Вера Желиховская - Майя (фантастическая повесть)
Наконец, на самом дальнем южном конце громадного дома послышались откуда-то сверху крики… Жалобные призывы на помощь.
Все гурьбою устремились туда, по коридорам, по лестницам, по крутым, витым ступенькам, на противоположную тому фонарику, откуда мы смотрели на сияние, необитаемую, еще более высокую вышку, служившую складом для всякого ненужного хлама. Из-за ее запертых на крючок узеньких дверей неслись отчаянные крики и стук; в них беспощадно колотили до опухоли избитыми кулаками рассвирепевшие друзья.
— Сейчас! Сейчас!.. Слышим, идем! — кричали издали заключенным старавшиеся столкнуть запоры их тюрьмы — заржавевший в петле крючок, долго не поддававшийся стараниям.
И вот они оба, — врач и студиозус — предстали наконец из холодной, пыльной, темной кладовушки в самом печальном виде: испачканные, промерзлые, обозленные.
— Как вы сюда попали?.. Как это могло случиться?.. Кто вас здесь запер?.
— Разве мы знаем?.. Черт или какой-то негодяй! — сердито закричал медик.
— Мы вышли вслед за вами, но в зале нам сказали, что все пошли наверх, — объяснил студент. — Тут в коридоре какой-то человек, старик, — мы приняли его за служителя, — очень учтиво предложил нас проводить и пошел сюда со свечой в руке. Мы за ним…
— Да! Черт его побери! — перебил медик, весь трясясь от злости. — Мы за ним! Он, дойдя до двери, учтиво пропустил нас вперед и бац — крючок в петле!..
— А мы — в темной западне! — закончил товарищ.
— О, бедные! И просидели во тьме и холоде три битых часа? Но кто же, — кто мог сыграть с вами такую злую шутку?! — негодовали хозяева и гости.
Да! в том-то и была задача: кто это сделал?..
Как ни разыскивали виноватого, как ни хлопотали узнать его смущенные хозяева, — его не оказалось!
— Еще один странный случай к вашим воспоминаниям о старце Иоганне? — коварно шепнула Эрклеру старая тетушка. — Еще одна его «визитная карточка»?..
Но тот только весело глянул на нее, сдерживая улыбку, но ничего не отвечал.
Комментарии
Вера Петровна Желиховская (урожденная Ган) родилась в 1835 г.; местом ее рождения в различных источниках указываются Екатеринослав и Одесса. Ее отцом был кадровый офицер конной артиллерии, позднее гродненский почтмейстер П. А. Ган (1798–1873), матерью — рано умершая писательница Е. А. Ган (1814–1842). Старшая сестра — всемирно известная оккультистка, писательница, основательница Теософского общества Е. П. Блаватская (1831–1891).
После смерти матери Желиховская жила у и воспитывалась у деда, саратовского губернатора А. М. Фадеева. В 1854 г. вышла замуж за помещика H. Н. Яхонтова; овдовев через четыре года, переехала с двумя детьми в Тифлис, где жили ее дед и дядя, в 1862 г. вышла замуж за директора классической гимназии, а затем помощника попечителя Кавказского учебного округа, В. И. Желиховского (в этом браке родились четверо детей). После смерти второго мужа в 1880 г. Желиховская перебралась в Одессу, затем в Петербург. Умерла в 1896 г.
По воспоминаниям дочери (Н. В. Желиховской), писать начала сперва для развлечения детей. Печатный дебют Желиховской состоялся в 1872 г.; с 1878 г. публикуются рассказы. С тех пор писательница сотрудничала в многочисленных газетах и журналах, в том числе детских и семейного чтения («Игрушечка», «Родник», «Детское слово», «Семья и школа», «Задушевное чтение», «Нива», «Всемирная иллюстрация», «Живописное обозрение», «Природа и люди», «Кавказ», «Тифлисский листок», «Русский вестник», «Русское обозрение», «Санкт-Петербургские ведомости», «Новое время», «Художник» и т. д.).
Из произведений Желиховской наиболее известны рассказы и повести для детей — «Как я была маленькой» (1891), «Мое отрочество» (1893), «Князь Илико» (1894), «Кавказские рассказы» (1895) и др. Ее перу принадлежат также «взрослые» повести и романы: «Болезнь времени» (1886), «Ложь» (1880), «В житейском омуте» (1895), «Русские египтяне» (1895), «Вырождение» (1897) и др., ряд мелодраматических пьес, патриотические книги для народного чтения, мемуарные и этнографические очерки, заметки о путешествиях по Англии и славянским странам и т. д.
Согласно воспоминаниям дочери, необходимость содержать и воспитывать детей заставляла Желиховскую работать на износ: «Вера Петровна писала по целым дням, буквально не разгибая спины. Ей приходилось по необходимости работать по заказу, не разбирая материала и разбрасывая свои сочинения по разным газетам и журналам. Писала она на скорую руку и романы, и повести, и рассказы для детей, и фельетоны, и корреспонденции, отлично сознавая, что она таким образом истощает и раздробляет свое большое дарование, мучась своею чуткою душой художницы этим сознанием, но вместе с тем поневоле покоряясь настоятельным требованиям жестокой житейской необходимости». (Николаев Р. <Желиховская Н.>. Памяти В. П. Желиховской // Исторический вестник. 1896. № 7).
В. П. Желиховская (справа) и Е. П. Блаватская.
В творческом наследии Желиховской выделяется довольно обширный ряд статей и мемуарных текстов, посвященных теософии, паранормальным явлениям и личности Е. П. Блаватской; ее первые статьи о теософии появились на страницах «Тифлисского вестника» еще в 1877 г. Наиболее значительные из этой группы произведений — биографическо-мемуарные очерки «Елена Петровна Блаватская» (1891) и «Радда-Бай: Правда о Блаватской» (1893), книга «Е. П. Блаватская и современный жрец истины» (1893), очерк «Необъяснимое и необъясненное (Из личных и семейных воспоминаний)» (1894-95). К ним также тесно примыкают фантастические или фантастическо-оккультные произведения Желиховской: повесть или, по определению автора, «большой рассказ» «В среде наваждений» (1891), повесть «Майя» (1893), некоторые рассказы из книги «Фантастические рассказы» (1896) и др. Однако, несмотря на многолетнюю популяризацию теософии и ярую защиту Блаватской, отношения сестер были, очевидно, далеко не безоблачными (что дало повод некоторым исследователям даже говорить о «подсознательной зависти» со стороны Желиховской). В отношении же теософии Желиховская, видимо, испытывала определенную двойственность, стремясь примирить теософские доктрины и христианское учение. По словам дочери, «мнение некоторых людей, будто Вера Петровна разделяла вполне теософические верования и убеждения своей сестры, Елены Петровны Блаватской, положительно ошибочно. Как женщина, склонная по своей натуре ко всему загадочному, чудесному, она чрезвычайно интересовалась всеми необъясненными явлениями природы и умственным движением, делами и журналами теософов. Но, во многом не сходясь с ними, она официально никогда не принадлежала к теософическому обществу, всю свою жизнь соблюдая строго обряды и постановления православной церкви, которой она принадлежала всей душой. Близким ее приходилось часто слышать от нее, что теософия в своем чистом, нравственном учении очень близка к христианству, но к несчастью люди всех религий и всех философских учений всегда сумеют затемнить и запачкать основную идею и сущность и святость истины. „Я бы хотела быть теософкой и православной христианкой, отбросив от своей религии и теософии все людское, оставив только суть их, но я-то же человек мелкий, и мне трудно разобраться во всем этом!“ — говорила она» (Ростиславов Н., op. cit.).