Пока растет терновник (СИ) - Борх Хьюго

Включился свет, передо мной стоит мама.

– С тобой все в порядке? – мама невозмутима в любое время дня и ночи.

Она еще спрашивает?

– Да, – говорю я с хрипом в голосе.

– Раздался шум, я подумала ты не одна. К тебе кто-то пришел?

– Мама!

– Ты должна быть честной со мной.

– Мама! Ну что за бред? Я под кроватью прячу мужика?

– Я слышала голоса из твоей комнаты.

– Загляни под кровать и познакомься, – при включенном свете я заметно осмелела, и лежала в полной уверенности, что под кроватью уже никого нет.

Мама решительно отдернула шторы. Прямо сцена из Шекспира. Второй акт пьесы. В третьем акте мы найдем иголку в стоге сена.

– В чем ты меня подозреваешь?

– Ни в чем, просто пришла на шум. А чего шкаф не закрыла?

– Закрой.

– За-кры-ла.

– Мама, ты всерьез думаешь, что я привела сюда мужика? Ты совсем «ту-ту»?

– Ты как с матерью разговариваешь? Вон поправь одеяло, оно у тебя наполовину на полу.

– А как я должна разговаривать, когда мне не доверяют.

– Как твоя нога? – мама легко сменила пластинку.

Вот с этого бы и начинала.

– Как тебя угораздило лазить там по куче мусора? Да еще в платье? Может завтра врачу показаться?

– Я не знала, что там будет мусор, тем более, что я запнусь и упаду. Такой ответ устроит?

– Как ты в испачканном платье домой доехала?

– Без платья надо было?

– Не дерзи матери! Когда в последний раз на учебе была, за что деньги платим?

– Мама, ну это уже невозможно, вот понимаешь, ты меня активно «байтишь» на скандал.

А потом произошло то, что произошло. Передо мной все поплыло. Голос мамы был настолько далеко, что я его перестала слышать.

Жуткое ощущение, когда сознание работает, как в реальной жизни, а все происходящее, как в бессмысленном сне. Я уже не помню, как мой мозг отключился, и я снова забылась во сне. Слава Богу, после мамы существо оставило свои попытки дергать меня за одеяло.

Ни в какой универ я не поехала – кардинальная перестановка в комнате и бедный шкаф заперт, аки царский амбар.

Следующую ночь я встречу светом софитов, запертым шкафом, таблеткой снотворного, набором расставленных икон, углами, обрызганными святой водой, и готовностью № 1 в любой момент выскочить из комнаты.

Сон с ночным пришельцем, стаскивающим с меня одеяло, я была уверена, еще вернется. Ну и сны, – да, Кингу такое не снилось.

Катерина берется меня спасти и зовет на выставку современного искусства.

Проходим один зал – другой. Пространство просторных анфилад отдано под современное искусство, которое зритель рассматривает вскользь, но с пониманием, – ага, художник ищет, а стало быть, его искания, зачастую небрежные и мимолетно сделанные чего-то стоят. Хотя все видится искусственно – мертвым и ничего с этим не поделаешь, пока не войдешь в зал, где пол освобожден от скульптур и на полу лежит человек в костюме, неподвижен, с распростертыми в стороны руками. Вот оно! Перед нами инсталляция! Ну, давай, мозг, работай. Что задумал автор, создавая лежачего манекена. Ближе, ближе, – не страшно, не жутко, да и не смешно. Пожилой человек с авоськой (откуда он взялся!) быстрым шагом приблизился к объекту искусства, заглянул в его глаза, и заскулил:

– Да это же человек, человеку плохо. Вы что, не видите?! Не видите!!! Да вызывайте «скорую»! Вы слышите – это человек лежит.

Посетители в недоумении, кто-то перешел в другой зал.

Какой же противный голос у этого активиста, но вот она «мерзотная» наша сущность – остаешься, чтобы узнать, что будет дальше.

Смотрительница стучит каблуками по соседнему залу, звон каблуков растет. Смотрительница ответственно приближается. Одна осталась на все залы современного искусства, чего ж вы хотите. И в какой-то момент кажется, манекен сейчас вскочит на ноги и убежит.

– Отойдите от него! – смотрительница издалека подала голос.

– Да мы и не подходим.

– Ну, а чего стоите?

– Так говорят, человек упал…

– Вы что манекенов никогда не видели? Человека нашли.

