За тридцать тирских шекелей - Корецкий Данил Аркадьевич
– Посторонись! – приказал ему старший инквизитор.
Игнацио сделал шаг в сторону и стал у стены. Напротив, спиной к противоположной стене, стражник поставил Тома. Отец Скопио устремил на него прожигающий взгляд.
– Расскажи, как твой хозяин изготавливал деньги!
– То мне не ведомо, преподобный отец, – смиренно преклонив голову, ответил Том.
– Ты не можешь этого не знать! Нам известно, что ты был наиболее близок к хозяину и он доверял тебе больше, чем остальным!
– Может, хозяин и доверял больше, чем этому, – Том презрительно кивнул в сторону Игнацио. – Потому что я не пьянствовал и никогда не лез в его дела. Что мне приказывали, то я исполнял, и всё. Иногда он давал мне немного денег и посылал на рынок за покупками… А изготавливать деньги… Не думаю, что это возможно!
– Меня не интересует, что ты думаешь! – повысил голос старший инквизитор. – Лучше подумай над тем, поможет ли дыба тебе подрасти?
Том молчал.
– Ты! – старший инквизитор ткнул пальцем в Игнацио. – Повтори ему в глаза, что ты говорил!
– Он знал больше всех нас! – быстро пролепетал Игнацио. – Я видел, как он помогал хозяину переносить золотые монеты из подвала в дом. И всякие дьявольские порошки он ездил покупать вместе с хозяином…
Отец Скопио поднялся со стула, упёрся в стол пальцами, словно ворон, приготовившийся вцепиться когтями в беззащитного воробья. Серебряный перстень на мизинце тускло поблескивал, отражая проникающие в зарешеченное окошко лучи заходящего солнца.
– Ну, что ты теперь скажешь, карлик? Подумай хорошенько, прежде чем ответить!
– Эх, – вздохнул Том. – Тяжела жизнь маленького человека, да еще и коротка…
– Почему он смотрит на меня? – не выдержал Игнацио. – Он так смотрит… Он сам как… как…
– Замолчи! – брезгливо скривился Белый ворон. – Стража! Уведите карлика, займемся им завтра!
Стоявший у двери стражник схватил Тома под руку, вытащил в коридор, почти волоком поволок по выщербленным каменным плитам и, распахнув очередную тяжелую дверь, буквально забросил его в пыточную, ту самую, где посередине стояла дыба.
Том упал и сильно ударился, у него даже в голове помутилось.
– За что мне все это?! – вскричал он. – Ну, что я сделал плохого всем вам?!
Но ему никто не собирался отвечать. Снова хлопнула дверь, лязгнул засов, и удаляющиеся шаги конвоира стихли. Но в углу комнаты, за дыбой, что-то зашевелилось.
– Кто здесь?! – настороженно спросил он.
– Том, это я!
Заплаканная Грация бросилась к нему, обняла, помогла подняться.
– А где другие? – спросил Том.
– Не знаю. Я видела только Лоренцу.
– Странно. Я знаю, что Игнацио даёт показания против хозяина… Но где остальные?
– Наверное, сюда возвращают только тех, кто не признался, – предположила Грация. – Лоренца сделала то же, что Игнацио – нас допрашивали вместе. Она говорила так много и быстро, что писарь попросил перерыв, потому что не успевал записывать. Говорила, что муж давно занимается алхимией и смог получить философский камень.
– А хозяин? Ты видела хозяина? Что с ним?
– Нет. Только на столе лежали его вещи: несколько монет, гребешок для волос, носовой платок, маленькая книжица… В общем, всё, что он носил в карманах. И ещё там лежал его перстень. А он ведь никогда его не снимал… Может, его уже убили?!
Грация всхлипнула.
– Не реви! Наверное, просто у него забрали всё, что было.
– Но нас ведь не обыскивали!
– Слугам нечего носить в карманах. У меня никогда не было ни перстней, ни монет…
– Может и так, – согласилась она.
Том встал, осмотрелся, подошел к небольшому окошку, перегороженному посередине вертикальным железным прутом, выглянул наружу.
– Солнце заходит, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Оно красное, значит, завтра будет ветер…
– Завтра нам придется испытать на себе пыточные приспособления, которые нам показывали! – тяжело вздохнула Грация.
– До земли метров восемь, – сказал карлик, высунув голову наружу. И тут же воскликнул:
– А ну-ка, иди сюда!
– Что такое? – подбежала Грация.
– Я просунул голову, значит, и сам пролезу! Попробуй, думаю, и ты сможешь! Этот прут должен помешать вылезти обычному человеку. На карлика и худенькую гибкую женщину он не рассчитан!
