Виктор Точинов - Логово
Внутри его от этих осколков воспоминаний поднималось нечто новое, он сам не понимал – что. Нечто пугающее и в тоже время заставляющее вздрагивать от приятного возбуждения, нечто незнакомое, но не совсем, словно прочно забытое и сейчас вспоминаемое…
Ростовцев уже не замечал, что давно забросил работу. Что сидит на полу, привалившись спиной к кирпичам. Что дышать ему все труднее.
Глава 3
Процесс пошел значительно быстрее, чем должен был идти по расчетам Эскулапа.
В чем причина, тот не знал. Возможно, что-то психосоматическое. Возможно, до сих пор его держала на плаву лишь железная воля и понимание бесплодности любых барахтаний. Так выплывший в кораблекрушении лежит себе спокойно в спасательном жилете на поверхности океана, подсознательно понимая – шансов нет, можно лишь оттянуть конец, экономя все ресурсы организма. Но стоит показаться вдали берегу или судну, – плывет изо всех сил, сжигая последние остатки сил в отчаянной попытке спастись…
…Доза наконец подействовала. «Эликсир жизни» почти уже не помогал, приходилось вводить главные его составляющие в концентрированном виде, без спирта, гасящего некоторые побочные эффекты, и это было смертельно опасно. Организм сжигал сам себя, расплачиваясь за относительную работоспособность. Прошлая капсула действовала два часа двадцать минут. Позапрошлая – три. Тенденция… А перерыв меньше чем в час между дозами не просто смертельно опасен. Это и есть смерть – без вариантов. Ядовитые продукты расщепления «эликсира» не будут успевать выводиться. Нарастающая токсикация, кома, смерть.
Значит, надо поспешить.
Он рассчитывал сделать главное сегодня – и ошибся. Нефедовка оказалась пустышкой. И в прямом, и в переносном смысле. Пустые дома-призраки. Зимой тут вообще никто не обитал. Но летом какая-то жизнь теплилась. Несколько семей (выходцы отсюда) содержали в относительном порядке ветшающие наследственные дома, приезжая на лето – рыбалка здесь, в несудоходных верховьях Кана была изумительная, да и гнуса на высоком, обдуваемом ветрами берегу совсем немного.
Короче говоря, сейчас несколько семей тут жили. Но семьи Ольховских среди них не оказалось. Дом был полуразрушен – точнее, оба хорошо знакомых Эскулапу дома-близнеца, стоявших с двух сторон обширного подворья. Похоже, уцелевшие могикане здешних мест помаленьку растаскивали семейное гнездо Ольховских на дрова…
Странно, подумал он. У Бабоньки – так они ее называли, ни бабушкой и ни бабулей, Бабонькой с большой буквы – было семь, нет, даже восемь внуков и внучек… Неужели никому не потребовалось хозяйство? Хотя бы вот так, в виде летнего отдыха?
…В доме, конечно, он ничего не нашел. Следовало ожидать… И там же, едва успел выйти на двор, его прихватило – на сорок минут раньше, чем рассчитывал. Эскулап тяжело рухнул на поросшую мхом колоду, дрожащей рукой достал очередную капсулу. Дождался, пока подействует. И отправился наводить справки.
…Бабонька умерла вскоре после визита Эскулапа тридцатилетней давности. Умерла в полном одиночестве, никого из родных рядом с ней не было. Хоронить ее, как выяснилось, приезжала лишь одна внучка, носящая редкое русское имя Евстолия. Она же забрала и большую часть обстановки. Остальные внуки и внучки – Эскулап далее сначала не поверил – умерли. Причем давно, ненамного пережив бабку. Среди умерших была и Лиза, вышедшая замуж за Колю Ростовцева.: Все смерти были странные, случайные, нелепые, и говорили о них расспрашиваемые неохотно, отводя глаза… Говорили те, кто постарше. Молодых, как и положено, не больно-то интересовали дела минувших дней…
Где была Евстолия сейчас, никто не знал. Раньше, лет десять или пятнадцать назад, жила с мужем и детьми в Касеево… Эскулап с тоской прикинул по карте – путь предстоял неблизкий. При его нынешних силах – совсем не близкий.,
Проблема была даже в том, как выбраться из Нефедовки.
Никакой рейсовый транспорт сюда, понятно, не наведывался. ЗИЛ, забросивший за немалую плату Эскулапа, уехал. Доллары – их хватало – не помогли. Автовладельцы ссылались на нехватку бензина и предлагали подождать некоего Петюню-крановщика, который должен был вот-вот, на днях, приехать и забрать семейство обратно в Канск – у жены заканчивался отпуск. Эскулап криво усмехался, когда его по-сибирски радушно соблазняли банькой и небывалым клевом на зорьке… У него имелся последний козырь – пистолет, протащенный через системы безопасности аэропорта в спецконтейнере конструкции Деточкина. Но смертоносная машинка мирно лежала на дне сумки. И Эскулап тоскливо думал, что покойный Капитан или тот же Руслан не растерялись бы в такой ситуации. Быстро нашли бы способы уговорить несговорчивых… А из него какой террорист? – смешно даже.
Наконец, молодой, белозубо скалящийся паренек, только что вернувшийся с рыбалки (притащил связку ленков и приличного таймешка) согласился подбросить на мотоцикле до трассы – там можно относительно быстро поймать попутку.
Эскулап с сомнением оглядел тряское средство передвижения. Уверенности, что он выдержит на нем сорок с лишним километров, не было. Но не было и другого выхода.
Должен выдержать.
Должен.
Эскулап не знал, что как раз в тот момент, когда он усаживался позади паренька на помятую «Яву», зазвонил его мобильник, оставленный в Красноярске, в гостиничном номере.
Ответил на звонок Герман – с тайной надеждой, что пропавший нашелся.
Кары, грозящие за исчезновение командированного светила науки, на Германа пока не обрушились. Он не понимал, почему. Чувствовал, что в Питере происходит нечто странное, что сейчас не до него, о красноярском ЧП на время забыли… И догадывался, что долго так продолжаться не может.
– Слушаю, – сказал Герман.
И затаил дыхание. Вдруг сейчас раздастся рокочущий бас Эскулапа? Но прозвучал другой голос:
– Гера? А где твой подопечный?
Голос Руслана. Слышимость через пол-континента была вполне приличная. Герман насторожился мгновенно. Что значит этот вопрос? Отправленное сутки назад донесение не могло миновать Руслана, Если только…
– Да все там же, – ответил он обтекаемо.
– Я могу с ним связаться?
Подозрения переросли в уверенность: дело нечисто. Или Руслан его провоцирует, или… Или оказался сейчас на другой стороне. За баррикадой. Герман сказал:
– Затруднительно. Я передам, он сам свяжется… Ты у себя?
– Нет…
Руслан немного помедлил и продиктовал семизначный номер. Распрощался, повесил трубку. На переговорном пункте по ночному времени было пустынно, он быстро вышел на улицу. На востоке брезжил рассвет.
Все понятно. Герман с ними, Эскулап тоже – или изолирован. На продиктованный номер (выдуманный с ходу) Мастер если и купится, то ненадолго…