Дальше смотрительница атаковала возмутителя спокойствия, тот выбросил белый флаг, но не сразу, еще немного роптал. Эпизод затянулся, утонул в тишине солнечного луча, упавшего на пол. Но мы уже в другом зале, куда не приползет манекен, где не будет орать активист, а значит, не прибежит, стуча каблуками, смотрительница.

Во Франции был король Карл VII. Он боялся мостов. Этот гражданин боится манекенов, у меня существо под кроватью – каждый находит себе объект страха.

Когда я вернулась домой, и взялась за уборку, под кроватью обнаружила клок седых длинных волос.

Глава 7

Лерка посоветовала отвлечься и вытащила меня из этой клоаки ссор в кино.

Если ЛП зовет – лучше сходить, иначе обид будет воз и маленькая тележка. Но настоящая проблема в другом, – я опять опаздываю в кино (хотя не хромаю), как раньше, когда мы еще учились в школе. Да, снова… Я торопилась, честно, от метро до кино оставалось 10 минут, но эти 10 минут обогнали меня. Входная дверь была снизу. На экране герой и героиня уже встретились (так быстро?) и занялись своими неотложными делами. А я все еще поднимаюсь по боковому проходу, иду – считаю ряды, хотя они светятся. Вот и девятый, сидят люди, уперлись коленями в передние спинки. Пробираюсь, подняв человек 7–8 и тут же получаю 7–8 выстрелов из праведных глаз этих людей. Выбралась и радостно плюхнулась рядом с подругой.

Фильм был потрясный, мы и смеялись, и плакали, и радовались за персонажей, и злились на антагониста. Эмоций набралась, напилась, наелась.

Когда я спускалась, увидела билет, лежащий на полу. Прощупав карман джинсов, я поняла, – «мой!». Так и есть, я стала рассеянной, ай-я-яй! Я чуть не потеряла это «воспоминание».

За чашкой кофе я была ознакомлена с фоторепортажем из моей квартиры. Лерка поработала ударно. Везде выложила фотки, где она в качестве модели представляет пару «луков» с гордым надменным лицом на фоне убитых стен. Правда кое-где безупречность стиля хромает из-за большого родимого пятна у Лерки на бедре. Рилсы тоже ничего, и везде она выскакивает из дальней комнаты, дверь открывается сама и оттуда наверняка выходит привидение, но мы его не видим, или делаем вид, что не видим.

В написании текста к фоткам Лерке помог ее новый друг «Эй-Ай», как он себя обозначает в Телеграме ChatGPT 4.0.

На ее запрос друг ответил:

«Конечно, я могу помочь с описанием квартиры в стиле Говарда Лавкрафта. Впереди меня простирается пространство, испещренное тенями прошлого. Мой дом – это анахронизм, затерянный во времени и пространстве. Высокие потолки усыпаны паутиной веков, а стены украшены туманными отпечатками древних символов. Мрачный свет проникает сквозь тяжелые шторы, окутывая мебель из массива, словно принадлежащую самим теням. Каждый шорох или вздох в этом месте кажется эхом прошлого, бесшумно наполняющего воздух. Это место, где реальность сливается с тьмой и мистикой».

– …А что за женщина там с вами?

– Где?

– Ну на фотке стоит позади тебя.

– Может она там была, а мы не заметили?

Лерка старательно листает в телефоне свой фотоальбом.

– Слушай, со мной были Влад и Сергей. Какая женщина? Где ты ее увидела?

Я берусь ей помочь, мы полчаса «тачскриним» ее гаджет, пока не находим ту фотку с Леркой, – никакой женщины. Она будто испарилась.

– Слушай, ты меня напугала. Зачем ты это делаешь?

Глава 8

Придя домой, я открыла свою металлическую «коробочку воспоминаний» с выдавленными листами чая, да, еще отключила телефон, чтобы никто меня не беспокоил, и только после этого вложила туда очередной билет. Однозначно, это можно назвать моим ритуалом. Каждый раз я это делаю, – смотрю на билеты, и вновь переживаю все чувства и эмоции. Выходит, вместе с тем билетом я чуть не потеряла важную частицу себя…

Я становлюсь рассеянной, мне мерещатся на фотографиях какие-то люди. Я назвала это «эффектом Петерсона». Был такой художник, Чарльз Петерсон. Изображая разные места своего городка, он рисовал призраков ушедших людей, которые там когда-то жили или проходили, или проезжали. Серию картин назвал “Воспоминания”. В начале видите дом, комнату, улицу, потом взгляд фиксирует и полутона того, что было раньше, может десять лет или полвека назад, а теперь не существует.