Бэзил Коппер - Янычары из Эмиллиона
Я как мог успокоил своего несчастного друга и ушел. К сожалению, доктора Сондкуиста не было в этот день в клинике, и я не смог поговорить с ним. Хотя я уже как и Фарлоу пришел к выводу, который поверг моего другав мрачную меланхолию, а именно, что ничего не может нарушить ход событий в этих видениях. Но никто из нас, и, к счастью, меньше всех Фарлоу, не мог предвидеть, что из всего этого получится.
Следующую информацию я получил из дневников Фарлоу, которые он вел последние несколько месяцев. Вот что он писал сразу же после моего последнего визита.
В это время Фарлоу получал сильнодействующее лекарство, и поэтому, даже днем он был отрешенным от реального мира, как и ночью. Сондкуист очень беспокоился о Фарлоу, сохраняя при этом профессиональное спокойствие. Объект, получающий специальное лечение, должен был перестать видеть сны. По крайней мере, неспециалист именно так должен был понять записи в дневнике Фарлоу. Там было очень много сложных рассуждений о супраметафизическом типе, в чем мне было очень сложно разобраться, и я пропустил страницы, где Фарлоу рассуждал о физических законах природы и устройстве вселенной.
Но эффект лечения заключался в том, что прогресс снов замедлился, то есть, если раньше Фарлоу видел по два-три сна в неделю, то теперь это число сократилось до одного. Итак, процесс только замедлился, но лечение было не в силах разрушить, разорвать или рассеять видения, которые как облако обволакивали сознание Фарлоу.
Когда не было лечебных процедур, он лежал одетый на маленькой железной кровати, смотрел в потолок и слушал успокаивающий птичий гомон в саду. Он слышал, как кровь стучит в ушах, как работают его внутренние органы. Он осознавал, что жив, он даже почти чувствовал, как под носками растут ногти на ногах. И с этим чувством, с этим ощущением в себе жизненной силы Фарлоу в свои сорок пять лет понимал, что ему есть для чего жить. Надо, чтобы мир узнал о его исследованиях. Поняв это, он сделал неимоверное усилие, чтобы стряхнуть с себя это оцепенение, обволакивающее его мозг теперь уже не только во снах, но и в реальной жизни.Одна последняя фраза в дневнике говорила о его трагическом предвидении. "Эти лица, отвратительные жестокие лица! И эти глаза! Если Сондкуист ничего не сможет сделать, они скоро доберутся до меня. И наступит конец…"
VI
Конец наступил быстрее, чем мы ожидали. Для меня это было глубокое потрясение. Около недели я не мог посещать Фарлоу. Когда я позвонил в Гринмэншон справиться о своем друге, матрона ответила уклончиво и передала трубку доктору. Он в свою очередь также не сказав ничего определенного позвал Сондкуиста. Но Сондкуист был очень занят и не смог подойти к телефону. Я решил съездить в клинику.
Было начало лета. Пели птицы, от земли поднималось тепло, что предвещало к полудню жару. Когда я приехал в Гринмэншон, я ощутил резкий контраст между красотой летнего дня и тем тяжелым положением, в котором находился Фарлоу. Но я почувствовал, что что-то изменилось. Главные ворота были заперты, и мне пришлось позвонить привратнику. Он в свою очередь позвонил в главное здание, чтобы получить разрешение пропустить меня. Пока он звонил, я вышел из машины и тихо открыл маленькую калитку около помещения привратника, которая была не заперта. Когда я вошел, я услышал протестующие крики привратника, но не обращая на них внимания, я быстро пошел к зданию. Взойдя на первые ступеньки, я увидел необычную суету и'понял, что уже ничем не смогу помочь своему другу. Около газона была припаркована карета скорой помощи, а рядом с ней стояли две большие синие полицейские машины. Меня встретила матрона с побелевшим лицом, стараясь не пускать меня к доктору Сондкуисту.
– Пожалуйста, позвоните сегодня вечером директору, сказала она, – так будет лучше.
Я покачал головой.
– Я хочу немедленно видеть доктора Сондкуиста, – строго сказал я.
Она помедлила и затем нехотя пошла в кабинет. Я ждал в холле около десяти минут, прежде чем услышал размеренную походку доктора Сондкуиста в коридоре. Он был смущен и растерян.
– Я хочу увидеть Фарлоу, – без предисловий начал я.
Сондкуист покачал головой, на его лице появилось
странное выражение.
– Боюсь, у меня для вас плохие новости, – сказал он, Фарлоу прошлой ночью умер.
Мне нужно было переварить информацию, и я очнулся, когда Сондкуист подвел меня к стулу. Директор подал мне бокал бренди, и я автоматически проглотил его.
– Что случилось, – запинаясь спросил я, когда немного пришел в себя.
Снова странное выражение появилось на лице Сондкуиста.
– У него был сердечный приступ, мы ничего не смогли сделать, – ответил он.
Я не поверил ему и спросил:
– Тогда почему здесь полиция?
Сондкуист нетерпеливо покачал головой.
– Это совсем по другому делу, – быстро проговорил он. На его щеках горели красные пятна. Он дружески положил руку мне на плечо.
– У меня очень много дел. Почему бы вам не позвонить мне вечером, и мы договоримся о встрече на завтра, когда я буду менее занят. Я отвечу на все ваши вопросы.
Я мрачно согласился. Но разговор с доктором на другой день не удовлетворил меня. Многие мои вопросы остались без ответа. Похороны прошли тихо, и через несколько недель мир забыл о бедном Фарлоу и его проблемах. Но я не забыл. Я поддерживал знакомство с Сондкуистом, и после нескольких визитов, когда он стал доверять мне и понял, что мои вопросы не вызваны лишь простым любопытством, он рассказал мне все. Иногда я думаю, что лучше бы он этого не делал. Я бы спокойнее спал по ночам.
Прошло больше года, прежде чем он поверил мне. Был сентябрь, в его кабинете в камине потрескивали дрова. Несмотря на то, что дни были еще жаркими, ночью становилось очень прохладно. Он достал некоторые записи по лечению Фарлоу и разрешил посмотреть мне его дневник.
После того, как мы немного поговорили, я спросил его:
– Вы думаете, что Фарлоу был сумасшедшим?
Сондкуист помедлил и затем многозначительно покачал
головой.
– Иногда я чувствую, что, может быть, я сам сумасшедший, – загадочно сказал он.
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
Доктор нервно стучал длинными тонкими пальцами по столу, затем взял стакан с вином и выпил.
– Вы хотите знать, как на самом деле умер Фарлоу? – спросил он.
Я кивнул. Доктор повернулся и мрачно уставился на огонь, как будто решение дела Фарлоу лежало где-то между горящими поленьями.
– Я могу рассчитывать на сохранение тайны? – сказал он после долгого молчания.
– Абсолютно, – ответил я.
Сондкуист обернулся ко мне и, когда рассказывал конец этой истории, смотрел мне прямо в глаза.
