Гильермо дель Торо - Штамм. Начало
Джимми Епископ вновь попытался связаться с самолетом – никакого результата.
– Поступал сигнал о захвате? – спросил один из костюмов.
– Нет, – ответил Джимми Епископ. – Никаких сигналов.
– Пожарная сигнализация?
– Конечно нет.
– Сигнал о незакрытой двери кабины экипажа? – подхватил другой костюм.
Джимми Епископ понял, что гости вступили в фазу «глупых вопросов», и призвал на помощь выдержку и здравый смысл – качества, которые как раз и помогли ему стать успешным авиадиспетчером.
– Глиссада была чистой. Посадка – мягкой. Семь-пять-три подтвердил номер шлюза, к которому его направили, и свернул с посадочной полосы. Я снял его со своего радара и перевел на радар наблюдения за наземным движением.
– Может быть, пилоту пришлось отключить связь? – предположил Калвин, прикрыв одной рукой микрофон.
– Может быть, – согласился Джимми Епископ. – А может быть, связь отключила его.
– Тогда почему они не открыли люк? – спросил костюм.
Джимми Епископ и сам лихорадочно думал об этом. Как правило, пассажиры не желают провести в салоне ни минуты больше положенного. На прошлой неделе в самолете компании «Джетблу», летевшем из Флориды, едва не вспыхнул бунт из-за… черствых бубликов. А в 753-м люди тихонько сидели уже почти пятнадцать минут. Причем в полной темноте.
– Там становится жарковато, – заметил Джимми. – Если электричество отключилось, то и воздух не циркулирует. Вентиляторы-то не работают.
– Тогда чего они ждут, черт побери?! – воскликнул еще один костюм.
Джимми Епископ просто физически чувствовал, как во всех присутствующих нарастает тревога. То сосущее ощущение внутри, когда понимаешь: вот-вот что-то произойдет. Что-то очень, очень плохое.
– А если они не могут двигаться? – пробормотал он, прежде чем успел прикусить язык.
– Их взяли в заложники? – спросил костюм. – Вы это имеете в виду?
Епископ медленно кивнул… Но думал он о другом. По какой-то необъяснимой причине думать он мог только… о душах.
Рулежная дорожка «Фокстрот»
Спасательные автомобили Портового управления Нью-Йорка выехали на летное поле, как и положено при нештатной ситуации, в количестве шести единиц, включая машину с пеногенератором, пожарный автонасос и аварийно-спасательный грузовик с выдвижной лестницей. Все подтянулись к багажному трапу, застывшему возле синих огней, ограничивающих рулежную дорожку. Капитан Шон Наварро, в шлеме и огнезащитном костюме, спрыгнул с задней ступеньки грузовика и встал перед самолетом. Мигалки на крышах кабин отбрасывали на фюзеляж красные всполохи, отчего казалось, что самолет дурачит их, изображая пульс живого существа. Но больше всего он походил на пустой лайнер, отведенный для ночных учений.
Капитан Наварро подошел к кабине грузовика, забрался в нее и сел рядом с водителем Бенни Чуфером:
– Свяжись с наземной службой и попроси их подкатить прожекторы. Потом подъезжай к самолету и остановись за крылом.
– У нас приказ не приближаться, – напомнил Бенни.
– В самолете полно людей, – сказал капитан Наварро. – Нам платят не за то, чтобы мы тут героически изображали световую разметку. Наша работа – спасать жизни.
Бенни пожал плечами и сделал так, как ему велели. Капитан Наварро вышел из кабины и залез на крышу грузовика, а Бенни выдвинул лестницу, чтобы его начальник смог перебраться на крыло самолета. Капитан Наварро включил ручной фонарь и ступил на заднюю кромку крыла между двумя поднятыми закрылками, так что его ботинок опустился как раз на жирные черные буквы надписи: «НЕ НАСТУПАТЬ».
Шагая осторожно – все-таки он был в шести метрах от земли, – капитан прошел к люку аварийного выхода на крыло – единственной в самолете двери, снабженной устройством экстренного открывания снаружи. В люке был маленький иллюминатор без шторки, и капитан попытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь толстое двойное стекло, усеянное бисеринками конденсата, однако не увидел ничего, кроме темноты.
«Там, должно быть, духота, как в боксовом респираторе», – подумал Наварро.
Почему они не зовут на помощь? Почему изнутри не доносится ни звука? Если не было разгерметизации, значит в самолете сохраняется повышенное давление. Пассажиры уже должны испытывать нехватку кислорода.
Не снимая огнестойких перчаток, капитан вдавил внутрь две красные заслонки и высвободил из углубления дверную ручку. Он повернул ее по стрелке, нарисованной на люке, почти на сто восемьдесят градусов, потянул на себя. Люку полагалось выскочить наружу, тем не менее он не сдвинулся с места. Капитан потянул еще раз, хотя уже понял, что усилия напрасны, – люк не подался ни на миллиметр. Ни в каком случае его не могло заесть изнутри. Значит, заклинило ручку. Или что-то держало люк с той стороны.
Капитан вернулся по крылу к лестнице и увидел вдали вращающийся оранжевый огонек – к самолету от здания терминала двигалась электротележка. Наварро разглядел людей в синей форме – агентов УТБ, Управления транспортной безопасности.
– Ну пошло-поехало, – пробормотал он и ступил на лестницу.
Агентов было пятеро. Все по очереди представились, но капитан не стал утруждаться попыткой запомнить их фамилии. Он прибыл к самолету с пеногенераторами и пожарными автомобилями, они – с ноутбуками и коммуникаторами. Какое-то время капитан просто стоял и слушал, как агенты говорят в свои устройства и перебрасываются репликами:
– Нужно крепко подумать, прежде чем поднимать Министерство внутренней безопасности. Срач на пустом месте никому тут не сдался.
– Мы даже не знаем, с чем имеем дело. Если задумал бить во все колокола и звать сюда истребители с военно-воздушной базы Отис, подумай и о том, что поднимешь панику по всему восточному побережью.
– Если там действительно бомба, терпения им не занимать.
– Может, хотели взорвать ее непосредственно на американской земле?
– Не исключено, что они только изображают из себя мертвых. Не выходят на связь. Подманивают нас поближе. Ждут прессу.
Один агент читал с дисплея коммуникатора:
– Самолет прилетел из берлинского аэропорта Тегель.
Второй говорил в трубку:
– Мне нужен человек в аэропорту в Германии, который шпрехает по-английски. Мы хотим знать, не заметили ли они там чего-нибудь подозрительного, каких-либо сбоев системы безопасности. Также меня интересует, как у них строится процедура проверки багажа.
Третий приказал:
– Проверьте план полета и еще раз пройдитесь по списку пассажиров. Да, снова по всем фамилиям, без исключений. И на этот раз обратите внимание на вариативные написания.
– Есть, получил, – сказал четвертый и зачитал с дисплея коммуникатора: – Бортовой регистрационный знак – N триста двадцать три RG. «Боинг семьсот семьдесят семь двести LR». Последнюю транзитную проверку прошел четыре дня назад в аэропорту Атланта-Хартсфилд. Заменены сносившаяся заслонка в реверсере тяги левого двигателя и изношенная втулка подшипника в правом. Ремонт вмятины на каретке левого хвостового внутреннего закрылка отложен – не вписывался в график движения. В итоге выдана медицинская справка: самолет практически здоров.
