Энн Райс - Талтос
Он вновь обратил взор в окно, за которым по-прежнему падал снег. Из этой комнаты Сентрал-парк был виден столь же хорошо, как из других. Он приложил ладонь к стеклу. Очень холодное. Каток уже опустел. Снег белым покрывалом окутал парк и расположенные под окнами кабинета крыши. В глаза ему бросился другой любопытный вид, неизменно вызывавший на губах улыбку: плавательный бассейн на крыше отеля «Паркер Меридиен». Снег непрерывно падал на прозрачный стеклянный купол, в то время как под ним в ярко освещенной зеленой воде плавал взад и вперед какой-то человек — и это на уровне примерно пятидесятого этажа!
— Вот что такое богатство и власть, — тихо пробормотал он. — Возможность плавать едва ли не под небесами, когда вокруг бушует снежная буря. — Кстати, вот еще один достойный внимания проект: строительство бассейнов на невообразимой высоте.
— Мистер Эш, — послышался рядом голос Реммика
— Да, в чем дело, мой дорогой мальчик? — рассеянно отозвался он, неотрывно наблюдая за длинными гребками пловца.
Теперь он ясно видел, что это весьма пожилой и очень худой мужчина. Такое тело могло принадлежать человеку, которому довелось когда-то голодать, причем в течение долгого времени. Но этот мужчина явно находился в отличной физической форме. Возможно, бизнесмен, приехавший по делам в Нью-Йорк и в силу обстоятельств вынужденный терпеть неудобства здешней суровой зимы, пытался скрасить свое существование, купаясь в восхитительно теплой и надежно дезинфицированной воде.
— Вы подойдете к телефону, сэр?
— Нет, не хочу, Реммик. Я устал. Этот снег… Он вызывает во мне одно-единственное желание: поудобнее устроиться в постели и заснуть. Пожалуй, именно так я и сделаю, Реммик. Выпью немного горячего шоколада, а потом буду спать, спать, спать…
— Мистер Эш, этот человек сказал, что вы непременно пожелаете говорить с ним, что я должен сообщить вам…
— Все так говорят, Реммик.
— Сэмюэль, сэр. Он велел назвать вам это имя.
— Сэмюэль?
Он отвернулся от окна и посмотрел прямо в безмятежные глаза слуги. В них не было ни осуждения, ни скрытых мыслей. Только преданность и готовность безоговорочно повиноваться.
— Он велел мне пойти и доложить вам немедленно, мистер Эш, сказал, что так следует делать всегда, если он звонит. Я подумал, что он…
— Ты поступил правильно. А теперь можешь ненадолго оставить меня одного.
Он сел в кресло у письменного стола. Как только дверь закрылась, он поднял телефонную трубку и нажал на крошечную красную кнопку.
— Сэмюэль! — прошептал он.
— Эшлер, ты заставил меня ждать пятнадцать минут. — Голос в трубке звучал так явственно и отчетливо, словно собеседник стоял рядом. — Какой важной персоной ты стал!
— Сэмюэль, где ты? В Нью-Йорке?
— Разумеется, нет, — последовал ответ. — Я в Доннелейте, Эш. Звоню из отеля.
— Телефоны в глене…— едва слышным шепотом произнес он. Голос друга долетал до него из самой Шотландии… Из долины…
— Да, старина, в долине теперь есть телефоны, впрочем, как и многое другое. Эш, послушай, здесь появился Талтос. Я видел его. Подлинный Талтос.
— Подожди минутку. Мне показалось или ты действительно сказал?..
— Да, ты все понял правильно, именно это и сказал. Но погоди волноваться, Эш. Он мертв. Это был ребенок, неумелый и беспомощный. Довольно длинная история. В дело замешан цыган, очень умный цыган из Таламаски — по имени Юрий. Если бы не я, цыган сейчас был бы уже покойником
— Ты уверен, что Талтос мертв?
— Так сказал цыган. Эш, для Таламаски наступили тяжелые времена В ордене произошло что-то ужасное. Не исключено, что в самое ближайшее время они попытаются убить цыгана, однако он твердо решил вернуться в Обитель. Ты должен приехать! И как можно скорее!
— Сэмюэль, встретимся в Эдинбурге. Завтра
— Нет, в Лондоне. Лети прямиком в Лондон. Я обещал Юрию. Но поспеши, Эш. Если собратья по ордену нападут на его след в Лондоне, цыгану конец.
— Сэмюэль, что-то здесь не так. Мне кажется, ты ошибаешься в трактовке событий. Не в традициях Таламаски поступать так с кем-либо, а уж тем более с собственными людьми. Ты уверен, что цыган говорит правду?
— Эш, все дело в Талтосе. Ты можешь вылететь прямо сейчас?
— Да.
— Не подведешь?
— Нет.
— В таком случае я должен рассказать тебе кое-что еще. Сообщения об этом ты увидишь в лондонских газетах. Здесь, в Доннелейте, в развалинах Кафедрального собора производились раскопки.
