Саймон Магинн - Овцы
(и собаки)
А что, если Сэму не понравится нянька? Понравилась ли ему Дилайс? Пирожок крошился. Хорошо это или плохо? Судя по тону Сэма, это плохо. И потом, много ли он знал о Дилайс? Адель провела с ней вместе вечер, после чего в потайной комнате с ней случился приступ паники. Бог знает, что нарассказывала ей Дилайс. Если что-то похожее на то, о чем рассказывали Дэйв с Льюином, то неудивительно, что Адель свихнулась.
(буйное помешательство?)
Или, как сказала доктор Каванах, с ней случился нервный срыв. Психический приступ. Подходила ли женщина, доводящая людей до психических приступов, для того, чтобы сидеть с его единственным оставшимся в живых ребенком? Нет, это несправедливо, Адель стала жертвой напряжения и отсроченного шока в связи с потерей Руфи; она не сорвалась бы лишь потому, что поговорила с Дилайс. (Разумеется.)
Значит, надо найти девушку в городе. Причем если здесь все такие, как те, с кем он уже познакомился, ему будет крайне сложно найти няньку, хоть наполовину подходящую. (А Адель подходила? Этот вопрос выскочил из отдаленного уголка его сознания и с позором ускакал прочь.)
Джеймс заметил что-то уголком глаза и развернулся. Стремянка зашаталась. Черт! Скребок упал на разрушенную бетонную дорожку. Джеймс увидел в поле Льюина, тот стоял с каким-то крупным предметом в руках.
Боже праведный, не Сэма ли ты убиваешь, подонок!
— Джеймс? Мне кажется, тебе лучше спуститься сюда.
Элвис. Это был Элвис.
* * *
Оба мужчины уставились на истекающий кровью комок шерсти, распростертый перед ними на земле. В голове дыра. Глаз выбит. Нет задней ноги. У Джеймса неожиданно помутнело в глазах, на него накатило ощущение нереальности происходящего. Льюин положил руку Джеймсу на плечо, чтобы его поддержать. Собака погибла совсем недавно, до сих пор текла теплая красная кровь.
— Он лежал внизу на камнях, под верхним полем. Он зацепился за камень, иначе его унесло бы в море.
— Льюин, бога ради, — слабо пробормотал Джеймс.
— Я увидел какой-то коричневый ком. Я и не думал, что это может быть он, и спустился посмотреть. Да уж, ничего хорошего...
— Как...
Как спросить об этом так, чтобы вопрос не прозвучал как обвинение?
— Льюин, как это могло случиться?
Льюин покачал головой.
— Ну, ведь это ты же его нашел! У тебя должны быть какие-нибудь предположения!
У Джеймса возникло ощущение, будто он тонет; вокруг зашумела пена и полетели брызги, пальцы хватались за скользкие сверкающие мокрые камни: абстрактное безумие моря пыталось утащить его куда-то.
— Извини, извини, Льюин.
Льюин неловко схватил Джеймса за плечо, глядя прямо перед собой. Он не мог смотреть на искаженное, дергающееся лицо Джеймса.
— Пойдем в дом, посидим.
— Нет. Надо убрать его отсюда. Я не хочу, чтобы Сэм его увидел.
Он наклонился и собрал с земли мокрое, недвижное, тяжелое животное. Фу-Фу. Вонючка. Киллер. Жалость к собаке боролась с отвращением к комку влажной плоти. Слегка пошатываясь под тяжестью Элвиса, он понес его на руках в сторону утеса.
— Джеймс? Куда ты?
Действительно, куда? Где можно спрятать мертвую собаку от глаз любопытного мальчика?
Он обескураженно остановился и сказал:
— Под стеной, в углу. Накроем его ветками. На время сойдет.
Пошатываясь, он пошел к краю поля, бросил собаку у стены и принялся ломать ветки куста боярышника, росшего возле нее. Льюин беспомощно наблюдал за ним. Джеймс бросил взгляд на временную могилу, развернулся и пошел к дому.
