Виктория Борисова - Запретный сад
Среди сверстников Борька выглядел совершенно инородным телом – длинный, нескладный и сутулый, с копной вечно лохматых черных волос и угрюмым блеском в глазах… Если его пытались задирать, он мгновенно бросался на обидчика. Борис был не особенно ловок и силен, но дрался жестоко, отчаянно, а потому местная шпана скоро оставила его в покое. «Ну его, чокнутый какой-то!» – пацаны крутили пальцем у виска и даже дали ему кличку Шизик. Но Борьке было все равно. Как и все его сверстники, лет с четырнадцати он ходил с финкой в кармане, но пустить ее в ход случая не было. И слава богу, иначе жизненный путь его вполне мог бы оборваться в колонии-малолетке…
Все изменилось, когда в школу пришла новая учительница – географичка Елена Сергеевна. Даже коллеги-учителя называли ее не иначе как Леночкой – слишком уж юной выглядела выпускница Ухтомского пединститута, приехавшая в Ново-Советск по распределению. Поначалу девушка немного растерялась – слишком уж отличалось место, где ей предстояло жить и работать, от старинного университетского города с большими традициями, идущими чуть не от декабристов. Дикие нравы царили здесь! Пьянки, драки, матерная ругань, которая вовсе даже не считалась чем-то предосудительным, ученики, не желающие усваивать самых простых, элементарных вещей…
Но скоро девушка привыкла к новой жизни. Она так интересно рассказывала о далеких странах, о пустынях и джунглях, тропических островах и вечных снегах Антарктиды, что даже самые отпетые двоечники и хулиганы слушали ее затаив дыхание.
Слушал и Борька, хотя ни одно слово молоденькой учительницы до него не доходило. Уроки потом приходилось дома учить, по учебнику. А в классе он просто млел, глядя на ее лицо, точеную шею, стройную девичью фигурку (недаром ведь все девчонки-старшеклассницы завидовали Леночке!), а иногда, если удавалось поймать ее взгляд, заглянуть в омут ярко-зеленых глаз, и вовсе чувствовал себя счастливым…
Эта любовь, такая сладкая и мучительная, длилась почти три года. Борька аж с лица спал, и мрачный огонь в запавших глазах горел еще ярче… Конечно, он ни за что бы не смог признаться Леночке в своих чувствах – легче уж было бы умереть! – но у нее не было более преданного помощника, если нужно было развесить карты, принести или унести тяжелый глобус или расставить наглядные пособия.
Однажды, в сырой и промозглый осенний вечер, Леночка задержалась в школе допоздна. Как раз отмечали День учителя, и по случаю праздника она нарядилась в новое платье – белое, шелковое, с оборкой на груди. Может быть, оно было и совсем не по погоде, но другого нарядного у нее просто не было. Зато Леночка выглядела в нем такой нежной, трогательно-юной… Прямо как невеста! Борька любовался ею во время торжественного концерта в актовом зале, когда она сидела в первом ряду, среди других училок, казавшихся по сравнению с ней просто сборищем ощипанных куриц.
Уже давно стемнело, когда Леночка шла домой через небольшой лесок. Обычно она ездила на автобусе, но сегодня опоздала на последний и теперь шагала по узкой тропинке среди деревьев с облетевшей листвой… Решила, наверное, путь сократить.
Она не сразу заметила длинную, нескладную фигуру, следующую за ней, словно тень. Зачем Борька пошел за ней, он и сам не смог бы сказать точно – просто шел, одержимый своей любовью. Леночка выглядела такой хрупкой, беззащитной… Просто любоваться ею тоже было счастьем!
Деревья шумели под ветром, и бледная луна порой выглядывала из-за туч… Девушка шла быстрым шагом, кутаясь в легкое пальтецо, и белое платье чуть выглядывало из-под него. Может быть, она услышала звук шагов или просто почувствовала рядом чужое присутствие… Она обернулась – и Борис застыл на месте, застигнутый врас плох. В первый момент на лице ее не отразилось страха – только удивление.
– Боря? Это ты? Что ты здесь делаешь?
Борис не ответил – просто молча шагнул к ней. Так хотелось, чтобы любимая женщина, такая прекрасная и недоступная, наконец-то увидела в нем не сопливого пацана, а настоящего мужчину!
Что было дальше – терялось в тумане. Казалось, он сам не понимал, что делал… В памяти осталось только ее лицо, совершенно белое в свете луны, и треск рвущегося в руках тонкого шелка, и краткий миг сумасшедшего блаженства… Кажется, она пыталась вырваться, убежать, и тут у него в руках появился нож. В лунном свете кровь казалась черной, а он почти обезумел, снова и снова бил ножом, пока тело в его руках не обмякло.
На краткий миг он чувствовал себя так, словно победил смерть, узнал самый главный секрет, стал ее хозяином и властелином…
Когда все кончилось, он оттащил тело подальше в лесок и старательно забросал ветками и листьями. Теперь это была уже не Леночка, а какой-то неодушевленный холодный предмет, и, глядя на ее лицо, Борька уже не испытывал никаких особенных чувств.
Домой он пришел только под утро. Его возвращения никто даже не заметил – мать еще не пришла с ночной смены, а пьяный отчим спал мертвым сном.
Он старательно выстирал всю одежду и очень порадовался, что мать всегда старалась покупать все черное – брюки, рубашки… «Немаркое, практичненькое», – приговаривала она. Верно ведь! Как чувствовала.
На следующий день, в воскресенье, он отправился с отчимом на рыбалку – первый раз в жизни напросился! – и, улучив момент, выбросил нож в реку.
Леночку, конечно, нашли, ее хоронили всей школой, и, глядя на мертвое лицо в гробу среди цветов, пожилые учительницы перешептывались: «Вот звери-то! У кого только рука поднялась…»
А дальше жизнь потекла своим чередом. Первое время Боря жил в постоянном страхе, ожидая, что вот-вот все откроется и за ним придут. Но проходили дни, месяцы, а его не трогали… Постепенно происшествие в лесополосе не то чтобы совсем изгладилось из памяти, но стало подергиваться легким флером нереальности произошедшего, словно все это было не с ним.
А вот жизнь его совершенно неожиданно, почти волшебно изменилась в лучшую сторону. Чахлый, сутулый заморыш вдруг стал меняться, так что даже мать удивлялась. Боря как-то вдруг возмужал, еще больше вырос, но теперь выглядел совсем иначе – плечи развернулись, под рубашкой бугрились мускулы, кожа на лице налилась здоровым румянцем… Даже прыщи, немало досаждавшие в школьные годы, совсем исчезли.
И лишь иногда по ночам он видел один и тот же сон, повторяющийся в мельчайших деталях: бледное лицо, длинные разметавшиеся волосы, темные провалы глаз… Белое платье – и кровь на нем.
Вместе с ужасом от содеянного в душе была огромная радость. Ощущение собственной силы, беспредельной власти над другим человеком поднимало его над самим собой, наполняло сердце новой, радостной силой… Казалось, что ее жизнь каким-то таинственным образом перетекла в его слабое, тщедушное тельце, заставила кровь быстрее бежать по жилам, придала силу, уверенность, ловкость и здоровье…
