Светлана Смирнова - Тринадцатый
Тринадцатый медленно облетел скамейки. В самом дальнем углу значился его номер. О нём не забыли. Присев на край, он, по примеру соседей, подключил свой нимб к клапану. Всё его воздушное существо начало поглощать Небесную Благодать. Настрой улучшился, проблемы стекали в отстойники ада. Сладкая истома наполняла нимб, а тщеславные желания побуждали очутиться в теле.
Подача Благодати закончилась так же внезапно, как началась. Первый сеанс был скушан. Тринадцатому надлежало покинуть столовую. Выпорхнув в зону общественного отдыха, он удивился сам себе. Его мечту о зелёном поле и ласковом солнышке безжалостно слили в отстойник ада. Взамен, предлагали совершенно другие жизненные позиции и заставляли принимать их как свои. Значит, вот зачем ему предоставили отпуск? Судьба Тринадцатого определена, думать о возвращение на ласковое поле не следует. За время отпуска ему помогут забыть неосуществимые мечты. Быть ему человеком, стать тем, чего он больше всего боится и не хочет. Тут всё поставлено разумно. К окончанию отпуска он сам будет рваться на землю в человеческий облик. Значит, надо успеть до полного затмения в нимбе у кого — ни будь узнать о жизни в человеке. Как это осуществить он себе не представлял. Там в поле, будучи Тростником, знакомства, заводить, не приходилось.
Здесь, во время полдника, он ощутил на себе ехидные взгляды, от которых холодела мантия, и желание идти на контакт пропадало. Это и спасло его от навязчивых шпионов. Не выманив у Тринадцатого слова, они разлетелись по сектору. Для всех он стал изгоем.
Так незаметно протекли двое небесных суток, включивших в себя два завтрака, два обеда и два полдника. Спать души ложились натощак. В небесной канцелярии не хватало средств — экономили на отдыхающих.
Каждый раз отправляясь к заветному клапану Тринадцатый испытывал дрожь, и всем своим существом боролся против затуманивания нимба. С каждым разом ему удавалась это всё труднее и труднее.
На третьи сутки ему было разрешено посещать общественный салон «Интеллектуального общения». Чувство любознательности, так присуще человеческому характеру, который стал не заметно, для Тринадцатого вырисовываться на его мантии, подтолкнуло на посещения салона.
Интеллектуальные беседы, только имели такое громкое название. По своей сущности в них не было ничего общего с интеллектом. Каждая душа считала своим долгом рассказать о подготовительном периоде происходящим с ней в дни отдыха. Это были длинные монологи душ о предстоящей работе на вселение в человека. Здесь обсуждалось различие полов и доходило до оскорбительных выпадов в сторону каждого пола. Те, кто побывали в женском теле, хвалили превосходство женского характера и смысла жизни. Мужская же половина, не упускала своего шанса доказать достоинства существующие в мужской плоти. Главным доказательством в споре с «женской» половиной — для «мужчин» было создание шедевров. Они прочно отстаивали теорию «Мужской Гениальности». Вся теория сводилась к одному — мужчин посылают на землю для создания шедевров. Женская половина, ехидно смеясь, не опровергала их теорию. Они точно знали — не рожали бы женщины мужчин — не было бы и шедевров.
Женщины рожают мужчин, что бы те творили шедевры, зарабатывали на шедеврах деньги и тратили их на женские причуды. Споры проходили в очень оживленной обстановке и иногда даже закачивались всеобщей потасовкой. Безмолвствовали «средние». Им было всё равно. За долгие годы скитаний по людям, они знали на много больше, чем первые и вторые, но молчали. Они участвовали в единственном споре, который мог заинтересовать их — в споре о любви. Средние души утверждали, что в любви женщина получает больше, чем мужчины. Именно в материнстве они находили оправдание этого свойства.
К сожалению, Тринадцатому, не отработавшему ни одной Судьбы на земле в теле, эти разговоры были не интересны. Очень скоро он перестал посещать салон.
В салоне, Тринадцатый сразу же обратил внимание на душу, которая витала особняком от общества. Выбрав подходящую минуту, он подлетел к интересующей его душе.
Меченый, так звали нового знакомого, сразу стал отвечать на «смешные» вопросы Тринадцатого. И, в задушевных беседах, рассказал так много интересного, что узнай об этом Душейство, Меченому бы не поздоровилось.
Энск
Энск был захудалым северным городишком с населением… тысяч жителей. Достопримечательностей в городке не было. Да и не могло быть, поскольку возраст городка исчислялся двумя цифрами. По статистическим данным в Энске было: 36 магазинов, включая лавки, один завод, одна фабрика. Пять школ, два запущенных кинотеатра, пять общежитий и два роддома. Никто не мог объяснить, зачем Энску два роддома, в наше нелёгкое время, когда женщины забыли о своём главном предназначение на этом свете, но никого и не тревожил этот факт. А именно этот факт и приводил Тринадцатого в отчаянье.
Стоило раздвоиться, чтобы быть в двух местах в назначенное время. С занятий в школе он помнил, что раздвоение души в последствие приводит к раздвоению личности, потери доверия Святейшего Душейства — наказание — отправка в Отстой. Страх перед наказанием подхлестнул Тринадцатого. Он со свистом влетел в открытую форточку родильного дома номер один. Из восьми палат — шесть пустых. В остальных двух, маялись три беременные с маленьким сроком, и две счастливые мамаши. Медицинский персонал отдыхал, на их лицах сквозило безразличие. Тринадцатый понял — вряд ли, в ближайшие двое суток им выпадет счастье поработать. Не теряя надежду и гонимый всё тем же страхом, он отправился в роддом номер два. Это заведение было ещё меньше и хуже, чем первое. Жители Энска давно забыли убогий роддом, но и там иногда рождались маленькие горожане. Во время прилета Тринадцатого там как раз мучалась бедующая мама.
Её не успели довезти до роддома с первым номером. Тринадцатый влетел в замочную скважину и нимб к нимбу столкнулся с неприятной душой.
— Ну, ты, можно поаккуратнее?
Неприятная душа ждала своего мига. Почуяв в Тринадцатом соперника Неприятный, не теряя из поля зрения роженицу, взмахнул мантией.
— Ты кто такой и зачем? Запомни это моё, я первый сюда прилетел. Маши мантией отсюда пока цел, а то я на тебя канцелярским крысам быстро настучу.
Тринадцатый отступил в сторону.
— Тише, дружище, не паникуй. Время пропустишь. У меня просто разведка. Мой час завтра, вот разнарядка.
Неприятный глянул на мантию Тринадцатого и порозовел.
— А у меня последние минуты и прощай свободная душа.
— Ты хоть знаешь, кем станешь?
— Не — а! Но это не проблема. Если, что не по мне, только меня и видели.
