Антон Текшин - Под знаком Z (сборник)
– Иди сюда, Котька! – кричит.
Котька с опаской выпрыгнул из газельки. Подошёл поближе. Выползень распластался, безопасный, неподвижный, и… скучный.
– Щас службу уборки вызову, скажу им координаты, – отец, нажав на приклад, повернул голову деда набок, чтобы Котька увидел след выстрела. – Вот, приглядись, видишь? Не кровь – гнильё одно. Зомби сто процентов, а ты сомневался. Да не трогай руками, зараза!..
– Тебя не накажут за опоздание? – спросил Котька, кивнув в сторону газели с конфетами.
– Да я не буду службу ждать, позвоним и поедем, – отмахнулся отец. – Аллё, деушка?.. На сорок восьмой субчик нарисовался. Да, уже дохлый. Координаты…
Котька вернулся к машине по обочине, пиная песок и мелкие камешки. Носки кроссовок сразу запылились. Было противно, смутно хотелось геройства.
Больше они выползней, к великому Котькиному сожалению, не встретили, хотя сделали ещё два поставочных рейда и вернулись домой только часам к трём. На весь двор несло вкусным запахом пирожков. Котька был уверен, что бабушка напекла, так и понёсся через три ступеньки по подъездной лестнице. Он стучал что есть сил, но бабушка не открыла. Голодный отец, которому тоже не терпелось, отодвинул его в сторону, отпер дверь. Запах печёного тут же заполонил ноздри, вместе с ним появился дым и чад.
– Ба, горит уже! Ты что, не смотришь?.. – отец шагнул в коридор и осёкся. Бабушка лежала в той же позе, в какой, наверное, упала на пол, когда полезла доставать с верёвки высохшее бельё. Рядом валялись наволочки и скамеечка, на которую она обычно вставала, чтоб достать до верёвок.
– Твою мать, пожар будет, – отец побледнел, быстро отступил назад, вытеснил Котьку на лестничную площадку. – Быстро во двор! Позови дядь Пашу, он в гараже ковыряется!.. Быстро, блин, что стоишь!..
Котька, едва опомнившись, побежал, прыгая аж через четыре ступеньки, едва ногу не подвернул. Дядя Паша с полуслова понял, в чём дело, понёсся за ним, даже не вытерев толком замасленные руки.
Два сильных взрослых мужика с опаской приблизились к лежавшей на полу бабушке, набросились на неё и скрутили ей руки за спиной. Котька наблюдал за этим, стоя на лестничной клетке, обмирая от ужаса. Наконец они надёжно связали бабушку и потушили на кухне сковородку. Кажется, прошла целая вечность.
– Ну, тёщенька любимая, ну ты даёшь, – отец присел на табурет, дрожащими руками достал сигарету.
– Миша, курить-то когда, – осадил его дядя Паша, – надо или разделывать, или везти быстрее в морг.
– Я что тебе – мясник, родного человека разделывать? – рыкнул отец. – Повезу сейчас в «газельке». Наверное, полчаса ещё есть на погрузку. А там бригада сама разберётся. Им не впервой. Тем более со связанной легче. Ой, бабуля, ой, бабуля… – он закусил губу. Тут Котька тоже не выдержал и заревел.
– Поехали, Костян, со мной, – отец притиснул его к себе так, что стало трудно дышать. – Хоть с бабушкой попрощаешься.
– Надо маме позвонить, – выдавил сквозь рыдания Котька.
– Вечером, ей только этих дел в командировке не хватало! Всё, пошли, – отец взял себя в руки, резко поднялся с табуретки. Вдвоём отец и дядя Паша споро вытащили бабушку во двор и погрузили в кузов.
– Пап, а она точно… – вертясь рядом, не выдержал Котька.
– Да точно, точно! Виском ударилась, так уж точнее некуда. Ой, бабуля, бабуля… Нет бы летом! Сделали бы всё по-человечески, с процессией, с цветами…
– Марь Санна вообще помирать не собиралась в ближайшие двадцать лет, – встрял дядя Паша.
– Это точно, – махнул рукой отец. – Могла ещё пожить… Зимой было бы семьдесят два… Всё, Костян, поехали! Там ещё освидетельствовать смерть, полвечера займёт. Кстати, и очередь будет.
– Почему очередь? – Котька залез на сиденье, но уже без утреннего энтузиазма.
– Потому что первое октября, потому что теперь не подождёшь три дня – всё срочно делать надо! Цыплят по осени считают, слыхал?! – отец завёл мотор. – И до снега так будет. Один раз тепло было, снег не выпадал до декабря, так они до декабря и шастали, пока вирусняк по теплу гулял…
– Я слышал, раньше так не было, – угрюмо сказал Котька.
– Когда – раньше? Когда, двадцать лет назад не было? Так и СПИДа не было тоже, потом вывели в пробирке пидарасы какие-то. И эту заразу тоже кто-то на людях стал тестировать, я уверен.
– И всё разом двадцать лет назад появилось…
– Не всё. Где-то и раньше появилось. Но двадцать лет назад я, как ты, шкетом был и на улице спокойно гулял, не боялся, что меня какой-нибудь выползень схватит…
Отец замолчал, мрачно уставился на дорогу. Яркий осенний день клонился к вечеру, они как раз проезжали через рощу, и рыжие солнечные зайчики ложились на дорогу, под колёса. В таком освещении любой выползень издали покажется ангелом.
– Останавливаться не будем, если что, да? – сказал зачем-то Котька.
– Специально – нет. Если под колёса полезет, раскатаю, и всё, – нехотя ответил отец.
Зря Котька сказал про «останавливаться» – сглазил. Только они выехали из рощи, как мотор заглох. В утробе машины что-то скрежетало, заводиться она отказывалась.
– Твою мать! Твою мать! – отец перестал сдерживаться, покрыл потоком брани машину, выползней и все неудачи, которые на них свалились сегодня. Выскочил, пнул колесо. Котька выбрался из машины вслед за ним.
– Эвакуатор ждать… Даже воды не взяли, – сплюнул отец.
Котька прислонился спиной к горячему металлическому кузову и затих. Потом повернул голову, прижался ухом.
– Пап, там шебуршится, – сказал он тихо. Отец не слушал его. Напряжённо уставившись в блестящую точку на горизонте, закричал:
– Машина едет!.. Может, возьмут на буксир… Эй, мужики! Мужики! – он выскочил на разделительную полосу, размахивая руками. Машина быстро приближалась, это была серебристая «Лада». Люк на крыше распахнулся, оттуда, как чёртик из табакерки, высунулся человек.
– Папа!! – закричал не своим голосом Котька. Отец успел спрятаться за машину. Бахнул выстрел, пуля звонко щёлкнула по кузову.
– Долбо…! Чё, не видно, что я не зомби! Идиоты сраные!
Теперь они на всякий случай прятались за кузовом от проезжающих мимо.
– Пап, давай на ветровом стекле напишем чем-нибудь: «Мы не зомби», – предложил Котька.
– Думаешь, они читать будут! Они только повеселиться хотят! Развлечение нашли! – гневную тираду прервал страшный удар, потрясший «газель». Котька подумал, что по ним выпалили из гранатомёта, но потом понял, что бьют изнутри кузова.
– Бабуля… – прошептал отец, помертвев. Ещё один страшный удар. Как раз по той стенке, к которой они прислонились. Котька отпрыгнул, как ужаленный. Ему показалось, что стенка вспучилась.