— Я знаю, Сэмюэль. Мы уже обсуждали это.
— Эш, они обследовали могилу святого Эшлера. И обнаружили имя, выгравированное на камне. Ты прочтешь об этом в газетах, Эшлер. Ученые из Эдинбурга все еще здесь. Эш, в этой истории замешаны ведьмы. Ладно, цыган расскажет тебе. На меня уже обращают внимание. Пора уходить.
— Сэмюэль, люди всегда глазеют на тебя. Подожди…
— А что с твоими волосами, Эш? Я видел твое фото в журнале. Эти белые пряди у тебя в волосах?.. Впрочем, не важно…
— Да, мои волосы и вправду седеют. Но очень медленно. А во всех других отношениях я все такой же — совсем не постарел Так что никаких сюрпризов для тебя не будет. За исключением волос.
— Ты будешь жить до скончания веков, Эш, и станешь одним из тех, кто разрушит этот мир.
— Нет!
— Итак, отель «Кларидж», в Лондоне. Мы выезжаем немедленно. В этом отеле человек может развести в камине огонь из больших дубовых поленьев и уснуть в просторной и уютной старинной спальне, среди вощеного ситца и темно-зеленого бархата. Я буду там ждать тебя. И еще одно, Эш. Заплати за отель, хорошо? Я прожил в долине два года.
Сэмюэль повесил трубку.
— С ума можно сойти! — прошептал Эш и в свою очередь опустил трубку на рычаг.
Устремив взгляд на дверь, он довольно долго сидел, не меняя позы, и даже не моргнул, когда дверь отворилась и в проеме возник расплывчатый силуэт входящего в комнату человека.
Он ни о чем не думал и только беспрестанно повторял про себя два слова: «Талтос» и «Таламаска».
Выйдя из задумчивости, он увидел Реммика, наливающего шоколад из маленького тяжелого серебряного кувшинчика в красивую китайскую чашку. Пар струился, окутывая грустное и усталое лицо слуги. «Да, вот кто совсем поседел, — подумал Эш. — Вся голова белая. Мне до него еще далеко».
Действительно, седыми у него были всего только две волнистые пряди на висках и несколько волосков на баках, как их называли. Ах да, еще редкие белые проблески в черных завитках на груди. Он бросил взгляд на кисть. Здесь тоже на фоне темной поросли, вот уже столько лет покрывавшей его руки, виднелись светлые мазки.
Талтос… Таламаска… Мир на грани катастрофы…
— Сэр, тот телефонный звонок и в самом деле был важным? — спросил Реммик присущим ему удивительным, почти неслышным британским шепотом, который нравился его хозяину, хотя большинство людей, наверное, назвали бы его бормотанием.
«И вот мы едем в Англию, возвращаемся обратно к этим симпатичным, учтивым людям…»
Англия… Земля мучительного холода, исполненных таинства зимних лесов и гор со снежными шапками на вершинах.
— Да, именно так, Реммик. Чрезвычайно важным. Впредь, если позвонит Сэмюэль, немедленно докладывай мне. А теперь я должен лететь в Лондон. И как можно скорее.
— Тогда мне нужно поторопиться, сэр. «Ла Гуардиа»[2] был закрыт весь день. Будет очень трудно…
— Тогда, пожалуйста, поспеши. Сейчас не до разговоров.
Он сделал глоток шоколада — напитка, ни с чем, на его взгляд, не сравнимого по богатству вкуса и аромата Ну разве что с чистейшим молоком.
— Еще один Талтос. — произнес он громким шепотом, ставя чашку на стол. — Тяжелые времена в Таламаске…— В последнем, впрочем, он был не вполне уверен.
Реммик вышел. Дверь за ним закрылась — прекрасная бронза, сверкающая и как будто горячая. Свет, исходивший из светильника, врезанного в потолок, заливал мраморный пол — словно лунный свет на поверхности моря.
— Другой Талтос. Мужчина
Множество мыслей сумбурной толпой теснились в голове. На мгновение ему показалось, что слезы вот-вот хлынут из глаз. Но нет. Это гнев подкатил к горлу, гнев на самого себя за собственную слабость. Подумать только! Достаточно было нескольких слов, чтобы сердце его вновь забилось от волнения, чтобы он бросил все и помчался за океан в надежде получить хоть какие-то крохи информации о еще одном Талтосе, уже мертвом мужчине.
И Таламаска. Значит, для них наступили тяжелые времена? Но разве в этом есть что-либо удивительное? Такой исход был для них неизбежен. И что в данной ситуации следует предпринять? Должен ли он допустить, чтобы его втянули в это еще раз? Столетия тому назад он постучался к ним в дверь. Но кто из них знает об этом теперь?
Агентов ордена он знал в лицо и по имени только потому, что ради собственной безопасности вынужден был следить за каждым их шагом. В течение многих и многих лет они то и дело появлялись в долине… Кто-то знал или догадывался о чем-то, но в действительности ничто никогда не менялось.
