Екатерина Трубицина - Прогулка по висячему мостику
- Да… чудо… – задумчиво произнес Аристарх Поликарпович. – Однако, Вы же замерзните! Пойдемте в дом.
Как по команде, но неохотно, Зив и Лоренц оставили Ирину в покое и заняли свои места.
Просторная гостиная звуковым оформлением напоминала нечто среднее между ульем и переполненным стадионом во время футбольного матча.
- Да угомонитесь вы! – прикрикнули в унисон Люся и Наташа на детей.
- Ей богу, как маленькие! – добавила Люся, в то время как Наташа что-то гневно прошептала Дашуньке и одернула ее.
- Вы извините нас, – Люся чувствовала себя не в своей тарелке.
- Ну что Вы! – Аристарх Поликарпович улыбнулся.
- Да неудобно как-то… Нагрянули тут… – Наташа полностью разделяла настроение Люси.
- Ну что Вы! Все просто чудесно. Я очень рад, поверьте. Кстати, давайте знакомиться. Я – Аристарх Поликарпович.
Все семеро членов нагрянувшей (как снег на голову) компании по очереди представились.
- Не взыщите на старика, если кого перепутаю – память уже не та. А теперь располагайтесь поудобнее. Игореша, займи гостей, а я чайку согрею.
- Давайте помогу, – подорвались разом Люся, Наташа и Ира.
- Нет-нет-нет! Вы – гостьи, – тон Аристарха Поликарповича не предполагал возражений, и девчонки покорно вновь уселись.
Пока готовился чай, разговор как-то не особо клеился. Энтузиазм по поводу поездки, вызванный эмоциональным перенапряжением, неизвестно куда улетучился, и теперь все, даже маленькая Дашунька, чувствовали дискомфорт. Через несколько минут торжественно появился Аристарх Поликарпович и милостиво разрешил помочь ему накрыть на стол. В общей суете он улучил момент и отвел в сторону Игоря Александровича.
- А «небесное создание»?
- Алиночка… – мечтательно произнес Игорь Александрович, и, как из Рога Изобилия, из его уст потекли «наивный взгляд», «волны пышных волос», «пухлые телеса» и т. д., и т. п. Аристарх Поликарпович мягко, но настойчиво прервал его, положив руку на плечо:
- Алиночка – где? – вопрос прозвучал в качестве риторического.
Игорь Александрович осекся и на минуту замер с дурацким выражением лица. В самом деле, как только он обнаружил, что город обесточен, образ прелестной Алиночки начисто исчез из его сознания. Сейчас она сидела где-то в темноте, в холоде, но его это ничуть не трогало, даже теперь, когда Поликарпыч заставил о ней вспомнить. Игорь Александрович усиленно пытался испытать угрызения совести, но у него не вышло, а когда ему кто-то всучил какое-то огромное блюдо с чем-то чертовски вкусным, прелестный образ вновь напрочь улетучился.
Чаевничали не более часа. Все освоились и наперебой вспоминали приключения дня минувшего. Ах, как хотелось посидеть, поболтать еще, но усталость брала свое. Аристарх Поликарпович проводил гостей по комнатам, и как-то быстро все стихло. В гостиной остались только Игорь Александрович да Иришка.
- Я весь день проспала, – сказала она. – Отдыхайте, а я все приберу.
- Нет-нет! Разрешаю только немного помочь, – возразил Аристарх Поликарпович.
Вместе они быстро управились. Иришка сварила всем кофе. Аристарх Поликарпович принес сигары для себя и Игоря Александровича и длинные тонкие сигареты для Ирины, и они втроем устроились на диване в гостиной.
- Ирочка, а Вы чем занимаетесь?
- Я – дизайнер.
- А в какой фирме работаете?
- Ни в какой. Я – «свободный художник» – сама по себе.
- Как интересно. А где Вы учились?
- Как дизайнер – нигде, а как художник – училище, потом Академия…
- О-о!
- Правда, не окончила.
Откуда-то появились Зив и Лоренц. Зив уселся напротив Иры и положил ей голову на колени, а Лоренц устроился на диване сбоку, протиснув свою голову на оставшееся от головы Зива место.
- Какое чудо! – воскликнула Ира и стала гладить их. Зив довольно урчал, Лоренц мурлыкал.
- Понравилась? – спросил Аристарх Поликарпович у пса и кота. Они, в свою очередь, синхронно, как по команде кивнули. Ира рассмеялась и продолжила их ласкать. – Мои нежности они с меньшим удовольствием принимают, – многозначительно заметил Аристарх Поликарпович. – Кстати, Ирочка, а не могли бы Вы взглянуть на одну картину.
- Взглянуть могу, но если Вы ждете от меня искусствоведческого анализа, Ваши чаяния напрасны. Я не сильна в этом.
- Вот и замечательно, – Аристарх Поликарпович на минуту вышел и вернулся, держа в руках обещанное произведение.
Сердце Ирины бешено забилось. Глоток воздуха, пойманный открытым ртом, потерялся где-то в легких. Она, с трудом переводя дыхание, спросила:
- Откуда она у Вас?
- Мне ее подарили, но что Вас так взволновало? – спросил Аристарх Поликарпович, окидывая Иру цепким взглядом.
- Это – моя работа, – медленно, как в полусне проговорила Ира.
- По-моему, Вы, Ирочка, гениальный художник.
- В связи с некоторыми обстоятельствами моей личной жизни я поклялась себе больше никогда не заниматься всерьез живописью. Теперь я – дизайнер.
- Ира, я, безусловно, не искусствовед, но, по-моему, Вы просто обязаны начать писать снова.
- Спасибо, очень приятно, – улыбаясь, произнесла Ира и протянула предмет своего творчества Аристарху Поликарповичу.
- Скажите, – начал он, беря из ее рук картину, – она значит для Вас что-то особенное?
- Да. Эта – самая последняя. Я написала ее за одну ночь. Хотела потом забрать из салона, но, когда пришла, мне торжественно вручили целую кучу денег и радостно заявили, что все работы проданы. Честно говоря, я тогда очень расстроилась из-за нее, – Ира усмехнулась. – Не ожидала, что вновь увижу.
- Если она так памятна для Вас – возьмите, – Аристарх Поликарпович протянул ей картину.
- Нет, нет! Что Вы! Это – уже прошлое.
- Что ж, тогда она останется со мной, – Аристарх Поликарпович отнес картину на место. – Знаете, для меня она тоже многое значит, – сказал он, вернувшись.
Ира продолжала гладить Зива и Лоренца. Игорь Александрович с изумлением наблюдал за ней. Такой он ее никогда не видел. Казалось, что она светится изнутри.
- Ирочка, – голос Аристарха Поликарповича вывел Иру из оцепенения. – Я, властью данной мне моим почтенным возрастом, снимаю с Вас клятву. Пообещайте, что вновь возьметесь за краски, кисти и холст.
- Обещаю…
- - -
Ира не помнила, когда начала рисовать. В художественной школе преподаватели восторгались ею. Когда Ире исполнилось четырнадцать лет, и она окончила восьмилетку, мама отвезла ее поступать в художественное училище. Старичок-преподаватель, которому показали Ирины произведения, быстренько спустил ее с небес на Землю, сказав, что она – девочка, без сомнения, конечно, способная, но работы слабенькие, с техникой туговато. Мэтр был очень суров, но, увидев печально-удивленные, полные слез глаза девчушки, смягчился:
