил никаких нет.
– А ты не волнуйся. Езжай к матери, а за Алиску не беспокойся, уж я все знаю, что да как, – деловито сказала Анна Сергеевна. Надежда только вздохнула.
– Поеду за билетами, – сказала она, начиная одеваться. – Постараюсь взять на сегодня.
Часов в восемь вечера позвонил следователь, расчудесный Вадим Викторович. На этот раз Юре было велено (именно велено) явиться к девяти утра в прокуратуру. Что ж, завтра так завтра. Юра ждал этого, и, когда он повесил трубку, лицо его оставалось непроницаемым.
40
Витек вернулся утром, усталый, невыспавшийся, но довольный. Он рассказал, что Дрюню поначалу вообще отказывались осматривать, то есть речи об операции даже и не шло. Витек продолжал упорствовать, тем более, у него имелся веский аргумент – деньги, которыми его снабдил Рост. В итоге в приемную вышел дежурный хирург, довольно молодой, и Витек быстро с ним договорился.
– Геныч, еле уломал его, ты же знаешь, как к нашему брату относятся, – говорил Витек, жадно уплетая завтрак – застывшую в банке кильку и горбушку хлеба. – Как к говну. Все бабки твои, сукин сын, взял. Он мне грит: «Ты понимаешь, что даже эти деньги ничего не гарантируют? У него, похоже, заражение крови, и, может, ногу придется отрезать». Я грю: «Типа да, а че делать-то? Не на помойку же его везти?» Он так посопел, как енот обкуренный, и грит: «Ладно, сейчас чего-нибудь придумаем. Только я ничего не обещаю». Вот такой расклад. Вощем, Геныч, я решил там переночевать, на лавке. Че деньги на такси еще тратить? Мы люди привыкшие…
– Ну и слава богу, – сказал Рост. – Только ты, кажется, еще кое-чего хотел сказать?
Витек немного помялся, затем сказал виновато:
– Ты, Геныч, меня, конечно, извини, но тут такое дело. Бабки-то этот студентик взял, но сказал, что для… как его? Во! Успешного выздра… выдозро…
– Выздоровления? – подсказал Кеша, внимательно прислушиваясь к их беседе.
– Да-да, выздоровления, правильно, Кеша.
– Иннокентий.
– Ага, Иннокентий… Так вот, короче, нужно еще, как минимум, вдвое больше, – Витек с надеждой посмотрел на Роста. – Геныч, я пообещал. А что оставалось делать? Ты уж извини, но в тот момент хрен его знает, стал бы он вообще возиться с Дрюней.
– Все нормально, – сказал Рост, однако, судя по его лицу, думал он совершенно о другом. – Я постараюсь найти денег.
– Ты не менжуйся, если что, скажи прямо… я и так понимаю, что ты до фига для него сделал. Если не веришь, вот телефон лепилы, я записал.
– Все нормально, – напряженно повторил Рост, и разговор на этом закончился.
На следующий день он достал из тайника еще двадцать тысяч. Во второй половине дня Витек снова отправился в больницу. Когда Рост давал ему деньги, по лицу Витька пробежала тень подозрения и тут же исчезла.
В доме никого не осталось, и он решил прогуляться к гаражам – проверить «восьмерку». В этот раз Рост чувствовал себя куда уверенней. Он боялся поверить в удачу, но, похоже, московские пинкертоны уперлись в тупик. Собственно, как и «восьмерка», которую он оставил в гаражах. Машина стояла там же, однако уже без колес и с разбитыми стеклами. Еще пару дней – и ее разберут на запчасти. Что ж, так будет еще лучше.
Возвращался Рост в приподнятом настроении. У него было ощущение, словно уголок той мрачной, темной завесы, которая тяжелым саваном лежала на нем, неожиданно приоткрылся, пропустив внутрь теплый, ласковый солнечный лучик. Лучик надежды. Переходя шоссе, он обратил внимание на огромный бензовоз. Он уже перешел на другую сторону, как вдруг остановился, провожая взглядом удаляющуюся машину. Точно, как это он раньше не додумался!
Почти бегом он вернулся обратно и зашагал к Кольцевой дороге. Когда он впервые заезжал в Дзержинский, то память его четко зафиксировала ряд фур на обочине, выстроенных одна за другой, как перед парадом. Туда он и направлялся.
