Пол Хасон - Сувенир
Она заставила себя улыбнуться.
— У меня назначена встреча с отцом Тэггертом. Меня прислала Черил Вагнер.
— Вы, должно быть, миссис Киттредж.
Мужчина посторонился, пропуская ее в дом.
На правой руке у него Энджела заметила большое кольцо из яшмы в стиле «навахо».
— Отец Тэггерт — это я, — сказал он в ответ на кивок Энджелы.
Она широко раскрыла глаза.
— Вы?
Улыбка Тэггерта стала шире.
Энджела покраснела и быстро поправилась:
— Простите. Как глупо с моей стороны. Я очень давно не говорила со священником. Наверное, я ожидала ошейника или чего-то в этом роде.
— Да, времена штука переменчивая. — Он улыбнулся, провожая ее сквозь вторую пару дверей (тоже готических, но с гранеными хрустальными стеклами) в коридор и дальше, вдоль стены, увешанной черно-белыми фотографиями в рамочках, изображавшими нечто из театральной жизни.
— Туда? — Энджела указала на открытые двери в конце ряда фотографий.
— Прошу.
В комнате оказался очень высокий сводчатый оштукатуренный потолок. Одну стену закрывали ряды книг. Напротив незашторенное окно-«фонарь», набранное из небольших толстых стеклянных треугольников, выходило в крошечный голый садик, обнесенный высокой кирпичной стеной, за которой виднелись задние стены других домов. В эркере стоял заваленный стопками книг письменный стол. Возле другой стены — тоже заваленный книгами обитый лиловым бархатом потертый диван с просевшими до полу пружинами. Над диваном висела тусклая, выполненная на какой-то ткани картина в восточном стиле: синие, зеленые и красновато-коричневые пятна изображали нечто, производившее впечатление бесчисленных сидящих Будд. Энджела с любопытством огляделась. Что-то было не так. Она не могла сказать, в чем именно странность.
— Вы должны извинить этот беспорядок. — Священник быстро подошел к дивану и расчистил Энджеле место. — Я не самый большой аккуратист.
Энджела неуверенно присела на расчищенное место, чувствуя себя, как курица на насесте, а отец Тэггерт тем временем размашисто опустился на скрипучий деревянный вращающийся стул, стоявший за письменным столом, и остановил на Энджеле пристальный взгляд. Она посмотрела вверх, на картину, и отважилась спросить:
— Тибет, правильно?
— Непал. «Татагатас».
— Простите?
— «Пять размышляющих Будд». Мне нравится медитировать, глядя на них.
— О. — Энджела растерянно моргнула. В устах священника это прозвучало странно. Потом она поняла, чего не хватало в комнате: распятия. — Вы, кажется, придерживаетесь довольно… широких взглядов. — Она тщательно подбирала слова.
— Это и есть исходное значение слова, — улыбнулся он.
— Слова?
— «Католик». — Отец Тэггерт качнулся на своем скрипучем стуле. — «Всеобщий».
— Понятно. Да. Наверное. — Энджела, хмурясь, уставилась в пол и заметила протертую в ковре возле дивана дыру.
— Черил сказала мне, что у вас какие-то затруднения, — священник говорил мягко, спокойно.
Энджела неуверенно подняла голову. Она медлила.
— А она что-нибудь говорила о них?
— Нет.
— Ничего?
— Ни слова.
Энджела вздохнула. Приходилось начинать с самого начала. Но, может быть, это было к лучшему. Может быть, она нашла бы способ подойти к сути дела, не рассказывая отцу Тэггерту слишком многого.
— Ничего, если я закурю? — тихо спросила она, роясь в сумочке.
— Ради Бога. — Отец Тэггерт полез в нагрудный карман за спичками, но Энджела уже нашла зажигалку.
— Не беспокойтесь. Я уже нашла, спасибо.
Она затянулась, усиленно соображая.
— Черил сказала мне, что вы весьма симпатичная личность.
Священник внимательно наблюдал за ней.
— Стараюсь.
Энджела неподвижно смотрела на сигарету, которую держала в пальцах. Рука дрожала — слабый трепет крыльев мотылька. Как же перейти к делу? Жизнь слишком коротка. Лобовая атака.
— Отец Тэггерт, вы верите в зло?
Пауза.
— Не уверен, что вполне понимаю вас. Вы не могли бы выражаться яснее?
— Вы верите, что существует такая вещь, как силы зла?
Еще одна пауза.
— Я верю в заключенную в людях доброту.
— Но как же насчет зла? — настаивала она.
Священник хмурился. Был он озадачен, или же вопрос вызвал у него раздражение?
— Зло также заключено в нас самих. В наших душах. В нашем сознании.
— Но и вне нас оно тоже существует.
— Вне?
Энджела избегала его взгляда.
— Злые духи, отец Тэггерт, — едва слышно проговорила она.
Священник развернулся вместе со стулом и, подняв брови, выглянул в окно.
— Ах, злые духи, — повторил он задумчиво. Или снисходительно? — Ну, отцы Церкви, несомненно, в них верили.
— А какова нынешняя позиция Церкви? — с заминкой спросила она.
Он снова развернулся к ней, усмехаясь так, словно Энджела его чрезвычайно забавляла.
— Это зависит от того, кому задавать вопрос.
Энджела воззрилась на него — озадаченная, отчасти шокированная. И быстрыми легкими тычками затушила сигарету в пепельнице, которую обнаружила на небольшом чайном шкафчике у дивана.
— Есть теологи, придерживающиеся мнения, что злые духи существуют, а есть и такие, кто утверждает, что их нет, — продолжал священник. — Выбирайте.
— А что же Писание? Они же упоминаются в нем, правда?
Священник благожелательно разглядывал ее.
— Писание, миссис Киттредж, — чудесное собрание вдохновенных сочинений: и основанных на исторических фактах, и старых вавилонских легенд, подправленных и переписанных соответственно различным нуждам сперва иудеями, потом христианами. Многие из них сегодня рассматриваются как чисто метафорические. Так называемая «истина» частенько оказывается в большой степени вопросом толкования. Я уверен, что вы это понимаете.
— Вы объясняете мне, что католическая церковь говорит, будто злые духи больше не существуют?
Он снисходительно улыбнулся.
— Сегодня у нас есть худшие причины для беспокойства. Бесчеловечное отношение людей друг к другу. Преступность. Болезни. Голод. Загрязнение окружающей среды. Ядерное опустошение.
Энджела оцепенело смотрела в пол.
— Когда-то я была католичкой, отец, — тихо проговорила она.
— Да?
Она подняла глаза, удивленная небрежностью ответа. Священник по-прежнему не сводил с нее глаз.
— Вас это не тревожит? — изумилась она.
— То, что вы больше не католичка?
Энджела кивнула.
— Нет. Разве это обязательно? Все дороги ведут к центру.
— В Рим?
Он покачал головой.
