Джеймс Лоудер - Принц лжи
- Ты совсем чокнулся, Пиндикс, - сказала, брызгая слюной, зверюга с волчьей пастью. - Это наш клиент, не сомневайся! Только взгляни на его рожу - она ведь зареванная.
Пиндикс сложил кожаные крылья и запрыгал к Гвидиону на костлявых лапах, как у кузнечика - коленками внутрь. Его тело, покрытое каучуковой желтоватой кожей, было худым и тонким, словно у изможденного голодом и жаждой ребенка. Глядя на Гвидиона единственным синим глазом, находящимся в центре широкой морды, Пиндикс нетерпеливо провел языком по сверкающим белым зубам и спросил:
- Ну как? Начинай молиться, слизняк.
Гвидион, обезумев, попытался спихнуть маленькую тварь с дороги, но вокруг его груди сомкнулись две пары паучьих лап и потянули его назад. Чудовище с волчьей головой грозно взглянуло на воина, положив когтистые руки ему на плечи.
- Ты слышал, что велел тебе Пиндикс,- прошипело чудище. - Дай нам послушать, как ты умеешь громко молиться.
Гвидион разомкнул губы и попытался призвать на помощь Торма, но, как и раньше, у него получилось только жалобное карканье.
Пиндикс покачал головой:
- Впервые ты не ошибся, Аф. Я был уверен, что он вершитель судеб. Они ведь вечно устраивают стычки с последователями Тиморы. - Он протянул пару черных кандалов. Железные кольца с лязгом разомкнулись, и оказалось, что изнутри кандалы утыканы острыми шипами. - Не вздумай бузить, слизняк.
Бросив один взгляд на людские тени вокруг, Гвидион сразу понял, что помощи ждать неоткуда. Все отвернулись от него, оставив на милость двух жутких громил-уродов. Преданные богам души образовали широкий крут. Их лица были обращены в небо, руки судорожно сцеплены в религиозном порыве, некоторые без устали крестили свои остановившиеся сердца,
Гвидион беззвучно проклял их и попытался вырваться из железной хватки Афа. Паника уступила место леденящему страху, что позволило ему мыслить чуть яснее. Тогда он и припомнил бесконечную муштру на парадном плацу в Сюзейле, когда отрабатывал приемы рукопашного боя. Воин сжал пальцы в кулак и нанес удар Афу в челюсть, одновременно всадив оба каблука в извивающийся змеиный хвост твари.
Аф раздраженно взвыл, но сразу вспомнил, что попадет в беду, если свернет пленному шею. Вместо этого стражник, щелкнув челюстями, впился зубами в руки Гвидиона, когда тот собрался нанести новый удар.
В ту же секунду Гвидион понял, что топор великана не избавил его от боли.
- Ох. Почему всегда одно и то же? - вздохнул Пиндикс. - Что бы я ни говорил, слизняки всякий раз пытаются буянить. - Он высоко подпрыгнул и защелкнул кандалы вокруг запястий Гвидиона.
Когда железные кольца со звоном сомкнулись, шипы вонзились в руки. Затем, словно почувствовав вкус живого существа, превращенного в тень, кандалы «проснулись» от ржавой спячки и врезались еще глубже. Шипы вонзались в кости, поворачиваясь. Ослепленная болью тень Гвидиона издала долгий вопль.
В первый раз с той минуты, как воин оказался на равнине Фуги, из его горла вырвался ясный звук.
Когда боль немного утихла, Гвидион увидел, что стоит в шумной толпе, собравшейся перед огромным некрополем, окруженным стеной. Все его тело нестерпимо болело, но шипы кандалов, видимо, перестали впиваться в руки. Один локоть Гвидиона держала когтистая рука Афа, а второй - холодные перепончатые пальцы Пиндикса. Воздух пропитало стойкое зловоние склепа. У Гвидиона невольно потекли по щекам слезы - не от боли в запястьях, а от удушливого запаха смерти и разложения, проникающего в нос и рот.
Рядом с воротами некрополя Трим, как и любой другой великан Фаэруна, смотрелся бы карликом. Темные и грозные, они уходили высоко в небо, теряясь в клубах красного тумана. От ворот в обе стороны до самого горизонта протянулись высокие стены. Здесь же располагались две массивные сторожевые башни. Гвидион стоял довольно далеко от стен, но ему показалось, что они шевелятся. У него создалось впечатление, будто каждый кирпичик ритмично перемещается, словно живой.
А вокруг воина хныкала и орала мятущаяся толпа. На каждом, кто был рядом, воин разглядел такие же кандалы, каждую проклятую душу сопровождала пара монстров-стражников. Эти создания были сродни Пиндиксу и Афу, но только по своему гротескному обличью. Их создатель сотворил безумную смесь из животных, людей, растений и даже камней с металлами. Твари летели, скользили, ползли, погоняя своих пленников, как упирающийся скот, который ведут на бойню; они тыкали в бедняг пальцами с присосками или подстегивали острыми пиками.
Толпа хлынула вперед, прижав Гвидиона к одной из сторожевых башен. Темная поверхность стены оказалась твердой и удивительно теплой, когда воин коснулся ее лицом. Он с трудом отодвинулся, чтобы получше разглядеть небольшие округлые камни. Никакие это не камни, решил он, а кусочки чего-то размером с кулак… Гвидион получше пригляделся и сжался от ужаса.
- Сердца! - завопил он. - Башня построена из человеческих сердец!
- Сообразительный парень, - хрюкнул Аф. - Ворота тоже из сердец. - Он опустил морду и уставился в застывшие от потрясения глаза Гвидиона. - Но, готов поспорить, ты не определишь, какие именно это сердца.
- Оставь его в покое, - буркнул Пиндикс. - На мой взгляд, он совсем не похож на проповедника. Такие мелочи волнуют только церковников.
- Сердца трусов, - со злорадством произнес Аф, не обращая никакого внимания на слова Пиндикса. - Стены из них получаются, конечно, не такие прочные, как из сердец героев, но жаловаться не приходится, ведь герои сюда попадают не часто.
Пиндикс с презрением тряхнул головой:
- Хм. Ты так гордишься этой стенкой, что можно подумать, ты сам ее построил.
- А вот и построил! - завопил Аф. - По крайней мере, я был здесь, когда ее только начали возводить!
Гвидион наконец обрел голос.
- Торм, спаси меня! - взревел он. Все стражники вокруг тут же обернулись к Гвидиону, и тогда рука с перепончатыми пальцами зажала ему рот.
- Забудь о нем, слизняк, - прошипел Пиндикс, - в Городе Раздоров существует только один бог, и ему не нравится, когда его подданные взывают к другим божествам. Нам все равно, если ты начнешь сводить с ним счеты в первый же день, как окажешься на свободе, но сейчас ты наш подопечный. Такое поведение плохо скажется на нас с Афом.
- А неприятности нам ни к чему, - добавил стражник с волчьей головой и, сжав костлявую руку в кулак, ткнул им в челюсть Гвидиона, раздробив ему кости. Изо рта тени посыпались зубы, словно мраморные камешки из прохудившейся котомки.
Пиндикс нахмурился.
- Ты наш худший враг, Аф, - вздохнул он, закрыв Гвидиона кожаным крылом от новых ударов. - Если он не сможет говорить, в замке на нас разозлятся не на шутку. Помнишь, что случилось в последний раз, когда ты свернул голову той тени?