Длиннющие грузовики были на месте, их было штук семь. На пяти из них за стеклами виднелись картонки с обнадеживающими, неровно накарябанными буквами: «ПУСТОЙ».
Рост осмотрел себя. Выглядит, как бродяга, хорошо, хоть рожа не опухшая, как у его новых дружбанов. Плевать, у него уже нет времени на сантименты. Он по очереди стал подходить к водителям фур, некоторые их которых дремали прямо в кабинах. Однако его попытки разговорить дальнобойщиков не увенчались успехом – лишь услышав слово «Украина», они категорически отказывались даже вести дальнейший разговор. Рост с тоской подумал, что немаловажную роль в подобной реакции сыграла его одежда – только слепой не мог не заметить, как косились на него водители, хотя сами они одеты были, по мнению Роста, не многим лучше: в задрипанных комбинезонах и сальных майках с дырками под мышками. Однако, вероятно, с их точки зрения, это было неважно – все недостатки во внешности с лихвой компенсировались теми огромными машинами, из которых они вели снисходительный разговор с Ростом. В этом-то и было их коренное отличие от Роста. И хотя они были такими же потными, чумазыми от масла и пыли, Росту они казались пришельцами из другого мира, не сравнимым с тем, в котором живет он сейчас.
Он уже совсем отчаялся, как вдруг один из водил, будто бы прочитав мысли Роста, сжалился и сообщил, что иногда здесь появляется некий Сашок, который часто мотается в Незалежнюю. Только его дня три уже не видать.
«Забухал, видать», – предположил водитель и смачно высморкался в пыль. Рост еще минуту постоял и поплелся на свалку.
Пора бы подумать, как отсюда выбираться. Жить на природе, оно, конечно, хорошо, но всему есть предел, и Рост понимал, что долго так продолжаться не может. Конечно, идеальный вариант был бы договориться с каким-нибудь водилой, но вдруг не выгорит? Поездом? А если в дороге проверка? Тогда что? Документов-то у него все равно нет. Привлечь к этому Лелика? Нет уж, Рост и так создал ему офигенные проблемы. Справится сам.
Пока он размышлял, появились два кислых друга – Кеша и Джеки Чан. Фингал, полученный Кешей от бродяг пару дней назад, сиял и переливался всеми цветами радуги, сиреневые треники весело трепал летний ветерок, обозначая контуры длинных костлявых ног. Джеки Чан шел рядом, усы развевались в такт ходьбе. Он сосредоточенно смотрел перед собой, резиновые сапоги равномерно месили грязь. Подойдя ближе, Джеки Чан поставил у ног Витька пакет с оторванными ручками.
– Однако, один путулка, рыба, два брюква и три помидора сладкая, – отчитался он.
– Откуда ты знаешь, что сладкая? – с подозрением спросил Витек. – Жрал, што ли, пипка помидорная?
Кеша осуждающе посмотрел на Джеки Чана, словно тот выдал военную тайну.
– Моя не пипка, однако, – с достоинством ответил Джеки Чан.
Витек заглянул в пакет.
– Конечно, жрали! Вон, один надкусан. Ептыть, и бутылка опять открытая!
После этих слов лицо Кеши приняло отсутствующее выражение, он повернулся боком и принялся насвистывать, словно все происходящее его не касалось.
– Доверь козлу капусту, – ворчал Витек, разбирая между тем принесенную провизию. – Какая ж это брюква? – спросил он, указывая корявым пальцем на свеклу, покрытую коркой грязи. – Ты что, свеклы никогда не видел, чучело?
– Однако, брюква, – с равнодушным видом ответил Джеки Чан, почесывая свою сальную гриву.
– Сам ты брюква, – сказал Витек с видом человека, который в силу обстоятельств вынужден общаться с непроходимым тупицей.
– Э-э… Господа, – подал голос Кеша, сняв с головы панамку. Под ней обнажился не слишком чистый голый череп, обрамленный редким белым пушком волос. – Пока мы шли сюда, кхе-кхе… на нашем пути повстречался в некотором роде… э-э… канализационный коллектор, откуда доносились подозрительные звуки. Джеки Чан спустился вниз и увидел представителя, как бы это сказать… э-э… в общем, там человек нуждается в помощи.
– Какой коллектор, где? – насторожился Витек, и Рост заметил, как он напрягся.
