Джозеф Дилейни - Я - Грималкин (др.перевод) (ЛП)
Торн достала нож и начал двигаться в мою сторону, но я отослала её назад – моя гордость велела мне разобраться с этом мертвой ведьмой-убийцей в одиночку. В последний момент я увернулась от копья, чей наконечник прошёл в пару дюймов от меня. Мой нож был у меня в руке, но я не использовала его. Однажды я уже отрезала голову ведьме в лощине. Чтобы остановить Нидл, мне нужно будет сделать что-то подобное – может быть, даже разрезать ее на куски. Я решила еще раз поговорить с ней. Я все еще надеялась, что она будет нашим союзником.
- Помоги мне победить наших врагов, а затем мы будем сражаться, - предложила я.
- Мы уже сражаемся, - воскликнула она. – Я убью тебя, а затем вырежу твое сердце, отправив тебя прямиком во тьму. Кости больших пальцев я тоже отрежу! Ты будешь обесчещена, стерта из истории ведьм-убийц клана Малкинов. Ты станешь пустым местом!
Она побежала на меня, снов приготовив копье к атаке. Она была безумна и хотела утолить жажду мести, скопившуюся за долгие годы её пребывания среди мёртвых. Я стояла спиной к яме и точно знала, что делать дальше. Я снова уклонилась от копья и на этот рая ударила её кулаком в затылок. Нидл падала в яму, не издавая при этом ни звука. Но как только её проткнули шипы Кернольд, она начала выть как банши.
- Мне говорили, что мертвые ведьмы не чувствую боли, - сказала Торн глядя вниз, где лежала пронзённая шипами Нидл.. Каждый из них был очень тонким и длинным: все они достигали в высоту около шести футов. Четыре шипа вошли в ее тело, и она сползла по ним на дно ямы. Один прошел сквозь ее левое плечо, другой через горло. Третий пронзил ей грудь, а четвертый - застрял в животе.
Я заметила сломанный шип, который сломала я, спасаясь, и вспомнила собственную боль.
- То, что ты слышала, неправда, - сказала я Торн. – Ей больно, но все в порядке, в основном, она кричит от разочарования, потому что не смогла победить меня. Она знает, что для нее уже все потеряно, а еще хуже то, что я так легко с ней справилась. Ее тело, может, и осталось сильным, но разум прогнил, и она обезумела. Я переоценила ее – она лишь блеклая тень себя прежней.
Мне почти было жаль её, потому что когда-то она была очень уважаемой и опытной ведьмой-убийцей, а теперь она стала её жалким подобием. Я могла только надеяться, что сама никогда не опущусь до такого состояния.
Теперь вдали были слышны и другие звуки, в коротких перерывах между криками - шорохи в кустах. Другие мертвые ведьмы приближались к нам, привлеченные завываниями Нидл.
Но потом я услышала что-то еще. Торн и я принюхались вместе – но на этот раз мы не использовали ведьмовскую магию, чтобы обнаружить угрозу или измерить силу врага. Мы сразу унюхали то, что мгновенно бы распознал любой человек, и что бы наполнило каждого лесника страхом.
Мы почувствовала запах дыма, исходящий от горящей древесины, и поняли, что сделали наши враги.
– Они подожгли лощину! – воскликнула Торн.
Я закинула мешок на плечо. Когда я сделала это, сквозь деревья с запада подул сильный ветер. Они наколдовали шторм и огонь с помощью темной магии, и теперь даже сырая листва не окажет на него никакого действия. Теперь пламя будет распространяться по лощине, сжигая все на своем пути.
Нашим врагам не будет нужно входить в лощину, чтобы искать нас и бороться с мертвыми ведьмами, появившимися на их пути. Они будут ждать нас на поляне с восточной стороны лощины; они будут ждать, пока огненный шторм не вытеснит нас прямо к ним.
Глава 20. Грималкин не плачет
Я чувствую, что моя смерть не будет лёгкой, но я заберу с собой много врагов!
У нас не было других вариантов, кроме как двигаться на восток. Уже сейчас было слышно завывание ветра, сливающееся с треском горящего дерева, а над головой собирался темный дым, затмевая собой свет луны.
- Мы будем бежать впереди пламени, а затем покинем лощину и зарежем всех, кто встанет на нашем пути, - сказала я Торн.
Сказать было легко, но оставаться впереди пожара было совсем не просто. Во-первых, дым заставлял наши глаза слезиться, и вызывал приступы кашля. Во-вторых, огонь продвигался очень быстро, с ревущим треском, перепрыгивая с дерева на дерево, с ветки на ветку; он мог настигнуть нас в любой момент, поэтому наш размеренный бег трусцой вскоре перерос в спринт.
Рядом с нами бежали животные: несколько кроликов, и десятки крыс, некоторые из них уже обгорели, у других же шерсть все еще пылала. Я подумала о бедной Агнессе. Если огонь поглотил ее, то, по крайней мере, он положил конец ее мучениям и жалкому существованию, как слабой мёртвой ведьмы в лощине. Но я знала, что некоторые здешние обитатели всё же выживут, используя свои острые когти, чтобы зарыться в мягкую почву под зелеными суглинками. У них были средства и опыт, накопленный за долгие годы проживания здесь. Мы и не надеялись сделать то же самое; у нас попросту не было на это времени.
Деревья редели, это всё, что мы могли видеть сквозь дым. Вдруг я почувствовала, что сзади к нам что-то приближается, и резко повернулась, чтобы лицом к лицу встретиться с новой угрозой. Это была мертвая ведьма – вторая из сильнейших; она пробежала мимо, её волосы и одежда полыхали: ей было не до нас. Она бежала и кричала: пламя постепенно убивало ее, и она понимала, что ее время в лощине было закончено. Скоро ее душа попадет во тьму.
Где же кретч? Это вопрос интересовал меня больше всего. Без сомнения, он ждет где-то впереди. Когда мы выбежали из лощины, нас слева атаковала ведьма; на этот раз живая, она была из отряда наших врагов. Не останавливаясь, Торн, вонзила в неё нож и мы побежали еще быстрее, отдаляясь всё дальше от преследующей нас опасности.
Даже сквозь завывания ветра и рев огня я слышала жуткий вой кретча где-то позади нас. Затем прозвучал мощный ритмический крик, призывающий убить нас. Казалось, за нами гнались с десяток разъярённых волкодавов.
- Ты моя, - гремел он в ночи. – Тебе не убежать! Я буду пить твою кровь, а потом разорву тебя на куски! Я съем твое сердце и раздроблю кости, а затем высосу мозг.
Теперь, огибая лощину, мы направлялись на юг; наш путь пролегал к востоку от Вороньего лес. Я думала об оставшейся в башне ламии. Если бы она успела принять свою дикую форму, то, возможно, могла бы увидеть нас и прилететь на помощь. Но до её полной трансформации было еще слишком рано. Не было никакой надежды, что она поможет сейчас.
И тут, прямо во время бега, предупреждающие огоньки снова замерцали у меня в глазах. Будет ли у меня достаточно времени, чтобы отвести Торн в безопасное место? Но слишком скоро слабость снова дала о себе знать; я почувствовала трепет в груди, мое дыхание стало прерывистым и не таким глубоким. Я начала замедляться, и Торн посмотрела на меня с беспокойством. Я остановилась, положив руки на бедра. Сердце билось неровно, ноги дрожали. Затем всё мое тело затрясло.
