Кэмерон Джейс - Безумие 2. Выдумка
— Ну, конечно же. Если бы он только что не заявился на национальное телевидение, у меня было бы время рассказать тебе.
— Зачем тогда мне возвращаться в прошлое, если нам известно его имя?
— Потому что его зовут Горгон Рамштайн.
Глава 51
Кухня Вулси, Крайст Чёрч, Университет Оксфорда
Горгон Рамштайн, облаченный в одеяние повара, нарезал морковь на кухонном металлическом столе на кухне Вулси. На самом деле он ничего не готовил и не собирался. Нарезание моркови было для него своего рода медитацией, чтобы успокоиться и совладать с желанием убить снова. И сейчас и в прежние времена ему случалось случайно пораниться. Ему было плевать. Кровь прекратила отвлекать его внимание еще много лет назад.
А теперь?
Сейчас ничто не имело значения кроме публичного извинения Королевы, до тех пор, пока его требования не будут выполнены.
Горгон снова порезался. На этот раз, гнев его был слишком силен. Он метнул тяжелый кухонный нож в стену и его рев огласил пустую кухню. Нож воткнулся в один из черепашьих панцирей, что видели на стене. Прищурив один глаз, он посмотрел на них. Тот черепаший панцирь, подумал он. Лишь немногие знали, что именно этот панцирь вдохновил Льюиса Кэрролла на создание персонажа Черепахи Квази. Еще меньше подозревали об историческом значении столь редко посещаемой кухни под Оксфордским Университетом. Кухня Вулси. Легендарная оксфордская кухня шестнадцатого века, на которой похоронено и сокрыто множество тайн. Горгон постигал искусство готовки на этой самой кухне. Он узнал о страсти к готовке. Что в ней был и ритм, и темп, и песня и даже танец. Кем были Огюст Эскофье, Алексис Сойер или Изабелла Битон по сравнению с ним? Быть может, их великие имена были вписаны в Викторианские книги истории, но Горгону было известно кое-что еще. Он сам был легендой. Иконой, если будет угодно. Он был не просто поваром. Он был ученым, который стал поваром. Он, как никто другой, подходил ко всему со всей своей дотошностью. Но сейчас все это прошло. И не из-за того, что Маргарет Кент сотворила с его адвокатом и его семьей в этом мире. Его гнев и ненависть вскармливались в течение многих лет, что он провел под жесточайшим гнетом в Стране Чудес.
Он стукнул тяжелым кулаком по столу, припоминая все то, что Червонная Королева сделала с ним в Стране Чудес. Ложки и ножи зазвенели, несколько чашек упали на пол. Боль была настолько сильной, что он упал на колени, охваченный ею. А после слезинка скользнула по его лицу, будто капелька оливкового масла. Слезинка, вышедшая из пустой глазницы.
Медленно, Горгон поднялся и направился к боковому столу, за которым проглотил пару маффинов, целиком, не разжевывая. Горгон любил маффины…и перец. Он обожал их, потому что его дети сходили по ним с ума.
Горгон смыл кровь с рук, глядя на свое отражение в зеркале. Не то чтобы он не видел его прежде, но на этот раз, его облик шокировал его. Из жертвы он превратился в безжалостного убийцу, и он не знал, как к этому относиться.
Вот Чеширу это определенно нравилось.
Горгон выпрямился во все свои шесть футов, четыре дюйма. Его руки были долговязые, но весьма искусные в кулинарии. На нем был надет двубортный белый жакет, который на самом деле был смирительной рубашкой. Той самой, что на него надевали в лечебнице. Основной задумкой повара надевать двубортные жакеты заключалась в том, что их можно было надевать и так и этак, тем самым маскируя пятна от готовки. В прошлом, когда эта самая кухня гордо именовалась кухней Вулси, на переодевания времени не оставалось, когда как нужно было подать блюдо Викторианским богачам, у которых водилось много деньжат, чтобы заплатить за угощения. В течении нескольких минут, жакет выворачивался наизнанку, демонстрируя чистую сторону.
Задумка пригодилась Горгону практически в той же целью, когда он совершал преступления, за исключением тех кровавых пятен, что он прятал от предыдущих жертв. Он успевал убить двоих, прежде чем переодеть жакет. Убей, переодень и снова убей. Или еще лучше: убей, переодень, сматывайся, пока выглядишь чистеньким. Никому и в голову не могло прийти, что повара станут серийными убийцами.
Опять же, жакет Горгона защищал его от множества прочих факторов. Плотная хлопчатобумажная ткань жакета защищала его от жара плиты и дьявольской печи в Стране Чудес. Нынешние кухни куда безопасней Викторианских. В те времена готовка была профессией опасной: безумно громадные печи и брызги кипящего варева. Хороший жакет стал необходимостью. В настоящие дни, она помогала ему скрываться в довольно жарких местах, которых люди старались избегать.
Под жакетом он носил специально — скроенные брюки. На них были черно-белые узоры. В прошлом, повара носили узорчатые брюки, чтобы скрыть пятна. Горгон же надел их, чтобы посмеяться над верой Белой Королевы в то, что она именовала Шахматной Доской Жизни, по правилам которой хорошие ходили лишь по белым клеткам, а плохие — по черным. Горгон верил, что ему подвластны и те, и другие.
Горгон уставился на поварской колпак, что он носил на голове, отчасти похожий на корону, что носили короли вроде Филиппа II. Некоторые именовали его просто колпаком, как и традиционный головной убор мировых судей — офицеров государства. В наши дни этот термин обычно применим к судье. Глядя на него в зеркале, это совпадение показалось ему весьма ироничным. В своем психотическом стремлении исправить этот мир, он во многом был похож на судью. Но эта мысль его не рассмешила. Он редко смеялся над своими мыслями. Горгон, в отличие от прочих сумасшедших убийц знал, кем он был на самом деле. Он знал, что голова его гудит не от верных поступков. Но, тем не менее, он ничего не мог с этим поделать. То, что Червовая Королева сделала с ним, разрушило каждую молекулу человечности в его организме.
— Портмане. — Горгон приподнял колпак, глядя в зеркало. Французское слово, то единственное, что вызывало улыбку на его лице.
Пормтане — искусство сочетания двух слов, звуков и значений в совершенно новое слово. Льюис Кэрролл просто обожал подобное. Именно таким образом он изобрел слова вроде «хливкий», что означало «гибкий» и «скользкий». (стихотворение «Бормоглот». Именно там упоминается словосочетание Slithy Tove — «Хливкий Шорёк») Горгону нравилось слышать подобное от Льюиса. То были славные дни. Но опять же, Льюис не смог спасти его от Королевы.
Порой, его поражала сама нелепость мысли о том, что он упоминается в главе «Свинья и Перец» всего лишь в качестве повара. Он презирал людей за суждения о том, будто его уволили за то, что он добавлял во все слишком много перца и Королева чихнула, когда обедала в доме у Графини. Он потянулся за книжицей «Приключения Алисы под Землей», одной из немногих оригиналов — он знал, что у Пиллара тоже была такая, и, скорее всего, он был дико зол, что какой-то повар поубивал столько народу, но ему было плевать на Пиллара.