Сэма он услал наверх.
— Ну иди, Сэм. Не мучай меня. Я приду к тебе через минуту.
Джеймс и Льюин сели за кухонный стол, на котором были разбросаны рисунки Сэма. Джеймс смутно различил очередной сгоревший дом. Верхний этаж окутан дымом, чернеющее небо. Очередной повод для беспокойства. Когда будет время.
— Расскажи еще раз, Льюин.
— Ну, я же тебе сказал. Я был на верхнем поле...
— Почему?
— Почему?
— Извини, Льюин. Я ничего не соображаю. Это все так...
— Все в порядке. Я был там, возле забора, и увидел, что внизу на камнях лежит собака. Я спустился по ступеням, ну, знаешь, в обход, и поднялся к нему. Он был совсем... понимаешь, он еще не окоченел.
— Ты никого не видел вокруг?
Льюин замешкался, потом покачал головой.
— Нет. Никого. Наверное, они ушли раньше, чем я там появился.
— Они?
— Ну, те, кто это сделал.
— То есть ты хочешь сказать, что это сделал человек?
Глаз выбит, ноги нет...
— Неприятно об этом говорить, но я правда так думаю. Не могу представить себе, чтобы животное выбивало глаз. А ты можешь?
Наверное, нет, но неужели можно представить себе, как это делает человек? Неужели на всем белом свете может найтись такое создание?
— Ох, послушай, я не могу, я отказываюсь верить в то, что кто-то бегает здесь и среди бела дня калечит животных. Люди так себя не ведут. Это же пес, в конце концов!
Джеймс услышал, что его голос дрожит, и закрыл лицо руками. Льюин не спускал с него глаз.
— Думаю, нам придется в это поверить, Джеймс. Животное никогда бы такое не сделало.
— Даже другая собака?
— Да.
Он вспомнил Адель, такую жуткую, в халате на мокром утесе. Это не я! (Щелк.)
— Что я скажу Сэму?
Не повезло, начальник. Элвис не справился.
Льюин чувствовал себя неловко, но сидел не шевелясь. Джеймс встал и пошел к лестнице.
— Сэм? Ты не мог бы спуститься сюда?
* * *
Наверное, это слишком много для маленького ребенка — осознать, что его мать уехала по неизвестной причине и неизвестно на сколько, что погибла его собака, и все за двое суток. Однако реакция Сэма его сильно встревожила.
— Да.
И все? Сэм сидел, ерзал и смотрел то на Льюина, то на отца.
— Значит, он не вернется?
В его голосе явственно слышалось разочарование.
— Нет, Элвис уже мертв, Сэм.
— Тетя сказала, что, когда зовет Иисус, мертвые возвращаются.
Джеймсу пришлось напрячься, чтобы понять, что «тетей» была Дилайс. Черт подери, стоит только отвернуться, непременно кто-нибудь тут как тут с младенцем Иисусом.
— Она сказала, что собаки тоже могут отправиться в рай, если они хорошие.
— Послушай, Сэм. Мне наплевать, что там тебе наговорила Дилайс. Я не хочу, чтобы ты думал, что Элвис вернется. Я не хочу, чтобы ты разочаровывался.
И все-таки, может, было бы лучше Сэму думать, что Элвис пропал не навсегда? Это может смягчить удар. Ложь во спасение. Порой Джеймс завидовал тем, кто жил на свете, где никто никогда не исчезал навсегда, где мы все когда-нибудь воссоединимся.
— Но тетя сказала...
— Сэм!
Сэм сжался, замолчал. Джеймс и Льюин случайно встретились взглядами. Джеймсу стало стыдно. Он безумно устал от самого себя. Он все сильнее слышал голос собственного отца — искоренение инакомыслия, гильотинирование дискуссий, окрики. Все встанет на свое место, все будет приведено в порядок, все будет тихо и спокойно. Никто не должен будет ничего говорить. Да и нечего будет сказать. Именно этого он хотел добиться от Сэма?
