Анастасия Мамошина - Темные истории
Разве они не заслуживают награды? Оба трудятся, любят друг друга и не перестают быть добрыми и отзывчивыми…
Конечно, заслуживают.
Я взмахнула рукой, и серебристые искорки полетели вслед за ними. Я не знаю точно, какова будет награда, но она поможет им выйти из нищеты…
Тем не менее, награда — это тоже испытание, и как они пройдут через него зависит только от них… Главное, сохранить ту теплоту, которая у них есть…
… И все-таки, какие они забавные, эти молодые люди! На общем черном фоне одежды — сплошь яркие, цветные акценты; шипастые аксессуары, грим, агрессивный макияж… Даже у молодых людей…
Я выглядела значительно более цивильно…
— Ура! — раздалось от дверей, и люди двинулись к ним.
Очереди из них не получилось — толпа.
Я оглянулась на то место, где стоял заинтересовавший меня молодой человек, но там были другие ребята, один из которых, перехватив мой взгляд, подмигнул мне.
— Тебе не по зубам, — насмешливо фыркнул его приятель.
— Это мы еще посмотрим!
… В клубе было тепло и пахло сигаретами; раздраженная гардеробщица зло пихнула мне в руку номерок…
От нее ушел третий по счету муж, судя по всему, здесь не обошлось без тяжелой руки Рока… Но ведь чтобы выйти из замкнутого круга ей необходимо было немного изменить себя, возможно, сходить в церковь, помолиться за упокой своих предков… Когда-то ее прапрабабка ушла от мужа, смертельно больного, ему и так-то оставалось недолго, но она не пожелала себя обременять, и теперь за это расплачивалась ее правнучка…
Но гардеробщица этого не знала…
Я прошла в зал, где на небольших, приподнятых платформах стояли квадратные столики, в окружении обтянутых красным кожза-мом диванчиков и кресел.
Часть молодежи толпилась у стойки, где продавали спиртное, часть — на свободном пространстве возле сцены, меньшая распределилась по диванам и креслам.
Я прошла к угловому креслу с видом на сцену, по счастью пока не занятому, и села.
— Ну как успехи? — Рок появился рядом. — Молчишь?
Я подняла на него взгляд и иронично приподняла бровь. Брат стал видимым, но изменять своей привычке — скрывать лицо капюшоном — не стал.
— Ноль успехов, — ответила я ему.
— Ищи быстрее. — И исчез.
Я обвела взглядом зал, у сцены теперь толпилось значительно больше неформалов…
Наверно, потому что первая группа все-таки привела в порядок инструменты, и после первых аккордов шум слегка поутих.
— Привет.
Я вздрогнула и отвела взгляд от музыкантов. Надо мной с банкой коктейля в руках стоял тот самый парень и улыбался. В голубых глазах плясали искорки веселья.
Приветствие утонуло за грохотом музыки.
Я поднялась и, привстав на цыпочки, повторила:
— Привет!
— Пойдем к нам! — чтобы слышать друг друга, приходилось почти кричать. — А то одна сидишь, скучно ведь!
— Мне не нравиться запах алкоголя…
— Да? — он иронично приподнял бровь. — Хорошо.
Мы как раз проходили мимо урны, и он бросил полную, едва отпитую банку в нее.
Я не нашла, что сказать.
— Меня Олег зовут. А тебя?
— Неждана, — рассеяно отозвалась я, не став придумывать имя, и назвавшись тем, на которое откликалась еще будучи человеком.
— Необычное имя, — улыбнулся молодой человек.
— А где коктейль? — чуть ли не хором спросила Олега его компания.
— Не хочу больше, — отмахнулся он. — Знакомьтесь — Неждана!
Молодежь тут же наперебой принялась представляться, я всем приветливо улыбалась и вежливо отказывалась от алкоголя…
В этом веке почему-то все считали невероятно «крутым» напиться до пляшущих чертиков… Вот и сейчас все с бутылками-банками и дымят сигаретами.
Кучка моих новых знакомых откочевала в первые ряды перед сценой, чтобы вдоволь намахаться головой и потрясти волосами. Олег остался стоять рядом…
Группы сменяли одна другую, время шло, фестиваль перевалил за середину… Я продолжала наблюдать за поведением людей, хотя мне, казалось бы, уже и надоесть это должно…
Очередной коллектив сменился на сцене: солист с живописным художественным беспорядком на русоволосой голове широко улыбнулся залу, приветствуя его…
Парень отдавался музыке полностью, каждую свободную минуту посвящая творчеству, ровно как и его коллеги — друзья в группе… Такая самоотверженность и преданность любимому делу заслуживали награды.
Вокруг музыкантов закружились синеватые искры, я задумчиво смотрела на них, пока не почувствовала, как кто то дернул меня за руку.
— Отпусти, — спокойно сказал Олег дернувшему, на которого я лишь удивленно смотрела.
— Эй, девка!
«Это он мне?»
— Ты чего, меня игнорируешь, да?!
— Я неясно выразился? — Олег приподнял бровь, и, взяв наглеца, от которого так несло винными парами, что самой захмелеть можно, за запястье, сжал с такой силой, что тот выпустил меня…
— Ах, вы!.. — начал было задира…
Я взмахнула рукой и все вокруг замерло.
Потерла ладонью лоб, назревала безобразная драка, что совершенно не входило в мои планы, надо было что-то делать.
— Олег…
— Что «мы»?! Да как ты посмел так грубо хватать девушку… ой… — парень потрясенно замер. — Что это??
Я дернула уголком губ… Единственный, кто хоть как-то меня заинтересовал, тронул мою душу — это ты…
Думаю, Олег заслуживает Шанс… А вот будет ли это его Наградой, станет ясно значительно позже…
— Это я… Видишь ли…
Беглец
Пролог
Снег похрустывал под подошвами сапог; ели покачивали на ветру пушистыми ветками; луна превращала пейзаж в таинственно-серебряный, изломанный яркими тенями…
Маленькая, укутанная в пуховик фигурка в рыжей лисьей шапке торопливо шла по полузанесенной тропке, сжатой елями и соснами. Хрустальную тишину леса нарушали только шаги ребенка.
Хруп-хруп — шаги девочки, и вдруг неожиданное «хруп-хруп-хруп» — эхо за спиной.
Из-под еловых развесистых лап на ребенка смотрели немигающие ярко-желтые, безумные волчьи глаза…
Крики. Снова крики.
Непонимание. Неприятие. Попытка унижения.
Снова и снова, каждый день.
Девушка хлопнула дверью, не желая слышать крики о том, какая она отвратительная, непохожая на других…
Скандал продолжался, мать уже шла по лестнице…
Девушка едва не завыла от тоски и бессилья, с трудом сдерживая сжимающие горло рыдания… Она ударила кулаком в стену и всхлипнула, ощутив, как засевшая в сердце игла кольнула еще раз и еще, а потом взорвалась такой дикой болью, что стало невозможно дышать.