Грация примерилась.
– Пожалуй, ты прав! Я смогу протиснуться… Но здесь высоко, мы разобьемся!
Том засмеялся. Маленький испуганный человечек исчез, перед Грацией стоял бывший шут – острый на язык весельчак и балагур.
– У нас есть веревки!
– Откуда?!
– Они приготовлены специально для нас: на дыбе! Надо только их отрезать!
– Какой ты молодец, я тебя вознагражу! – обрадованно воскликнула Грация и полезла куда-то под юбку.
– Что ты делаешь?! – встревоженно воскликнул карлик.
– Не то, что ты думаешь! – успокоила она его. – Когда мы выберемся, я вознагражу тебя поцелуем! А сейчас…
Она продолжала шарить под юбкой, озабоченно поясняя:
– Я пришила в укромном месте потайной карман. Ага, вот… Смотри! Это Джузеппе мне подарил, когда еще мы были детьми.
На ее ладони лежал нож с перламутровой рукояткой и изображением солнца, испускающего во все стороны косматые изломанные лучи.
– Ух ты!
– Тут еще и вилочка есть – оцени…
– Вилочка нам пока не понадобится! Давай, за работу!
Веревок оказалось больше, чем можно было ожидать: и для горизонтального растягивания, и для вертикального, когда веревка продевается в кольцо на потолке…
Они срезали все и связали куски между собой.
– Хватит? – спросила Грация.
– Узнаем, когда спустимся, – сказал Том. – Другого выхода нет. Когда-то я прыгнул с двухметровой стены и остался цел… Давай подождем, пока все заснут. Хотя, похоже, что с улицы нас никто не охраняет!
И действительно, шагов стражи они не слышали. Да и ничьих шагов вообще – по ночам добропорядочные люди не шляются по улицам…
Они стали ждать. Как всегда во время ожидания время тянулось медленно.
– О чем ты думал сегодня утром? – вдруг спросила Грация.
Том помолчал.
– Хотел занять у Паоло несколько монет и заказать себе новые башмаки, в моих уже протерлась подошва… И дожидался обеда: Лоренца обещала приготовить свои замечательные каннеллони с мясным фаршем…
Он тяжело вздохнул. Грация тоже ответила таким же вздохом – будто эхо вернулось.
– А я должна была сходить на рынок за мясом для этих каннеллони. А вечером с Джузеппе отправиться на обед к сеньору Манчини… Обычные желания обычной женщины. Но жизнь страшно изменилась, и теперь мы мечтаем избежать мучительной смерти и думаем о том, чтобы благополучно спуститься и скрыться от инквизиции…
– И мы это сделаем! – уверенно сказал Том. – Можешь не сомневаться! Кстати, нам, пожалуй, пора!
Из окна тянуло свежим прохладным воздухом. На черном небосводе горели мириады ярких звезд. Это были знаки жизни, противоречащей страшной и затхлой атмосфере пыточной камеры итальянской инквизиции. Они привязали веревку к железному пруту и сбросили свободный конец вниз. Том выглянул, всматриваясь в темноту.
– По-моему, достала до земли, – уверенно сказал он, хотя вряд ли мог рассмотреть, так ли это. Но Грацию уверенный тон подбодрил.
– Я пойду первой, – сказала она. – Если застряну, ты меня подтолкнешь.
– Хорошо, – кивнул Том и неожиданно спросил:
– Ты сможешь зарезать человека?
Грация покачала головой.
– Не знаю. Скорее нет, чем да.
– Тогда отдай мне нож.
– Зачем?
– Мы не знаем, что встретится внизу…
– Ну ладно, возьми! А ты сможешь это сделать?
Карлик набрал полную грудь воздуха и привстал на носки.
– Том Эртон беспощаден к врагам! Я перережу ему горло от уха до уха!
Он хотел казаться большим и грозным, но выглядел комично, и Грация даже слегка улыбнулась, хотя сейчас ей было не до веселья.
– По-моему, Том Эртон большой хвастун!
Грация вылезла на подоконник, просунула руки между толстой стеной и железным прутом, схватилась за веревку и принялась протискивать голову… Это ей удалось, хотя и не сразу, левое ухо она ободрала о шершавый камень до крови. Извиваясь, как змея, она пыталась пролезть в узкую щель. Гибкое тело проходило, хотя и с трудом. Но, когда оставалось преодолеть буквально несколько сантиметров, она застряла. Выдохнула воздух, уменьшая объем грудной клетки, изогнулась, дернулась раз, другой – безуспешно!
