Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха
– А мне сон сегодня приснился непонятный – как раз о кольце каком-то. И что-то там про Ивана Грозного было… Яркий такой сон, сумбурный. Да, да! Мне в хрониках той эпохи попадалось, именно о странном старинном кольце! Ты же знаешь, я люблю в книгах рыться. Постараюсь вспомнить, – и Настя полезла в обширную библиотеку, еще прадедом собранную. «Мечту библиофила» в свое время свезли на дачу, посчитав, что старые книги лишь захламляют дом в эру повальной компьютеризации. Мать все эти современные «мульки» обожала, чуть не каждый месяц меняла мобильник на еще более «крутой». А нынешний глава семейства был ученым-химиком, историей не интересовался – тут же набил шкафы своей кристаллографией.
В отличие от Никиты начитанная Настя была полна трепетной веры во все чудесное, о чем говорить могла часами. Несмотря на ужас ситуации, ее охватило мрачное воодушевление, словно оказались они перед волшебной дверцей, и нет золотого ключика, а снаружи уже ломится страшный, озверевший мир, где убивают беззащитных стариков, и надо любой ценой спастись! Хотя… Может, загадочный перстень и есть тот ключик?
Тем временем Никита в зале включил телевизор.
Вдовствующая Церковь на всю страну с великим прискорбием сообщила: «вчера Святейший Патриарх Всея Руси Алексий II внезапно скончался от сердечной недостаточности в своей резиденции в Переделкино». Если честно, Никита даже и не особо удивился. Трудно было представить, что сообщат жуткую правду: мол, пырнул Святейшего незнамо кто, да и со святыми упокой. Но обманываться насчёт собственной безопасности не приходилось: ни те, кто содеял такое, ни сама Церковь, так просто этого не оставят. Первые должны найти то, ради чего пошли на злодеяние. Вторая захочет узнать, что послужило причиной страшной гибели, пусть и сокрытой от мира. Да и все, что стало известно доверенному человеку покойного Патриарха за несколько лет – не службы, нет, – жизни возле Святейшего Престола, указывало: еще много кто захочет узнать и добыть. И полетят головы только так… Надо, ох, надо увидеться с охранниками.
– Слушай, вот что я нарыла! – вошедшая Настя разрумянилась от волнения.
У Ивана Грозного был любимый перстень, он никогда его с руки не снимал. Говорили, что его еще бабка царя, последняя византийская принцесса Софья Палеолог привезла, в составе приданого. Тоже с ним не расставалась. Откуда у нее взялся? Это надо еще долго раскапывать … А знаешь, как Иван-то Васильевич умер? Ему волхвы-кудесники предсказали день смерти. Он в этот самый день их вызвал и вопросил: «Ну; что, лжецы-пророки, сукины дети? Как видите, здоров я!» Те мужественно ответствовали, что день еще не кончился. Царь был настроен, против обыкновения, благодушно. Пошел в баню, потом сел играть в шахматы и … внезапно упал почерневшим лицом на доску; отдав Богу душу …
– Похоже, перстень-то он в бане снял, а надеть либо забыл, либо… не смог! Никита! Не пытайся снять это – боюсь я, совсем плохо будет!
И она, поцеловав парня, убежала дальше рыться в книгах. А Никита стал дозваниваться до охранников. Первый же, Сашка, откликнулся тут же! Убитым голосом поведал о смерти патриарха. Разумеется, от сердечного приступа. Посетовал, что работы они, по всей видимости, теперь лишатся. Голос дрогнул, опять стал каким-то деревянным, неискренним. И – ни слова ни об убийстве, ни о злодее таинственном. Ни о появлении в Переделкино самого Никиты. Который, будучи его непосредственным начальником, включил свой авторитет на полную мощь и приказал явиться на встречу в назначенном месте. Александр увиливать не стал. Через час они встретились в городе.
– Ну, что, проворонили Отца? – глядя в Сашкины честные карие глаза, спросил начальник напряженно. Он уже понял, что в памяти боевого товарища случился непонятное «короткое замыкание», иначе бы он сразу дал понять, что видел там своего начальника. – Выкладывай, что произошло? – Изменившись в лице, мужик глухо заговорил, глядя в пол и тщательно подбирая слова, стараясь избегать матерных. У Патриарха служить – не в Чечне бандитов матюгами крыть, не забалуешь.
– Убили его, Никита. Тебе вранье пересказывать не стану. Когда мы с Серегой очнулись и встревожились окончательно…
– Что значит «очнулись»?!
– Понимаешь, и у него и у меня как провал какой… Вроде помним, что охраняли, все как обычно, Святейший еще не спускался и к себе не вызывал, а потом как отрезало… В башке туман и тошнит. Ну, растормошили друг друга и решили узнать, как там Он. Стучали, стучали – молчок, вошли наконец, а он и лежит в спальне. Зарезанный. Собака – тоже мертвая, отравленная – вытянулась на подстилке… Драгоценности валялись, сейф и окно – открыты, на подоконнике – след ноги оху… огромной, короче. Ну, вызвали кого надо, сам понимаешь… Дозвониться пытались, да твой телефон почему-то вырубленный оказался… Полезли смотреть записи камер слежения – выяснилось, как на грех, что на полтора часа вся резиденция была обесточена. Что, как – не знаю пока. Никого постороннего вроде не видели возле ворот. А все работники по каким-то делам уеба… в общем, разъехались… Поверь, – вырвалось у парня, – так голова болела и кружилась… и тошнило, точно я пил дня три не просыхая! И у Витьки та же байда… Что это было, Никита?
– Не знаю. Но верю. С работы вас, ясный пень, погонят, но что-нить придумаем. Так, говоришь, ничего не помните? След-то остался не от нечистой силы! Кто приходил и мимо вас прошел? Что необычного было в тот день?
Однако Саня лишь мычал невразумительно да мял лицо, словно так еще и не отошел от странных чар таинственного душегуба. У Никиты немного отлегло от сердца: его визит камеры не зафиксировали. Но и тот непонятный «один человек» остался незамеченным. Худшие подозрения, что это дело рук не одного, а целой команды, подтвердились: обесточить резиденцию дело непростое! Интересно, что использовали для одурманивания? Наркотик? Химию какую? Гипноз?
Во внушение Никита как раз верил, даже интересовался этим. Знал, что такие люди есть: под их взглядом что угодно сделаешь. Не единожды сам видел, как противники Патриарха вдруг начинали полностью ему подчиняться… Да и само его избрание, говорят, было похоже на чудо. Ведь после Пимена блюстителем престола оставался митрополит Феофил – тот, что на раскол потом в Украине пошел. Никто тогда и не сомневался, что ему достанется высшая власть, ведь и возраст, и авторитет. А выбрали не самого известного Алексия… Умел, умел Отец подчинить людей своей воле… И тут у Никиты вновь мелькнула неожиданная мысль: не перстень ли тому причина? И еще одно не давало покоя: Настя. Хорошая девушка, любимая и все такое, но не так, не так она должна была отреагировать на страшный, леденящий душу рассказ! Неужели он ее, такую самостоятельную, плохо знал?! В поведении, в словах, этом страстном книжном угаре сквозила воля… нет, не воля даже, а горячее и – чего лгать! – малодушное желание самого Никиты увидеть именно такую реакцию. Без воплей и слез, без истерик и, главное, без боязни, что с ним теперь и водиться-то не след. Не-ет, тут без перстня не обошлось!
