Джим Батчер - Холодные деньки
— О-оо — что? — переспросил я.
— Он объясняет проблему, — пояснил Боб. — Ему пришлось несколько раз всё упрощать, прежде чем я смог уловить суть.
Я хмыкнул и немного расслабился:
— А-а, ну так в чём же проблема?
— Подожди, я стараюсь разобраться, как упростить всё настолько, чтоб ты мог понять.
— Спасибо, — пробурчал я.
— Всё, босс, я готов, — Боб несколько раз подпрыгнул в своей клетке из веток.— Эй, громила, разверни-ка эту штуку вон туда.
Предел Демона сердито взглянул на череп.
Боб поёрзал ещё немного:
— Ну, давай же! У нас тут график!
Я удивленно моргнул:
— Ничего себе. Быстро же ты, Боб, перешёл от испуга к хитрожопости.
Боб фыркнул:
— Потому что всё настолько серьёзно и плохо, что ему нужно, чтоб я поговорил с тобой. Это делает меня важным, и он знает это.
— КОГДА-ТО МЕНЬШИЕ СУЩЕСТВА УВАЖАЛИ СВОИХ СТАРШИХ, — сказал Предел Демона.
— Да уважаю я тебя, — возмутился Боб. — Ты хочешь, чтобы я помог, и я говорю, как. Теперь разверни меня.
Внезапное дуновение, подобно длинному, огромному выдоху, прошло по пещере. Стебли перекрутились и развернули череп к ближайшей стене.
Огоньки в глазницах черепа ярко засияли и вдруг отбросили двойные конусы света на стену. Раздалось поскрипывание, которое, казалось, исходило из самого черепа, и нечёткий звук, похожий на то, как запускается старая звуковая дорожка фильма. А потом на стене появился старый логотип 20th Century Fox, в свете прожекторов и под аккомпанемент симфонической темы с помпезно играющей трубой, которая обычно его сопровождает.
— Киношка? Ты можешь крутить фильмы?
— И музыку! И ТВ! Баттерс дал мне интернет, детка! А теперь заткнись и смотри внимательно.
И вот логотип сменился чёрным фоном, и появились знакомые синие надписи. Они гласили:
ДАВНЫМ-ДАВНО, ПРИМЕРНО ГДЕ-ТО ТУТ.
— Ой, да ладно тебе, Боб.
— Заткнись, Гарри, а не то отправишься в особенный ад.
Я смущённо моргнул. Вообще-то, я не из тех, кто не догоняет намёков в шутке, чёрт возьми.
На стене чёрный фон сменился видом звёздного пространства, на котором выделялась сине-зелёная планета. Земля. Масштаб изображения увеличивался и увеличивался, пока очертания озера Мичиган и других Великих озер не стали узнаваемыми, а потом появились и очертания самого острова.
Боб, конечно, бесценен, но он чересчур увлекается своим остроумием и драматическими эффектами.
Изображение приближалось, пока не показалось знакомое место высадки, хотя вокруг не было разрушенного города, Шо-за-нах дока и ряда деревянных свай в воде. Это был просто небольшой пляж из грязи и песка и густой лес.
Затем полоска света, может быть, восемь футов длиной, рассекла воздух вертикально. Свет расширялся до тех пор, пока не стал где-то три фута в ширину, а затем из него показалась фигура. Я узнал знаки — кто-то открыл Путь, переход из Небывальщины на остров. Появившаяся фигура сделала жест одной рукой, и Путь закрылся за ней.
Это был мужчина, довольно высокий и худой. Он носил рваные одежды разных оттенков серого. Его серый плащ был с глубоким капюшоном, который скрывал его черты, за исключением кончика носа и короткой седой бороды, которая покрывала достаточно острый подбородок.
Внизу экрана появилась надпись: МЕРЛИН.
— Постой, ты видел Мерлина? — спросил я у Боба.
— Не-а, — ответил Боб, — но я выбрал на эту роль Алека Гиннесса. Выглядит неплохо, а?
Я вздохнул:
— Пожалуйста, не мог бы ты быть ближе к делу?
— Да ладно тебе, — ответил Боб, — я добавил в сюжет любовный треугольник и отдал роли Дженне Джеймесон и Кэрри Фишер. Есть любовная сцена, которую ты просто обязан…
— Боб!
— Ладно, ладно, отлично. Эх.
Кино переключилось на быструю перемотку. Одетая в серое фигура смазалась. Она прошлась взад и вперёд, взмахами рук направляя океаны энергии туда и сюда, вливая её в саму сущность острова и вокруг него.
— Постой. Предел Демона показал тебе, как он это сделал?
— Нет, — раздражённо ответил Боб. — Это называется художественным видением.
— Хорошо, я понял. Мерлин создал остров. Неважно, как. Давай перейдём к той части, где проблема.
Боб вздохнул.
В смешной ускоренной перемотке Мерлин вошёл в лес и исчез. Прошло время. Солнце пронеслось по небу сотни, а затем тысячи раз, тени острова извивались и перекручивались, деревья росли, старели и умирали. Внизу экрана возникла фраза: ПРОШЛО МНОГО ВРЕМЕНИ.
— Спасибо, что упростил, — сказал я.
— De nada.
Затем камера замедлилась. Вновь появился Мерлин. Опять вознеслись океаны энергии и влились в остров. Потом Мерлин исчез, и прошли многие годы. Возможно, минутой позже, он появился опять — хочу заметить, совершенно не изменившись — и повторил цикл.
— Погоди, — сказал я, — он опять это сделал? Дважды?
— Эх, — сказал Боб, пока на экране начинался четвёртый по счету цикл, — что-то в этом роде. Видишь ли, Гарри, это одна из тех вещей, с пониманием которых у тебя возникнут проблемы.
— Попробуй объяснять мне помедленней.
— Мерлин не строил тюрьму пять раз, — начал Боб, — он построил её только один раз. В пяти разных временах. И всё одновременно.
Я почувствовал, что хмурюсь:
— Эм… Он был в одном и том же месте, делая одно и то же, в пяти разных временах одновременно?
— Именно.
— Это бессмыслица, — сказал я.
— Смотри, тюрьма для смертных строится в трёх измерениях, верно? А эту Мерлин построил в четырёх, а, возможно, ещё в нескольких. Хотя, по правде говоря, ты и не можешь утверждать, построена тюрьма в данном измерении или нет, пока не сходишь туда и не проверишь; а сам факт проверки этого и изменит это самое проверяемое. Короче, суть такова: это и впрямь очень продвинутая хрень.
Я вздохнул:
— Хорошо, это я понял. Но в чём проблема?
Масштаб кадра уменьшился, поднимаясь вверх, чтобы охватить сверху весь остров, пока он не стал просто размытым пятном. Знакомая пятиконечная звезда вспыхнула на поверхности озера, её линии были настолько длинными, что пятиугольник, который они образовывали в центре, охватывал остров целиком. Внутри пятиугольника была вторая пентаграмма, созданная, как и первая, чтобы сохранить и защитить. Камера сфокусировалась, и я увидел, что второй пятиугольник охватывал весь холм, на котором находились домик и разрушенная башня. Камера ещё больше сфокусировалась, и я увидел множество нарисованных пентаграмм, на этот раз не плоских, а состоящих из пересекающихся между собою десятков углов, их центры окружали дюжину туннелей, полных злых существ под островом.
— Они, – сказал Боб, – представляют собой первоначальные чары на острове. Это всё довольно таки упрощено, конечно же, но основная модель пентаграмм та же самая, что используешь ты, Гарри.
