Ужасы войны (ЛП) - Каррэн Тим

МакКомб ехал, держа поводья и ружье голыми руками, без рукавиц из буйволовой кожи. Он видел все эти иссохшие лица, распадающиеся вещи, алтари с давно истлевшей едой в деревянных мисках, оставленные для духов-проводников индейцев. Он увидел женщину с безликим черепом и длинными, спутанными черными волосами, державшую крохотного, иссохшего младенца.

Зная, что они умерли вместе при родах, он опечалился.

Наконец они достигли окраины кладбища.

Когда последний белый покинул его пределы, Пять Волков опустился на колени в снег, стеная и скорбя. А затем на языке кроу он воззвал:

- Прошу прощения, мой народ. Вы - моя кровь, моя плоть, моя душа. Когда я тоже паду, здесь будет мой дом. Пусть предки простят мое святотатство. Но моя миссия справедлива. Знайте это. Ибо скоро я лягу рядом с вами в объятиях Великого Духа. Таковы мои слова. Услышьте их.

Затем он взобрался на коня, и они поскакали прочь из этого жуткого, мрачного места, а буря обрушивалась на них, и каждый из них знал, что грядущее будет нечестивым сверх всякой меры.

* * *

Снежная буря снова разыгралась.

Солдаты, сжимая винтовки, пригнулись в седлах, борясь с визжащим ветром. Вскоре разведчики обнаружили тропу, протоптанную в снегу. Она начиналась внезапно и вела через сосновую рощу. А за ней возвышалась отвесная скала высотой в двести футов, изрезанная пещерами и покрытая белым инеем.

Отряд остановился, глядя вверх, прислушиваясь к странному, высокому пению, эхом доносившемуся из глубины проходов.

- Должно быть, это здесь, - сказал Лайонс.

Разведчики тревожно перешептывались.

МакКомб спешился, разглядывая входы в пещеры, словно это были логова огров и троллей. Они были круглыми и идеальными, явно искусственными, самый низкий находился в двадцати футах над землей, а самый высокий - более чем в сотне футов. Он потрогал бороду и коснулся шрамов и морщин на своем старом лице, понимая, что старше оно уже не станет. У подножия скалы, торча из снега, громоздились кучи костей... сотни, казалось, костей. Гора ухмыляющихся черепов, разбитых ребер, локтевых и бедренных костей, позвонков и тянущихся костей запястья, покрытых белым инеем. Это была свалка того, что ждало внутри. Останки их завоеваний, разграбленных полей сражений и кладбищ.

Здесь все заканчивалось.

Три безчелюстных черепа были насажены на колья, вбитые в землю. Все они были коричневыми от времени и покрыты сложными ритуальными узорами, похожими на знаки ведьм. Два по бокам казались человеческими, с длинными черными волосами, все еще свисавшими с их скальпов. Но тот, что в центре, принадлежал чудовищу. Он был крупнее других, непристойный и уродливый. Кости были неправильными, бугристыми и выпирающими. Глазницы огромные, вытянутые вверх, челюсти выдвинуты вперед в волчьем оскале и усеяны крючковатыми зубами, словно у гадюки.

- Кому, черт возьми, это принадлежало? - спросил Лайонс.

Чиверс стоял, пылая гневом.

- Это балаганная подделка, - сказал он. - Что-то, слепленное из других костей. Вот и все.

- Не может быть ничего больше, - добавил МакКомб. - Просто шутка.

Но никто не смеялся.

Пять Волков стоял рядом с МакКомбом, глядя на кипящее белое небо и заснеженные горы.

- Это хороший день, чтобы умереть, - сказал он.

Майор Лайонс оставил трех солдат на карауле с лошадьми, а остальные приготовились войти в пещеры. Пять Волков и Змеиный Ястреб, перебирая кучи костей, взобрались по отвесной скале с веревками, закрепили их у входов в разные проходы и спустились вниз.

Лайонс поднялся по одной веревке с тремя солдатами, а МакКомб - с двумя разведчиками и лейтенантом Чиверсом. Они надеялись встретиться внутри.

МакКомб вел отряд, пробираясь на четвереньках через узкий проход, за ним следовали остальные. Туннель постепенно сужался, и ему пришлось ползти на животе, как змее, цепляясь за снег и лед. Местами проход был полностью завален снегом от пола до потолка. Так продолжалось некоторое время. Потолок касался спины, стены - плеч. Затем проход постепенно расширился, и он смог встать на корточки, а потом и выпрямиться. Он зажег масляный фонарь, и Змеиный Ястреб зажег свой.

