Стивен Кинг - Жребий Салема
Но Каллахэн не был священником ни нового, ни старого поколения. Он ощущал себя традиционалистом, утратившим веру в свои прежние ценности. Он хотел стать во главе отряда армии – кого? Бога, правды, добра, что суть одно и то же! – сражавшейся против ЗЛА. Он хотел вступить в открытое столкновение со ЗЛОМ, а не раздавать у супермаркетов листовки о бойкоте салата-латука или забастовке виноградарей. Он хотел сражаться со ЗЛОМ лицом к лицу, как Мохаммед Али встречается с Джо Фрейзером, как в баскетболе «Бостон селтикс» атакует «Нью-Йорк никс», как Иаков бился с Ангелом. Он хотел сойтись со ЗЛОМ в честном единоборстве, безо всякой политики, которая, как клещ, паразитирует на любом социальном проекте. Он страстно желал этого с четырнадцати лет, когда решил стать священником, вдохновленный примером святого Стефана, побитого камнями и в момент смерти видевшего «небеса отверстые и Сына Человеческого». Он жаждал битвы во славу Господа, пусть даже она закончится его гибелью, больше, чем самого Царства Небесного.
Но никаких битв не было. Так, отдельные мелкие стычки. И у ЗЛА имелось не одно, а множество лиц, и все они были тупыми и дебильными. Более того, ему вообще начинало казаться, что в мире нет ничего, кроме ЗЛА, и что Гитлер был всего лишь чиновником-завоевателем, нанятым Сатаной, а сам Сатана – умственно отсталый и с убогим чувством юмора, вроде тех, что смеются до колик, скармливая чайкам петарды, облепленные хлебными мякишами.
Вековые социальные, нравственные и духовные битвы свелись к тому, что Сэнди Макдугалл избила втихаря своего сопливого отпрыска, а он, когда вырастет, будет точно так же избивать своего, и все повторится сначала. Аллилуйя, калорийное арахисовое масло! Радуйся, Мария, благодати полная, помоги разбогатеть, жизнь уж больно скромная!
Дело не просто в тоске. Дело в ужасающих последствиях для понимания сути жизни земной, а возможно, и небесной тоже. Что там, на небесах? Нескончаемая церковная игра в бинго? Развлекательные аттракционы? Гонки по прямой?
Он взглянул на настенные часы. Шесть минут первого, а ни Фред Астер, ни Джинджер Роджерс так и не появились. Не было даже Микки Руни[14]. Однако «И-вап» уже должен был подействовать. Сейчас надо пропылесосить, и утром миссис Кэрлесс не будет на него поглядывать с жалостью, а жизнь вернется на круги своя. Аминь.
Глава седьмая
Мэтт (I)
Когда во вторник после третьего урока Мэтт подошел к кабинету, Бен Миерс его уже там дожидался.
– Здравствуйте! – поздоровался Мэтт. – Вы рано.
Бен поднялся и пожал ему руку.
– Это у меня семейное. Скажите, а ребята меня точно не съедят живьем?
– Точно! – заверил Мэтт. – Пойдемте.
Мэтт был приятно удивлен, увидев, что Бен приоделся по случаю. На нем был хороший пиджак спортивного покроя, добротные серые брюки и дорогие, почти не ношенные туфли. Мэтту приходилось приглашать на встречу с учениками и других литераторов, но те являлись либо в самом затрапезном виде, либо в чем-то экстравагантном и нарочито вызывающем. Когда год назад он попросил выступить перед ребятами одну довольно известную поэтессу, которая читала лекции в Портлендском университете Мэна, та явилась в бриджах и в туфлях на высоких шпильках, будто демонстрируя, что условности ее не волнуют и она «побила систему ее же оружием».
На таком фоне Бен выгодно выделялся, чем заслуживал особого уважения. За тридцать с лишним лет преподавания Мэтт окончательно убедился, что систему победить нельзя и только глупцы могут тешить себя надеждой, что способны всех обставить.
– Хорошее здание, – одобрительно заметил Бен, поглядывая по сторонам, пока они шли по коридору. – Совсем не похоже на то, где учился я. Там окна смахивали на бойницы.
– Назвав школу зданием, вы совершили первую ошибку, – отозвался Мэтт. – Тут не здание, а учебное заведение. Доски – это наглядные пособия, а ребята – подростковый контингент учащихся.
– Им можно только позавидовать! – заметил Бен ухмыляясь.
– Не то слово! А вы учились в колледже, Бен?
– Пытался. В гуманитарном. Но там все играли в интеллектуальную разновидность игры «кто захватит знамя». Нужно было отыскать себе топор и размахивать им, завоевывая известность и уважение. В общем, учебу я бросил. А когда «Дочь Конвея» только вышла, я подрабатывал тем, что загружал ящики с кока-колой в автофургоны.
– Расскажите об этом ребятам. Им будет интересно.
– А вам нравится преподавать?
– Конечно, нравится! Иначе как бы я выдержал сорок лет в школе?
Зазвенел последний звонок, отдаваясь гулким эхом в опустевших коридорах. Только какой-то парень неторопливо двигался вдоль нарисованной на стене стрелки с надписью «Столярная мастерская».
– А как тут с наркотиками? – поинтересовался Бен.
– Есть любые. Как и во всякой школе в Америке. Только у нас главная проблема – это спиртное.
– Разве не марихуана?
– Лично я не считаю травку большой бедой, да и школьное начальство тоже, чего и не скрывает в частных беседах, особенно после рюмки-другой. Я, к примеру, точно знаю, что наш методист – а специалист он дай боже! – любит выкурить косячок с марихуаной и отправиться в кино. Я и сам пробовал. Эффект приятный, но потом у меня очень сильная изжога.
– Пробовали?!
– Тсс! – поднес палец к губам Мэтт. – Большой Брат не дремлет! К тому же мы пришли.
– Господи!
– Не волнуйтесь! – успокаивающе произнес Мэтт, пропуская его в класс. – Доброе утро, ребята. Это мистер Бен Миерс.
Двадцать с лишним пар глаз с любопытством уставились на Бена.
2Сначала Бен решил, что ошибся домом.
Пригласив его на ужин, Мэтт Берк объяснил, что найти его жилище очень просто: маленький серый дом сразу за домом из красного кирпича. Однако оттуда из открытых окон гремел рок-н-ролл.
Бен постучал в дверь и, не дождавшись ответа, постучал потускневшим латунным молоточком снова, уже сильнее. На этот раз музыку сделали потише и послышался голос Мэтта:
– Не заперто! Входите!
Бен шагнул вперед и с любопытством огляделся. Прямо за входной дверью располагалась маленькая гостиная со старой мебелью и древним телевизором. Музыка лилась из дорогого музыкального центра с отличными колонками.
Из кухни показался Мэтт в переднике в красно-белую клетку. За ним тянулся аппетитный аромат соуса для спагетти.
– Извините, что так громко, – произнес Мэтт. – Я немного глуховат и делаю погромче.
– Отличная музыка.
– Я поклонник рока со времен Бадди Холли. Потрясающая музыка! Вы голодны?
– Да, – признался Бен. – Спасибо еще раз, что пригласили. Должен сказать, что за время нахождения в Салемс-Лоте меня угощали чаще, чем за пять лет до этого.
