Дарья Беляева - Ночной зверёк
Еще Адрамаут говорил, что на Двор сильнейшее влияние оказывает личность царя или царицы. При прошлом царе, рассказывали, Двор и дворец были больше похожи на казино. Некоторые считали, что сам дворец подстраивается под вкусы и безумие своего царя.
Но самыми жуткими, конечно, были гости. Некоторые из них не надевали на себя ничего, кроме кровоточащих ран. Некоторые наоборот были, будто бы в маскарадных костюмах. Когда они расселись и Аркит, проводив их, ушел, Амти заметила перед ними девушку в свадебном платье, мужчину в аккуратном костюме для гольфа, покрытом пятнами крови. Какой-то старичок в гриме грустного клоуна играл с йо-йо. Чуть дальше сидела одетая как принцесса девушка, а может не девушка, а женщина, может даже девочка: у нее не было лица. На ее лице был водоворот из сплошных зубов. Она запихивала в этот водоворот цельные ребрышки, перемалывала кости. Ее придерживал за талию мужчина с улыбкой принца кинематографа, из лопаток у него вырывались птичьи косточки, зачатки того, что могло бы быть крыльями, но так и не стало.
Амти сглотнула. Да уж, подумала она.
Мелькарт засмеялся:
— Ну что, я все еще самый отвратительный?
Неселим толкнул его в бок, призывая не привлекать внимания. Инкарни вокруг ели, болтали, смеялись. Амти не хотела слушать, о чем они болтают, хотя, вполне возможно, в их разговорах не было ничего такого уж странного. Ближе к другому концу стола, где, видимо, располагались места для приближенных Царицы, Амти увидела того самого когтистого Харрума, который разговаривал с Царицей во время первого путешествия Амти во Двор. Она была уверена, что Харрум не видел ее тогда, и в то же время Амти стало страшно, что он посмотрит на нее.
Некоторое время они неловко сидели ближе к концу стола, прижавшись друг к другу. Адрамаута и Мескете, впрочем, как и Царицы, не было. Девушка в свадебном платье сказала:
— Новенькие?
Амти видела, что ногой она скользнула к колену Неселима.
— Да, — сказал Неселим. — Только попали сюда. У вас э-э-э…интересно.
Он нервно сцепил пальцы, и она охнула.
— Как красиво! Прошу тебя, только не убирай руки! Это же потрясающе!
— Правда?
— Ты как древний бог!
Мелькарт хмыкнул, и в этом звуке Амти послышалась зависть. Неселим хотел было что-то ответить, но тут вдруг тишина в зале воцарилась в один момент и окончательно. Невероятная тишина. Казалось, можно было услышать биение сотни сердец. Вошла Царица. На ней было прозрачное платье, вновь белое. Корона из темного металла венчала ее голову и отливала алым из-за света луны, проникающего через окно. На ней были длинные перчатки из черной кожи и ошейник из металла, как у собаки. Рядом с ней шел Аркит. А позади, Амти даже не поверила своим глазам, Адрамаут и Мескете. Впрочем, это были не совсем те Адрамаут и Мескете, которых она знала. Вернее, совсем не те.
На Адрамауте были черные штаны и алая мантия с горностаевой опушкой. На его голове красовалась корона из костей, искаженных совершенно жутким образом. Он был настоящим чудовищем, с этими его острыми зубами, обнаженными в вечной улыбке. Рядом с ним была Мескете, впрочем, Амти поняла это только потому, что они были вместе. Ее лицо снова было скрыто, зато открыто все остальное. Из того, что можно было назвать одеждой на ней были только кружевные, черные трусы. Кожаные ремни стягивали ее живот и бедра на манер пояса для чулок, но никаких чулок не было. Такие же кожаные ремни с металлическими пряжками были перекрещены вокруг ее груди, как садомазохисткая кобура для пистолета. Позади нее развевалась черная, непрозрачная ткань, закрывавшая ее лицо и шею, как вуаль. Длинным шлейфом она тянулась за ней и держалась на голове только из-за того, что была пришита к кожаной маске, символически изображающей собаку, которая была у Мескете на голове. Амти никогда не думала о Мескете, как о женщине. Сейчас она видела, что в первую очередь Мескете была хрупкой девушкой, у нее была большая, красивая грудь и длинные ноги. Да, она была красивой. По крайней мере пока ее лицо было закрыто. Глаз не было видно, только ткань в том месте, где закрывала ее глаза, была полупрозрачной.
Адрамаут и Мескете следовали за Царицей, и Амти подумала, были ли они такими раньше, до того как сбежать из Двора. Ответ, конечно, был очевиден.
Царица села во главе стола, по левую и правую руку от нее сели Адрамаут и Мескете. Аркит сел чуть дальше, рядом с Харрумом, впрочем, он по этому поводу явно не переживал. Царица сказала:
— Сыны и Дочери Матери Тьмы, я поздравляю вас с этой ночью. Она, безусловно, хороша. Но прежде, чем мы начнем наш праздник, я хотела бы объявить, что Мескете, моя Принцесса Боли и Адрамаут, мой Принц Плоти, вернулись к моим ногам.
В зале зашептались, а Царица вдруг разбила стакан с вином. Вино разлилось на полу как кровь.
— Но это не все. Я хотела бы, чтобы поднялся Атталиг.
Амти увидела, что почти на другом конце стола со своего места поднялся мужчина в золотистых одеждах. Он был уже немолод и у него присутствовали не все зубы.
— Да, моя Царица?
— Тебе следовало бы ожидать этого, разве нет? Я считаю достойным то, что ты явился сюда сегодня.
— О чем моя Царица говорит?
А потом он неожиданно взял вилку и вогнал ее себе в руку, когда Царица лишь вскинула бровь.
— Твой подельник Эрдат выдал тебя под пыткой, заговорщик. Ты и он хотели оттянуть неизбежное в День Тьмы. Жалкое соглашение с этим жалким миром.
Атталиг закричал, а Царица сказала:
— Мескете.
Приказала, как собаке и кинула ей хлыст. Мескете одним ловким, непривычно плавным движением залезла на стол. Мескете прошла по нему, ловко обходя тарелки с едой. Она была босая.
Мескете шла неторопливо, будто впереди у нее была вечность. Все притихли и отчего-то Амти знала, что то, что сейчас произойдет, только подогреет их аппетит. Это было шоу. Шоу и аперитив. Мескете взмахнула хлыстом, удар был гулкий и сильный, один этот удар рассек Атталигу щеку так, что Амти увидела сияющие в ране зубы. Не показать отвращения, думала она, но не только отвращение было в том, что она наблюдала. Когда Мескете взмахнула плетью в следующий раз, она обвилась вокруг запястья Атталига. Мескете потянула кнут, вздергивая его на ноги. А потом он заорал так, будто его наживую потрошили. Разумеется, то как хлыст стягивал его запястье было больно, но несчастный Атталиг будто с ума сходил.
Адрамаут на другом конце стола вздернул руку, он будто перебирал пальцами невидимые струны, и вот под хлыстом, стягивающим запястье Атталига показалась плоть, а потом и кость. Он заставлял плоть клоками слезать с руки Атталига. Следующий удар Мескете пришелся по спине Атталига, распоров одежду. Адрамаут заставлял мясо расходиться дальше, пока кнут полосовал спину этого несчастного, несчастного человека. Амти показалось, что она уже видела его кости.