И тогда они увидели Пожирателей Черепов, выстроившихся в ряд и ждущих.

Проход вел под небольшим уклоном в черное чрево горы, и по обе стороны узкого туннеля стояли мумии. Пожиратели Черепов. Но все они были безмолвны и мертвы, как восковые фигуры.

Все они были облачены в грязные меховые одеяния, гниющие шкуры людей и животных, расшитые бисером боевые рубахи с нагрудниками из костяных трубок, покрытые плесенью и замерзшие, висящие в истлевших лоскутах. Трудно было сказать, что из этого было одеждой, а что - их собственной кожей. Ожерелья из ушей и костей, скальпов и высохших кишок были накинуты на шеи и перекинуты через плечи, словно ленты. Они сжимали винтовки и копья, топоры и томагавки, боевые дубины и ножи для снятия шкур в руках, которые были человеческими, почти человеческими, а некоторые - мохнатыми и когтистыми, как у зверей.

- Это не балаганные подделки, я так думаю, - сказал МакКомб. - Нет, сэр.

Лейтенант Чиверс дрожал и потел. Он откинул прядь волос со лба дулом пистолета.

- Их столько, Господи, столько... как такое возможно?

Но никто не знал.

Их лица большей частью были скрыты масками из дубленой человеческой кожи, но те, что были открыты, походили на других Пожирателей Черепов, которых видел МакКомб: сшитые из кусков человеческой и звериной плоти, иногда из нескольких разных лиц, соединенных вместе со змеиной кожей, волчьей или медвежьей шкурой. У многих глаза были зашиты, у других - губы, свисали нити джутового шнура. А дальше по линии он видел многих с волчьими челюстями... или чем-то, похожим на волков.

- Смерть, - мрачно сказал Змеиный Ястреб. - Смерть окружает нас. Она зовет наши имена и готовит нам место.

МакКомб сказал:

- Мертвые, просто мертвые.

Но он не верил этому, как и все остальные. Он смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд. Да, они походили на балаганные подделки, сшитые из человеческих и звериных частей, выдаваемые за чудовищ в домах ужасов на востоке. Но невозможно было не заметить кровавые скальпы, которые они сжимали или подвешивали к своим кожаным пончо, словно медали.

Как долго они пробудут спящими, никто не знал.

МакКомб двинулся вперед через этот безмолвный, могильный суд, пока туннель не закончился, и они не оказались в огромной пещере, высеченной в сплошной скале. Потолок возвышался на тридцать футов, стены отстояли друг от друга на сотню. Вода капала. В воздухе витал черный, гнилостный смрад. Стены не были стенами в привычном смысле, а скорее тщательно возведенными укреплениями, сложенными не из кирпичей, а из безчелюстных черепов. Тысячи их, сложенных и переплетенных, словно куски головоломки. Некоторые были серыми от времени, рассыпались в прах. Другие все еще хранили бурые пятна засохшей крови.

МакКомб поднял фонарь, потрясенный.

Тени оживляли эти черепа, заставляли их шевелиться, мигать, ухмыляться и сползать с мест.

Пол пещеры был еще одной свалкой человеческих останков.

Желтые черепа, изъеденные зубами, ребра и локтевые кости, тазовые крылья и лопатки. Они были покрыты черной плесенью и реками инея. Среди них лежали оружие, сапоги, стрелы и одежда. Там же были свалены трое пропавших солдат, выпотрошенные и обглоданные, их черепа вскрыты, как банки. Там же были и кроу... десятки их, разломанные, окровавленные, изуродованные.

- Пойдем, - сказал МакКомб, ведя их через этот морг в другой проход.

Пляшущие фонари отбрасывали искаженные тени, скользившие, как змеи и гротескные призраки. Воздух был разреженным, сухим и холодным. Пылинки и ледяные крупицы танцевали в свете фонарей, и все пропахло кровью, мясом, сырыми склепами и пряностями.

Затем туннель внезапно закончился, и они оказались в небольшой камере.

В центре зияла дыра, ведущая вниз, и из нее доносился горячий, черный, червивый смрад.