Энн Райс - Пандора
«Флавий, деньги».
«Госпожа, у меня их нет».
«Это неправда, Флавий, ты не ушел бы из дому без ключей и без денег. Давай сюда».
«О, я открою вам кредит, раз это для Мариуса, – сказал старик. – Хм-м-м, видите ли, на этой неделе на рынок поступило несколько египетских вещиц. Это все из-за голода в Египте. Полагаю, людям приходится продавать. Никогда не знаешь, откуда появится египетская рукопись. Но вот он…»
Он протянул руку и вынул из ниши между пыльными деревянными полками хрупкий папирус.
Он почтительно положил его на стол и очень аккуратно развернул. Папирус хорошо сохранился, но обтрепался на краях. Если с ним обращаться небрежно, он просто развалится.
Я встала, чтобы заглянуть ему через плечо. У меня закружилась голова. Я увидела пустыню и какое-то поселение – хижины, крытые пальмовыми листьями. Я едва удержалась, чтобы не зажмуриться.
«Вот, – сказал старик, – самый старый египетский манускрипт, который мне довелось увидеть! Ну, не падайте, дорогая. Обопритесь на мое плечо. Возьмите мой табурет».
«Нет, не нужно, – ответила я, разглядывая буквы. Я прочла вслух: – „Моему повелителю Нармеру, царю Верхнего и Нижнего Египта, и кто же те враги мои, что говорят, будто я поступаю не по справедливости? Когда ваше величество замечало за мной несправедливость? Я, напротив, всегда стремлюсь сделать больше, чем от меня требуется или ожидается. Когда я не выслушивал каждое слово обвиняемого, дабы судить его по справедливости, как угодно вашему величеству?..“»
Я замолчала. Голова кружилась… Беглое воспоминание… Я была ребенком и поднималась вместе со всеми в горы над пустыней, чтобы попросить бога Озириса, кровавого бога, заглянуть в сердце преступника.
«Смотри», – велели мне те, кто меня сопровождал.
Бог был мужчиной идеальной наружности, с бронзовой кожей, светящейся в лунном свете, он взял осужденного и медленно выпил его кровь. Женщина, стоявшая рядом со мной, прошептала, что бог вынес свой приговор и исполнил его, а дурная кровь будет очищена и возродится в другом человеке – и не принесет больше зла.
Я постаралась изгнать видение, ощущение захлестывающих воспоминаний. Флавий очень забеспокоился и обнял меня за плечи.
Я зависла между двумя измерениями. Я смотрела на яркие солнечные лучи, падающие на камни Форума и одновременно жила в другом месте – молодой человек бегом взобрался на холм, объявляя меня невиновной.
«Вызовите старого кровавого бога! Он заглянет в сердце моего мужа и увидит, что тот лжет. Я никогда не ложилась с другим».
О прекрасная тьма, приходи, мне нужно, чтобы ты окутала горы, потому что днем кровавый бог спит в своем укрытии, иначе Ра, бог солнца, найдет его и из зависти уничтожит.
«Потому что она всех покорила, – прошептала я, имея в виду царицу Изиду. – Флавий, держи меня».
«Держу, госпожа».
«Вот так». – Старик помог усадить меня на табурет.
Египетская ночь наполнилась звездами. Я видела их не менее отчетливо, чем лавку в полуденной Антиохии. Я видела звезды и знала, что победила. Бог будет править.
«О, прошу тебя, сойди с горы, возлюбленный наш Озирис, загляни в сердце моего мужа и в мое сердце, и если ты сочтешь, что я не права, то я отдам тебе свою кровь, клянусь!»
Он вышел! Вот он, каким я видела его в детстве, когда жрецы Ра еще не запретили старый культ.
«Справедливости, справедливости, справедливости!» – распевала толпа. Тот человек, что был моим мужем, съежился, когда бог указал на него пальцем в знак осуждения.
«Дайте мне эту дурную кровь, я заберу ее, – сказал бог. – Потом верните мои подношения. Не будьте трусами перед лицом богатых жрецов. Вы стоите перед богом».
Он по очереди показывал на селян и произносил его или ее имя. Он знал, чем занимается каждый из нас. Они читал мысли! Он оскалился и показал свои клыки.
Видение растаяло. Я разглядывала обычные предметы, словно в них скрывались и жизнь, и яд.
«О боги! – воскликнула я с выражением неподдельного страдания в голосе. – Мне нужно добраться до Мариуса. Немедленно!»
Услышав об этом, Мариус посвятит меня в истину. У него не будет другого выхода.
«Наймите для своей госпожи носилки, – сказал Флавию старый книготорговец. – Она переутомилась, да и дорога в гору слишком длинная».
В гору? Я вскинула голову. Этот человек знает, где живет Мариус! Я быстро изобразила новый обморок, наклонив голову, и с усталым жестом сказала:
«Прошу вас, благородный господин, объясните моему управляющему, как добраться до его дома».
«Ну конечно. Я знаю два коротких пути, один немного потруднее. Мы все время доставляем Мариусу книги».
Во взгляде Флавия читался ужас.
Я постаралась подавить улыбку. Все шло намного лучше, чем я рассчитывала. Но воспоминания о Египте измотали меня, оставили в сердце раны. Я ненавидела виды пустыни и горы, мысли о кровавых богах. Я поднялась, собравшись уходить.
«Розовая вилла на самой окраине города, – объяснял старик. – Прямо у городской стены, над рекой, последний дом. Когда-то это был деревенский дом он раньше стоял за стеной. Он расположен на каменной насыпи. Но днем вам никто не откроет ворота Мариуса Все знают, что он любит спать, а ночью заниматься, – такая уж у него привычка. Книги мы оставляем мальчикам».
«Он мне обрадуется», – сказала я.
«Скорее всего – да, раз вы это написали», – ответил старик.
И мы ушли. Солнце стояло в зените. Площадь наводнили покупатели. Навстречу нам шли женщины с корзинами на голове. Храмы процветали. Пробираться сквозь толпу в нужном направлении было нелегко, но забавно – настоящая игра.
«Ну же, Флавий», – нетерпеливо торопила я.
Просто пытка – приноравливаться к медленному шагу Флавия, взбираясь на холм, с каждым поворотом оказываясь все ближе к цели.
«Вы же понимаете, что это чистое безумие! – говорил Флавий. – Днем он бодрствовать не может, вы уже доказали это и себе, и мне! Мне, недоверчивому афинянину, и себе, циничной римлянке! Что мы делаем?»
Мы продвигались все выше, минуя один роскошный дом за другим. Запертые ворота. Лай сторожевых собак.
«Поторапливайся. Сколько еще мне слушать твои лекции? Ах, вон он, смотри, любимый мой Флавий. Розовый дом, последний дом. А Мариус шикарно устроился. Взгляни-ка на стены и ворота».
Наконец я положила руки на железные решетки. Флавий рухнул на траву посреди тропы. Он совершенно выдохся. Я дернула за звонок.
На стены опускались тяжелые ветви деревьев. Сквозь сетку листьев я различила фигуру, показавшуюся на высокой галерее второго этажа.
«Вход воспрещен!» – крикнули мне.
«Мне нужно увидеться с Мариусом, – сказала я. – Он меня ждет! – Я сложила руки рупором и закричала: – Он хочет, чтобы я пришла! Он просил меня прийти!»
