Роберт МакКаммон - Корабль ночи
Яна покачала головой.
– Я не пью. Но все равно, спасибо.
Мур отхлебнул из своего стакана, на миг прислушавшись к шуму океана у Кисс-Боттом. Волна была сильнее обычного – пожалуй, где-то зарождался шторм.
– Вы давно работаете в Фонде? – наконец спросил он.
– Чуть больше года, – ответила девушка. – После института я работала в исследовательском отделе Британского музея, и мне подвернулся случай понырять с «Британники» вместе с Кусто. Это, в общем-то, было чистое везение, но оно помогло мне получить должность в Кингстоне.
– Чем же занимается ваш Фонд?
Она чуть улыбнулась и кивнула в сторону морского простора.
– Вот моя лаборатория. Там покоятся, возможно, тысячи разбитых кораблей. Некоторые из них нанесены на специальные карты, некоторые нет, и все время обнаруживаются новые. Мы регистрируем и изучаем те, что еще не идентифицированы. В Карибском море затонувших кораблей, может быть, больше, чем в любом другом месте земного шара, поэтому я из кожи вон лезла, чтобы устроиться на работу в Фонд. Пиратские галеоны, военные корабли, торговые парусники, пароходы – истинный рай для морского археолога. Мы стараемся не только во имя истории, но и ради безопасного плавания.
– Вы так молоды, и уже сделали такую карьеру…
Яна улыбнулась – открыто, тепло; в ее улыбке было очарование, которого Мур прежде не замечал.
– Это я уже слышала. Поверьте мне, я работала как каторжная, не разгибая спины. Это нелегкий хлеб – но, по-моему, работа того стоит.
– Так что вы решили насчет подводной лодки?
Улыбка Яны моментально растаяла. Она встала и облокотилась на перила, глядя в ночь; когда она вновь повернулась к Муру, он прочел в ее глазах яростную решимость.
– Я не позволю затопить ее, если вы об этом. Ваш приятель, кажется, не понимает, какой это, возможно, ценный экземпляр. Если говорить откровенно, некоторое время назад пожертвования Великобритании Фонду прекратились, Британский музей как будто бы теряет интерес к нашей работе. Подобная находка могла бы вдохнуть новые силы в научную общественность! Нет. Я не вернусь в Кингстон. Что я им скажу? Что обнаружила поднятую со дна немецкую подводную лодку периода второй мировой, в изумительном состоянии, и позволила ее затопить едва ли не на моих глазах?
– Секундочку, – Мур вдруг поднялся. – Я хочу вам кое-что показать.
– Он сходил к себе в кабинет, нашел пресс-папье со скорпионом и вынес его к Яне. – Взгляните-ка.
Девушка уставилась на стеклянный куб и поднесла его к тусклому свету лампочки над крыльцом. На ее лице отразились волнение и тревога.
– Где вы это нашли? – спокойно спросила она, бросив быстрый взгляд на Мура.
– Внутри лодки, в каюте по соседству с рулевой рубкой.
Яна кивнула.
– В каюте командира. – Она повернула пресс-папье, разглядывая буквы. Мур увидел, как краска вдруг сбежала с ее лица. – Коррин, – сказала Яна.
– Что?
– Здесь написано имя. Коррин. Вильгельм Коррин. Видите? – Глаза у нее блестели от возбуждения.
– Да… возможно.
– Я знаю это имя, – уверенно проговорила она.
Мур взял у нее пресс-папье и поднес его к свету.
– И знаю теперь, что это за лодка, – прибавила Яна.
16
– Мы промахнулись на двести с лишним миль! – говорила Яна. – Невероятно! Если бы не это… – Она подняла пресс-папье. Девушка сидела на диване в гостиной «Индиго инн» и вертела стеклянный куб в руках, всматриваясь в буквы на нем так, словно опасалась, что они вдруг возьмут и испарятся прямо у нее на глазах.
– Вы говорили целых пятнадцать минут, – крикнул Мур из кухни (он варил кофе), – но я ничегошеньки не понял. Подождите, я сейчас приду.
– Как скоро можно будет послать радиограмму в Кингстон?
– Трудно сказать, – отозвался Мур. – Иногда оператор работает по воскресеньям около часа, а иногда не работает вообще…
– Но я должна связаться с ними!
– Успокойтесь, – сказал Мур, внося в комнату на подносе кофейник и две чашки. Он поставил поднос на стол и налил кофе – Яне, потом себе.
– Если это так важно, мы разбудим ее на заре. – Он уселся рядом с девушкой. – Ну вот, я вас слушаю. Кто такой Вильгельм Коррин?
– Один из гитлеровских асов-подводников, – сказала Яна. – Их было, в общем, немного: Прин, Шепке, Кречмер – и Коррин, который, судя по документам, один потопил столько же судов, сколько все остальные вместе взятые. Война закончилась, и все получили по заслугам
– кто погиб, кто пошел в лагеря. Коррин же бесследно исчез, и эта загадка много лет не давала покоя военным историкам.
Несколько месяцев назад группа спортсменов-ныряльщиков обнаружила у берегов Ямайки затопленную немецкую подводную лодку в весьма плачевном состоянии. Мы проверили данные, и оказалось, что она еще не идентифицирована, а поскольку последний известный отряд, к которому была приписана лодка Коррина, дислоцировался в Карибском море, мы, естественно, решили, что это она. Но ваша находка
– пресс-папье – все меняет, и теперь тем более важно сохранить лодку! На ее борту могут быть дневники, вахтенный журнал Коррина, да мало ли что еще! Это же настоящий клад и для Фонда, и для военных историков!
Мур хмыкнул:
– Такая важная птица?
– Очень, – ответила Яна. – Коррин почти в одиночку блокировал северо-восточное побережье Соединенных Штатов; как-то раз он даже сумел пробраться внутрь конвоя, потопить три танкера и благополучно ускользнуть. За эту операцию Берлин представил его к Рыцарскому кресту, но награда так и не была вручена: Коррин на родину не вернулся. В самом начале 1942 года ареной его деятельности были Карибы; он одним из первых стал патрулировать карибские воды и получил право самому выбирать мишени. По непроверенным данным, именно его подлодка обстреляла нефтеперегонные заводы на Тринидаде, проникла в бухту Кастри и торпедировала стоявший там на якоре грузовой корабль и потопила британский крейсер «Хоклин» единственной торпедой, разломившей судно пополам. Те, кто спасся с «Хоклина», засвидетельствовали, что спустя несколько часов подводная лодка возвратилась, чтобы обстрелять спасательные шлюпки. Будь этот эпизод доказан, Коррина приговорили бы смертной казни – то есть, если бы Коррина удалось предать суду. Дело в том, что из соображений безопасности немецкие подводные лодки почти не поддерживали связь друг с другом, поэтому проследить за передвижениями Коррина не было никакой возможности.
А потом он исчез. Испарился. Лодка U-198 больше не появлялась в военных сводках. Да, Коррин действительно был незаурядной фигурой – безжалостный, очень умный, преданный идеям нацизма человек, он добровольно вызывался исполнять самые сложные задачи. Но где он был и что делал последние сорок лет, оставалось тайной.
