Наталья Александрова - Клад Наполеона
– Да, я уже видел эту гравюру, – кивнул Матвей. – Поэтому мы с Верой и приехали к вам, надеясь, что вы нам расскажете о наполеоновском кладе больше, чем статья в популярном журнале…
– Ну вот, а я-то думал вас удивить… – совершенно по-детски расстроился Карл Фридрихович. – Но расскажите мне скорее, где вы это нашли!
Матвей вкратце рассказал ему историю находки, не слишком вдаваясь в двусмысленные подробности и ни словом не упоминая о связанных с ней криминальных событиях. Профессор выслушал его с долей скептицизма и наконец спросил:
– И что же вы хотите узнать от меня?
– Сам не знаю, – признался Матвей. – Меня интересует все, связанное с наполеоновским кладом. Может быть, какая-то деталь поможет нам продвинуться в поисках…
– Ну, большая часть материалов по отряду фон Армиста находится у меня на работе…
– Что?! – удивленно переспросил Матвей. – По какому отряду? Я не ослышался?
– Я говорю о французском отряде, которому поручили избавиться от трофеев Наполеона…
– Нет, вы его назвали… вы произнесли какое-то имя…
– Я назвал его отрядом фон Армиста, по имени офицера, который им руководил…
– Фон Армист?! – воскликнул Матвей. – Но это не может быть простым совпадением!
– О чем вы говорите? О каком совпадении? – Профессор посмотрел на Матвея поверх очков.
И тогда Матвей рассказал ему о том, что во время войны в его родных местах занимался какими-то поисками немецкий офицер с такой же фамилией – штурмбаннфюрер Отто фон Армист. Рассказал, что перед поспешным отступлением немецких войск этот офицер с подчиненными затопил в озере ящики с ценностями, потом их подняли со дна озера аквалангисты, и в одном из них, по-видимому, находилась «шкатулка царя Соломона».
– Где же она? Где шкатулка? – возбужденно спросил профессор. – Покажите мне ее, я очень хочу ее увидеть!
– Я тоже хотел бы ее увидеть, – вздохнул Матвей. – К сожалению, это невозможно. Шкатулка пропала, и случилось еще много неприятного. Не буду вам рассказывать, чтобы не портить настроение. Собственно, потому я и попросил Веру устроить встречу с вами, что надеялся пролить дополнительный свет на эту темную историю. И вижу, не зря искал нашей встречи. Уже то, что наполеоновскими солдатами командовал фон Армист, наверняка имеет большое значение. Кстати, я и не знал, что в армии Наполеона служили немцы. Я думал, что он привел в Россию только французов…
– Ну как же, в его Великой Армии имелись представители самых разных народов, недаром нашествие Наполеона называли в России «нашествием двунадесяти языков». Это были и войска подчиненных Наполеону стран, и добровольческие отряды. По разным источникам, иностранные солдаты составляли от тридцати до пятидесяти процентов французской армии. Большую силу представлял польский корпус Понятовского. Вообще поляки считались отличными солдатами, так же как итальянцы и швейцарцы, немцы же ценились меньше, хотя и среди них имелись отличные бойцы… впрочем, я отвлекся. Итак, офицер фон Армист… Входил в свиту императора. Ему приказали отделиться от основных сил с небольшим отрядом, чтобы в тайном месте захоронить императорские трофеи. Граф де Сегюр написал в своих мемуарах, что они затопили сокровища императора в Семлевском озере, неподалеку от Смоленска, и многие кладоискатели пытались их там отыскать…
– Я об этом читал, – нетерпеливо проговорил Матвей. – Я знаю, что там ничего не нашли.
– И не могли найти! – сообщил профессор. – Никак не могли! Скажите, откуда граф де Сегюр знал, где именно отряд Армиста затопил сокровища?
Матвей молчал, да профессор и не ждал от него ответа, его вопрос был чисто риторическим, и он сам на него ответил:
– Де Сегюр никак не мог этого знать, потому что отряд фон Армиста не вернулся! Кто-то считает, что его полностью уничтожили партизаны, но тогда куда девались сокровища?
– Их могли просто растащить по домам окрестные мужики, – предположил Матвей.
– Кое-что, конечно, могли, – кивнул профессор. – Но что вы скажете о таких огромных предметах, как золоченый крест с кремлевской колокольни? Он-то вряд ли мог остаться незамеченным на крестьянском дворе! Да и вообще, когда достоянием партизан или грабителей становятся такие огромные ценности, что-то из них со временем непременно всплывает, их пытаются продать или обменять. А из тех наполеоновских трофеев не всплыл до сих пор ни один предмет! Ни один, если не считать вот этой прелестной вещицы… – и Карл Фридрихович покосился на лапку от шкатулки. – Так что я считаю, – продолжил он после небольшой паузы. – Я считаю, что они все же утопили трофеи императора, только не в Семлевском озере, а в каком-то другом… а сами потом погибли в стычках с партизанами или просто заблудились в бескрайних русских лесах и погибли от холода и голода. А может быть, кто-то из них и уцелел, но не вернулся к французам, а поселился навсегда в России. Знаете, после нашествия Наполеона в наших городах и деревнях появилось очень много отставших от армии французских солдат и офицеров. Именно от них пошло известное слово «шаромыжник».
