Мария Галина - Луна во второй четверти
— И зачем Анджей потащился за этим жутким Шерстобитовым! — сокрушалась Лера, расстегивая пряжку элегантного кожаного ремня, — Если ему уж так на север хотелось, поехали бы в Финляндию, там хоть цивилизация. Нет, уперся — не могу Вадьку подвести. А тут — ты погляди, ведь это ж чащоба непролазная… А если на медведя наткнемся? Или на волка?
Никогда не понять женщине, даже самой лучшей женщине, тем более самой лучшей, самой красивой, самой любимой, что такое Мужская Дружба. И почему ради нее нужно жертвовать женщиной — тем более, самой лучшей, самой красивой, самой любимой… Что за непонятное братство такое объединяет существ мужского пола? Нет, женщине не понять!
— Говорят, летом хищники неопасны, — неуверенно отозвалась Варвара.
— Лучше бы не проверять…
Травы тут почти не было — только бледные, раздутые, напитавшие воду хвощи, да папоротники, хрупкие улитки которых выползали из-под разлапистых корней, а тяжелые зеленые перья, приподнимаясь над землей, качались теперь перед самым Варвариным лицом. Она встала, натянула треники на крепкие бедра, и вдруг застыла, прижавшись к накренившемуся стволу пихты.
— Ты чего? — удивилась Лера.
Ветки папоротников продолжали качаться — чуть заметно, слабо; что-то там, за ними было такое… Черный силуэт, едва проглядывающий сквозь сумерки…
На нее нахлынула липкая волна страха, и одновременно стыд, поскольку страх этот был абсолютно неуправляем. Темное пятно на краю сознания…
— Показалось, — неуверенно предположила Лера.
— Может быть, — она покачала головой. — Нет. Не думаю. Там точно кто-то был.
— Человек? Животное?
— Не знаю.
— Может, Бардак?
Бардак, полулайка, был единственным псом этой заброшенной деревушки. Он даже не считался угрюмовским — так, ничей пес, избравший себе в качестве будки перевернутую лодку с пробитым днищем.
— Он бы…
— Что? — Лера не удержала нервный смешок, — представился бы?
— Это не собака, говорю тебе! Это что-то… большое…
Она помотала головой. Мир вновь обретал обычные очертания…
— Ладно, пошли, — вздохнула Лера, — Скажем мальчикам, пусть будут поосторожнее.
— А они поверят? — пожала плечами Варвара.
***
— Вы чего? — спросил Пудик, — рванули как оглашенные? Комар за задницу укусил?
— Там кто-то был, — неохотно ответила Варвара…
— Да наверное Вадька мимо прошел, а вы и забоялись, глупые, — успокоил ее Пудик, — Ты это… лучше налегай, пока картошка не остыла…
— Это не Вадим… Вообще не человек…
— Что ж тогда? Медведь на вас наехал?
— Не знаю, — затосковала Варвара, — темно было…
— Медведю, — резонно заметил Пудик, — это по барабану.
— Оно очень тихо двигалось, — пояснила Варвара, — и было поменьше, примерно, как…
Она вновь подобралась, но тут же расслабилась.
— А, это ты, Анджей? А Вадим где?
— Не волнуйся, — успокоил Артем, — Меланюк пошел его звать. В лесу, говорит, уже совсем стемнело…
— Это правда, — подтвердила Варвара.
Теперь, при свете костра, под открытым небом, она и сама не могла понять — чего испугалась? Что видела? Видела ли вообще?
— У Ивана ружье есть, — помолчав, заметил Артем.
— Понятное дело, — кивнул Пудик, — тут у всех есть… Ну что, нашел эти свои аномальные зоны?
— Нет. Дубль-пусто…
— Ты просто тупой.
— Сам ты тупой, — обиделся Анджей. Помолчав, добавил, — А Вадька нашел. Говорит, так всегда бывает, когда тарелки приземляются. Место посадки, типа отмечают. Вот так, ясновельможные пани.
— А на самом деле?
— А на деле — хрен его знает… ведьма в ступе приземлилась. Эти зоны еще ведьмиными кругами называют… Ойтец мой, когда мы с ним еще общались, рассказывал, что они в Монголии на учениях что-то такое видели. Трава выбита в форме круга. И внутри круга, что характерно, техника отказывала.
— Так ты расспроси его получше, — предложил Пудик.
— Я ж говорю — когда мы с ним контактировали. Сейчас контакт прервался. Конфликт поколений. Пошлые люди.
Лера напряженно вытянула стройную балетную шею. Между стволами что-то двигалось. Пудик тоже привстал, положил ладонь на рукоятку ножа, лежавшего на клеенке, но облегченно вздохнул. Неведома зверушка распалась на две человеческие фигуры.
Шерстобитов шел, осторожно ступая, держа в вытянутой руке рамку.
— Словно взбесилась, — пояснил он озабоченно, — мощная аномалия, похоже, даже не один центр — несколько. Никогда такого не видел. Надо определить границы пятен, зоны наложения, картировать…
Меланюк вздохнул, покачал головой, присел к костру.
— Представляете, — в голосе его слышалось даже не удивление, а глубокое непонимание, — он заблудился. Шел прямиком на Пертозеро…
Меланюк явно не представлял себе, как это можно заблудиться в лесу.
— Увлекся, — Шерстобитов любовно погладил рамку ладонью свободной руки. — Тут, братцы, такое делается… Завтра выходим в шесть — берем пробы грунта на металлы. И растения на химический анализ. И радиометром, радиометром… Слышь, Яблонский?
— А в семь нельзя? — лениво отмахнулся Анджей.
— Я сказал, — неожиданно жестко отрезал Вадим.
Анджей пожал плечами.
— Ладно…
Он помолчал, указал взглядом на Варвару, добавил:
— А вот она видела что-то…
— Что? — быстро переспросил Вадим.
— Не знаю… — сердито сказала Варвара, — Может, показалось…
Не так уж приятно, оказывается, попасть в центр всеобщего внимания. Все равно, как в аномальную зону. Варвара к такому не привыкла.
— В общем-то, — согласился Шерстобитов, — это работает на теорию. В зоне энергетических аномалий у некоторых, особо сенситивных наблюдателей повышается восприимчивость. — Он недоверчиво покачал головой, явно не веря в особую Варькину сенситивность, — Ты могла увидеть эфирное тело. Проекцию… материализацию…
— Чего? — недоверчиво проговорила Варвара.
— Ну, грубо говоря, привидение.
— Кусты шевелились, — напомнила Варвара.
— А ты про полтергейст никогда не слышала?
— А ты никогда не слышал про принцип Оккама? — вдруг ни с того ни с сего разозлился Артем. — О том, что сущности не следует умножать без необходимости. Она могла просто животное какое-то увидеть…
— Могла, — неохотно согласился Вадим.
Ему, подумала Варвара, не хотелось, чтобы это было животное. Ему хотелось, чтобы она увидела либо зеленого человечка в серебристом костюме, либо, на худой конец, эфирную проекцию потусторонней субстанции — грубо говоря, привидение.
Убрали остатки пиршества, хозяйственный Пудик частью собрал, частью закопал, частью сжег мусор, присыпал песком костер — скорее по привычке, чем по необходимости. Похоже, он не прочь был по старой походной традиции загасить костер другим способом, но постеснялся — то ли Меланюка, то ли их с Лерой.
