Брайан Смит - Depraved
Пит нахмурился, - Ох. Ну. Ладно, тогда. Гм... не скажете, как далеко до следующей заправки?
Уголки рта у продавца дрогнули и слегка приподнялись, образовав самую мерзкую улыбку, какую Пит Миллер только видел. Улыбку, от которой монахини и молодые мамочки с криком просыпались бы посреди ночи. - Это не важно.
- Что... - Пит нахмурился сильнее. - Простите... что вы сказали?
Здоровяк нагнулся, нащупал что-то и встал из-за прилавка. При виде помпового ружья Пит судорожно сглотнул, ноги стали ватными. Тип направил дуло ему в живот. Подняв руки, Пит попятился от прилавка. Он продолжал отступать, пока его не перехватили картежники, и, схватив за руки, не уложили на грязный пол.
Пит вырывался изо всех сил. Он увидел, что тип с ружьем вышел из-за прилавка и прошел мимо него на выход. Деревянный пол стонал под его тяжелыми шагами. Голова Пита пошла кругом. О собственной безопасности можно временно забыть. Он не позволит этим ублюдкам тронуть Меган. От одной мысли об этом ему захотелось закричать. Забавно, какие вещи человек внезапно понимает в разгар сильного кризиса. Он жизнь отдаст ради Меган, сделает все ради ее спасения. Он любит ее. О, боже, как же он любит ее!
Он закричал, и один из мужчин зажал потной ладонью ему рот. Пит вцепился в руку зубами и дернул голову назад, освободив рот. Здоровяк был уже у выхода. Пит ждал, что тот выйдет и вернется через несколько секунд с визжащей Меган.
Но этого не произошло.
Вместо этого, тот перевернул табличку на двери надписью "ЗАКРЫТО" наружу. Затем опустил на дверь жалюзи, подошел к окнам, и сделал то же самое.
Потом запер дверь.
Тут Пит кое-что понял.
Он никому не сказал, что у него есть попутчик. И, если его догадка верна, при беглом взгляде на улицу нельзя было понять, есть ли еще кто-то в машине у колонки. Потому что Меган опустила сидение, и была увлечена чтением, совершенно не обращая внимания на происходящее в магазине.
На данный момент она в безопасности.
Но вечно это продолжаться не может. Ему нужно придумать, как выпутаться из этого дерьма, пока эти животные не пронюхали про присутствие Меган. Но что он может сделать? Он стал учащенно дышать, пока мозг судорожно искал ответы. Потом он услышал звук шагов возвращающегося здоровяка. Спустя мгновение тяжеленный ботинок уперся ему в поясницу.
Тип флегматично откашлялся.
И сплюнул.
Пит поморщился, когда что-то брызнуло ему на затылок.
Он заскулил. - Зачем вы это делаете?
Из груди здоровяка вырвалось какое-то бурчание. Похожее на смех астматика. А затем он сказал, - Спокойной ночи, сучка.
Это было последнее, что услышал Пит Миллер.
Ему на голову обрушился приклад ружья.
Глава четвертая.
Они жили в ветхой лесной хижине, как и почти вся их родня. Дикая местность, окружающая Хопкинс-Бенд была усеяна подобными лачугами, многим из которых было больше ста лет. Говорили даже, что некоторые относились к временам Гражданской войны, или еще более ранним. Самые старые из построек сгнили почти полностью. Абигейл Мэйнард была рада, что у их лачуги лишь слегка просела крыша. Жилище Мэйнардов никто не спутал бы с каким-нибудь особняком в Беверли Хиллз, но оно было крепче остальных. И клан Мэйнардов считался относительно благополучным по местным меркам. На столе всегда было много еды, а кувшины полны домашнего виски.
Эбби беспокойно раскачивалась в своем кресле, уставившись в темный, треснувший экран телевизора, не работавшего почти уже десять лет, когда в открытую дверь хижины влетел белобрысый мальчишка Мэйнардов. Худенький коротышка лет двенадцати промчался мимо нее, крича, - Баба! Баба!
Голос мальчика затих, когда за ним захлопнулась пара дверей, ведущих на кухню. Мальчишку звали Дэниел. Абигейл попыталась вспомнить, не ребенок ли это ее старшей сестры, Руфь. Руфь умерла чуть больше года назад, от какой-то таинственной болезни, вызывающей истощение. Чертовски жаль, но, по крайней мере, старшая сестра внесла свою лепту в продолжение рода. Эбби на мгновенье задумалась, извлекая из памяти разные родословные. Руфь дала им Дэниела, Джона, Энди, Вильму, Ангелину, Майкла, и... ах, да, близнецов Джэка и Карла.
Восемь детей горячо любимой Руфь Мэйнард.
Младшая сестра Эбби, Лаура Мэйнард, которая была моложе ее на пять лет, тоже разродилась двумя ребятишками, и на подходе был третий.
Ее братья уже по нескольку раз оплодотворили своих жен и любовниц.
Эбби была здесь лишней.
Она так и не смогла забеременеть, сколько не пыталась. Она не раз совокуплялась с многочисленными местными мужчинами. Даже Большой Джо, ее троюродный брат, не сумел оплодотворить ее, хотя не раз проделывал это с каждой из ее сестер. Эбби стыдилась своих неудач. Она не способствовала должным образом благосостоянию клана. Мужчины занимались охотой и обеспечением, женщины отвечали за все остальное. Ее обязанностью было рожать детей. Если Эбби не может выдавить из себя ни одного визгливого спиногрыза, какой от нее прок?
Неудачи в этой области тяготили ее все больше в последнее время. Она старела, неделю назад отметила уже двадцатый день рождения. Она знала, что многие женщины, включая сестер, рожали первенцев в пятнадцатилетнем возрасте, не позже. Время шло, и ей грозила опасность превратиться в жалкую старую деву. Многие местные мужчины все еще хотели трахнуть ее, но в последнее время это едва ли стоило затраченных усилий. Чтобы отвлечься, она таращилась на сломанный телевизор, воображая, что смотрит телешоу, как тогда, десять лет назад. Она часто представляла себе разные шоу, придумывала героев и сюжеты, как в тех полицейских сериалах и мыльных операх, которые помнила. Они оживали у нее в голове, и она мысленно проецировала воображаемые шоу на разбитый экран. Занятие хоть и легкое, но удручающее. Иногда ей хотелось записывать свои идеи в книгу, чтобы сделать их более долговечными. Но она не очень хорошо умела читать и писать.
Она почувствовала, как крепко сжимает ручки кресла-качалки и буквально силой заставила себя расслабиться. Чтобы успокоится, втянула в себя воздух, задержала надолго, потом медленно выпустила. Потом заставила себя подняться с кресла и вышла из комнаты. Она направилась туда, куда ушел Дэниел - на кухню. Еще по пути она уловила запах тушенки, готовящейся на дровяной печи, и почувствовала легкий приступ голода.
Когда Эбби зашла на кухню, ее мать оторвалась от большого котла. - А, это ты. Чем занимаешься, девочка?
Эбби, не глядя матери в глаза, ответила, - Просто сижу.
Кэрол Мэйнард хмыкнула. - То есть, просто сидишь и чахнешь.
Слова словно лезвием полоснули Эбби по сердцу. Мама никогда не упускала возможности напомнить ей о ее женских неудачах. И она не могла сказать ей слова поперек, иначе эта здоровая как бык женщина избила бы ее до полусмерти тем, что подвернется под руку. Она знала это по горькому опыту, поэтому ничего не ответила.
