Грэхэм Мастертон - Пария
— Работа, — объяснил я. — Позвольте, я помогу вам снять жакет.
— Спасибо, пока наверно снимать не буду. Отопление действует не наилучшим образом, так?
— Джейн всегда любила огонь в камине, — ответил я.
— Я тоже люблю огонь в камине, — вмешался Уолтер, стараясь поддерживать товарищеское настроение. — Огонь в камине и стаканчик пунша. Зимой нет ничего лучше. Да и как это романтично.
— И когда это мы с тобой в последний раз сидели у камина с пуншем? жестко спросила Констанс. Она развернулась ко мне с миной, многозначительно показывающей, что Констанс Бедфорд скорее умрет, чем согласится сесть у камина со стаканчиком пунша, даже если бы Уолтер действительно ей это предложил. — Согласно Уолтеру, романтизм — это что-то среднее между второсортной туристской базой в Аспене и картинкой на развороте „Плейбоя“, — заявила она и величаво вплыла в гостиную. — Да, и здесь ты мало что сделал, — каркнула она.
— Дай ей немного времени, — простонал Уолтер. — Пусть она немного успокоится. Она крайне переживает из-за всего этого, она очень нервничает.
— Виски? — спросил я так, будто вообще его не слышал.
— Разве ты пьешь „Шивас Регал“? — заинтересовался Уолтер.
— Конечно. Выпьем немного разбавленного. Констанс, — обратился я, не желаете ли рюмку вина?
— Спасибо. Я не пью до шести и после одиннадцати.
Когда я приготовил Уолтеру виски, мы сели перед камином и посмотрели друг на друга. В окна снова забарабанил дождь. Я слышал, как постукивает на втором этаже незакрепленный ставень.
Констанс подтянула край платья и нетерпеливо спросила:
— Нам надо что-либо сделать? Например, взяться за руки или закрыть глаза и думать о Джейн?
— Это не спиритический сеанс, — ответил я. — Во время сеансов вызываешь духов, и при удачном стечении обстоятельств они отвечают. Если Джейн собирается появиться этой ночью, то она появится, невзирая на то, хотим мы этого или нет.
— Но разве ты не думаешь, что она появится раньше, если узнает, что ее мать находится здесь? — серьезно спросила Констанс.
Я посмотрел на Уолтера. Я мог сказать, что присутствие Констанс не играет совершенно никакой роли. Но не всегда нужно говорить правду, а кроме того, у меня не было никакого желания ссориться. Я был очень измучен после сегодняшних подводных испытаний и мечтал только об одном: лечь в постель и заснуть. Я был так измучен, что втайне радовался, что буду спать один, а не с Джилли.
— Я думаю, ваше присутствие значительно повысит вероятность появления Джейн, — сказал я Констанс и одарил ее самой доброжелательной улыбкой, на какую только еще был способен.
— Дочь всегда приходит к матери со своими хлопотами, — заявила Констанс. — Хоть Джейн была папиной любимицей, но с каждым серьезным делом она приходила ко мне.
Я поддакнул, по-прежнему улыбаясь.
Уолтер посмотрел на часы.
— Почти полночь, — заявил он. — Ты думаешь, она появится?
— Не знаю, Уолтер. У меня нет над ней никакой власти. Я даже не знаю, почему она является и чего хочет.
— Выглядит ли она здоровой? — вмешалась, словно бы садясь в лужу, Констанс.
Я вытаращил на нее глаза.
— Констанс, Джейн мертва. Как может выглядеть здоровым мертвый?
— Не надо мне напоминать, что я потеряла дочь, — окрысилась Констанс. — И не надо мне напоминать, как это случилось!
— Очень хорошо. Потому что у меня нет ни малейшего желания говорить об этом.
— Ах, так, — взбесилась Констанс. — Ты, наверно, считаешь, что ни сколь в этом не виноват?
— А в чем я, по-вашему, виноват?
— Ох, успокойтесь, — вмешался Уолтер. — Не будем раскапывать то, что уже давно зарыто. — И тут же пожалел об этих своих словах. Он выпрямился в кресле и покрылся румянцем.
— Джейн была беременна, — упрямо скрипела Констанс. — Сама идея позволить беременной женщине сесть за руль, уехать так далеко, да во время метели… совсем одной, без какой-либо опеки, в то время как ты сидел себе дома и глазел на какой-то идиотский хоккей… По-моему, это была преступная неосторожность. Это было обычное преступление.
— Констанс! — прикрикнул Уолтер. — Довольно упреков! Это уже в прошлом.
— Он ее убил, убил их обоих, — скулила Констанс. — А я еще не должна волноваться? Моя единственная дочь, мое единственное дитя. Моя единственная надежда на внука. Все потеряно из-за хоккея. Все потеряно из-за мужа, который был слишком ленив и небрежен, чтобы проследить за своей женой и ребенком.
— Констанс, — сказал я. — Выметайся из моего дома. Уолтер, забери ее отсюда.
— Что? — переспросил Уолтер, словно не расслышал.
— Я сказал, чтобы ты ее отсюда забрал. И не привозил больше. Никогда. Еще и пяти минут не прошло, как она здесь, а уже начинает свое. Может, до нее наконец дойдет, что никакой метели не было, когда Джейн поехала к вам. И что если кто-то виноват, то скорее ты, если разрешил ей возвращаться домой, когда погода ухудшилась. И может, до нее наконец дойдет, что я потерял намного больше, чем вы. Я потерял жену, девушку, которая была моей подругой жизни, и сына. Так спокойной ночи, хорошо? Мне жаль, что ты напрасно старался, но я не собираюсь больше выслушивать инсинуации и оскорбления от Констанс, это все.
— Послушай, — запротестовал Уолтер, — мы все перенервничали…
— Я не перенервничал, — ответил я. — Я просто хочу, чтобы ты забрал отсюда Констанс, прежде чем я сделаю что-нибудь невежливое, например, выбью ей все зубы.
— Как ты смеешь так говорить со мной? — взвизгнула Констанс и встала. Уолтер тоже встал, потом сел и снова встал.
— Констанс, — с мольбой обратился он к ней, но Констанс была слишком взбешена, чтобы ее что-то могло смягчить.
— Даже ее дух не находится в безопасности под твоей опекой! провизжала она, угрожая мне когтеподобным пальцем. — Даже когда она умерла, ты не способен ее опекать!
Она ринулась к двери. Уолтер повернулся ко мне и бросил на меня отчаянный взгляд, означающий, насколько я его знал, что он частично осуждает Констанс за ее мерзкое поведение, а частично — меня, за то, что я снова вывел ее из равновесия.
Я даже не потрудился встать с кресла. Мне следовало догадаться, что этот вечер закончится очередной истерикой. Я потянулся за бутылкой „Шивас Регал“ и снова наполнил свой бокал почти до краев.
— Я пью, — сказал я булькающим голосом старого алкаша, — чтобы забыть.
— О чем ты хочешь забыть? — тут же переспросил я сам себя и ответил сам себе: — Не помню.
Но в ту же секунду я услышал яростный стук в парадную дверь. Уолтер снова появился в гостиной.
— Извини, — сказал он. — Дверь не открывается. Я не могу ее открывать.