– Как это? – недоверчиво переспросил Матвей.
– Очень просто! – Профессор улыбнулся. – Голодные, замерзшие французы, обращаясь к русским за подаянием, непременно начинали свою просьбу словами «шер ами», то есть «дорогой друг». Вот их и прозвали по созвучию шаромыжниками… впрочем, мы с вами снова отвлеклись. Так вы говорите, что во время Великой Отечественной войны в тех местах хозяйничал офицер по фамилии фон Армист?
– Да, и говорят, что он что-то упорно искал по деревням и будто бы нашел какую-то шкатулку…
– Наверняка он искал следы своего предка, точнее – дальнего родственника, Франца фон Армиста из свиты Наполеона, того самого, который должен был захоронить трофеи.
– И судя по всему, он что-то нашел… – договорил за профессора Матвей. – Скорее всего, ту самую шкатулку…
– Значит, фон Армист затопил не все сокровища… – проговорил Карл Фридрихович, – по крайней мере, шкатулку он оставил. Вот что, я должен посмотреть у себя на работе, там есть подробный перечень трофеев императора, а также поименный список всех участников отряда фон Армиста.
– Это было бы здорово! – оживился Матвей. – Я могу вас прямо сейчас отвезти туда на своей машине…
– Ну нет, только не сегодня! – остудил его пыл профессор. – Сейчас институт уже закрыт, да и у меня на вечер другие планы…
Матвей взглянул на часы:
– Извините, конечно, уже поздно, я увлекся и совершенно забыл о времени…
– А вот завтра – милости прошу, приходите ко мне на Исаакиевскую… кстати, она тоже хотела зайти ко мне завтра…
– Она? – переспросила Вера. – Кто она?
– Ну, та корреспондентка, о которой я говорил вам по телефону. Между прочим, ее тоже интересовал отряд Армиста.
– Что за корреспондентка? – заинтересовался Матвей. – Из какой газеты?
– Что-то она такое называла, даже показала мне служебное удостоверение… – профессор наморщил лоб, потер переносицу, стараясь освежить память. – Это не газета, а журнал, из этих, знаете, нынешних, бульварных… то ли «Тайные страхи», то ли «Страшные тайны»… ах да – «Тайные знания»! Такая, знаете, странная девушка…
– И что в ней такого странного? – спросила Вера.
Профессор снова задумался, потом смущенно усмехнулся и проговорил:
– Можете себе представить – не помню! Совершенно не помню, какая она была! Не могу вспомнить ни ее лицо, ни как она одета… очень странно! Неужели это уже склероз?
– Не мучайтесь, Карл Фридрихович, это не так уж важно! – смягчилась Вера. – Значит, завтра мы с вами увидимся…
Они вышли на улицу и направились к машине. Был чудный летний вечер, когда жара уже спала, а сырость с Невы еще не нагрянула.
Вера осознала, что ей не хочется домой – в душную, неубранную квартиру. Ей хочется посидеть в кафе с видом на Неву, съесть вкусного питерского мороженого с вишнями или клубникой, посмотреть на реку с проплывающими по ней белыми корабликами и обрести наконец хоть малую толику счастья.
Матвей тоже не хотел домой – там дед будет ворчать, а Татьяна Тимофеевна жаловаться на его поведение. Матвею хотелось воздуха, простора и простого человеческого интереса к нему. Поболтать бы о пустяках, поглядеть рассеянно на проходящих женщин, отмечая с удовлетворением, что его дама не хуже других, а может, даже и лучше многих… И выбросить на время из головы все мысли об убийствах и кладах, лежащих на дне неизвестного озера.
Если бы Вера хоть улыбнулась чуть зазывно, коснулась его руки, он пригласил бы ее провести вечер вместе.
Если бы он поглядел на нее поласковее, сказал пустяковый комплимент, она бы непременно дала ему понять, что не хочет сейчас расставаться.
Но Матвей вспомнил, как она отшатнулась, едва он попытался ее приласкать, и держался отчужденно. А Вера подумала, что если она начнет с ним кокетничать, он решит, будто она бросила одного мужа и теперь кидается на первого встречного мало-мальски привлекательного и обеспеченного мужчину.
