Татьяна Форш - Тайна пиковой дамы
С первого же взгляда.
– Не надо денег, я тебе просто так погадаю.
Она подхватила его руку, которая сжимала купленную шкатулку, и вдруг отпрянула в сторону, точно обожглась.
– Где ты это взял, Росси?
Симон не сразу понял, о чем она. Его вниманием завладели черные яркие глаза, брови вразлет…
– Росси, это нехорошая вещь, лучше избавься от нее, пока беду на себя не накликал.
Девушка выставила руку вперед, как бы прогоняя его, а Симон, наконец сообразив, что ее так напугало, ответил:
– Это просто шкатулка. Я купил ее у какого-то парня. На память о вашем городе.
– Если не выбросишь эту шкатулку в море, никогда из этого города не уедешь!
– Буду только счастлив остаться в городе, где живут такие красивые девушки.
Симон пытался флиртовать, но Кассандра из улыбчивого облачка превратилась в хмурую тучу и, схватив за руку другого прохожего, переключила на него все свое внимание.
Симон не обиделся.
В любом случае ему придется уехать, и если даже когда-то он сюда вернется, то, может быть, уже и не встретит Кассандру.
Но как бы он себя ни успокаивал, на душе было тяжело. Он бросил прощальный взгляд в сторону гадалки.
Она даже не повернула к нему головы.
На корабль Симон в тот день опоздал.
Следующий отправлялся только через три дня, и эти три дня ему надо было где-то перекантоваться. Он подумал, что можно вернуться к парню, который продал ему шкатулку, но пустит ли он его без денег? Билет уже куплен, и даже если попытаться вернуть его, оплатить жилье, то как потом добираться домой?..
А ведь Кассандра почти угадала, когда сказала, что он не уедет из их города.
Только опоздал он из-за нее – заболтался и упустил время.
Неужели ей так важно, чтобы ее «предсказания» сбывались? С расчетом на будущее: мол, я должен поразиться ее дару и явиться снова – уже с мешком монет?
И как ему теперь быть?
Переночевать можно и на улице, не замерзнет, но есть риск проснуться без штанов или без… головы.
О втором варианте даже думать не хотелось, и Симон решил просто прогуляться в порту, а потом пойти в город, подыскать место для ночлега. В крайнем случае, он сможет обратиться к тому парню, даже шкатулку вернет.
Как его звали? Освальдо, кажется. Фамилию Симон вспомнить никак не мог.
– Синьор, – кто-то тронул его за плечо.
Без уже привычного «Росси» он бы подумал, что обращаются не к нему.
Но нет – обращались именно к нему.
Перед ним, вытянувшись во фрунт, стоял карабинер[7].
В первое мгновение Симон испугался, решив, что его поймали за покупку краденой шкатулки, тем более что из-за плеча служителя закона выглядывал его вчерашний гостеприимный знакомый и тыкал в Симона грязным пальцем.
– Точно вам говорю, он это! – обличительно выкрикивал парень. – Я видел, как он с того корабля сходил.
У Симона зачесались кулаки. Вот и верь после этого «добрым людям»! А они тебя потом с потрохами продадут.
– Спасибо, вы можете идти, – сдержанно отпустил парня карабинер и того как ветром сдуло. – А вы, – произнес служитель закона, обращаясь уже к Симону, – пройдите со мной.
Весь недолгий путь Росси придумывал поводы, по которым его могли задержать, и варианты выходов из неприятной ситуации. При любом раскладе получалось, что обращение к отцу неизбежно. И здесь уже было неясно, что лучше: тюрьма или праведный родительский гнев.
Но все оказалось куда проще и гораздо приятнее для Симона. Его багаж никто не воровал, просто рейсы были с похожими номерами и вещи отгрузили в другое место. Парень, что приютил у себя Симона, работал грузчиком, он и вспомнил историю, которую ему поведал приезжий господин. Выходит, зря он плохо подумал об Освальдо! И уж теперь Симон точно не забудет его имя никогда…
Тогда он еще не знал, что у него будет и другой, менее приятный повод помнить это имя.
Симону продолжало везти.
За сущие гроши он сумел снять шикарное жилье. Два этажа: гостиная, спальня, кухня и одна пустая комната, из которой он решил сделать мастерскую. Единственным неудобством было то, что в комнате имелось лишь одно окно, забранное решеткой, но Росси посчитал сей факт сущим пустяком, рассчитывая в будущем перебраться в более удобные апартаменты.
Город ему нравился все больше.
Люди здесь жили приветливые, улыбчивые и до навязчивости общительные. Вот только Освальдо больше не попадался ему на глаза, хотя Симон и пообещал себе, что отблагодарит парня при случае.
Вечерами Росси прогуливался по старому городу, иногда выбираясь на побережье, где очень любил рисовать.
Как-то за работой его застал импозантный синьор, прогуливающийся по берегу. Он долго рассматривал картину, на которой оживал пламенеющий закат: блики на воде прыгали, точно озорные дети, отражаясь в спокойной глади моря… А потом спросил, не рисует ли молодой человек по заказу? Так у Росси появился способ заработка, приносящий не только неплохой доход, но и огромную радость. Синьор оказался одним из управляющих городского совета, и новость о талантливом художнике разнеслась со скоростью падающей звезды.
Росси не имел отбоя от клиентов, и вскоре даже смог выбирать, отказывая кому-то или, наоборот, выбирая без очереди желающих быть увековеченными им на холсте.
Но однажды вечером все изменилось.
К нему в дом пришла девушка, занявшая все его сны с того самого первого дня их короткой встречи.
Уличная гадалка, все такая же свежая и прекрасная, стояла на пороге дома Росси и спрашивала: не примет ли ее синьор художник?
Симон отменил все заказы на ближайший месяц. Она стала его единственной музой – вдохновляющей, заставляющей работать до ломоты в суставах и ряби в глазах. Она появлялась с рассветом и исчезала в сгущающихся сумерках…
Росси было все сложнее отпускать ее, и он то и дело придумывал поводы, чтобы она оставалась у него подольше. Однажды она все поняла и, взяв его за руку, вывела из душного дома в прохладу опустившейся на город ночи. Они бродили по пустынному побережью, слушая шум волн, считая далекие звезды, и просто молчали.
