Лиза Смит - Могущество
Дежурные, стоявшие за спиной Порции, помялись секунду-другую, а потом так же, всей гурьбой, хлынули вперед, за узкую спину нового начальника.
Порция неловко отступила, чтобы не быть снесенной толпой, и в итоге осталась одна. Кэсси бросила на нее последний взгляд и увидела несгибаемую, разъяренную и бесконечно одинокую девушку.
Салли выкрикивала указания работникам столовой, и Кэсси решила, что ее миссия выполнена. Но, дойдя до двери, она непроизвольно обернулась и бросила взгляд на ржавоволосую девушку; Салли в это мгновение тоже обернулась и посмотрела на нее.
— Вы справитесь? — спросила прирожденная командирша. Кэсси понимала, что вопрос касался всех членов Круга:
— Да.
— Хорошо. Удачи.
— И тебе того же. До свидания, Салли.
«До блестящего культурного обмена мы пока не дотянули», — размышляла Кэсси, выбегая на парковку к ожидавшей ее Диане. Но это хотя бы перемирие, перемирие ведьм и чужаков. И даже чуть больше, чем просто перемирие.
«А теперь, — продолжила она внутренний диалог, — я должна всех их выкинуть из головы — всех чужаков. Салли позаботится о своем народе, мы же должны позаботиться о нашем».
Дождь лил как из ведра и, похоже, усиливался с каждой минутой. Когда они припарковались у дома Адама, машину чуть не снесло сильным порывом ветра. Прямо за ними подъехал джип хозяина дома.
— Шон с ними, — оглянувшись, сказала Кэсси и вместе с Дианой поспешила на помощь друзьям.
Ник с Дагом удерживали паренька на заднем сиденье. Теперь они вывели его из машины и проводили в дом, как арестанта, так же, как братья Порции конвоировали Кэсси в лесную чащу. Выглядело это довольно нелепо: Шон казался таким мелким! Но потом девушка заглянула в блестящие юркие черные глазки.
— Надо быстрее снять с него гематит, — сказала она.
Ник задрал свитер Шона: поясок с гравировкой был тут как тут. Адам расстегнул его и бросил на пол; ремень упал, словно дохлая змея.
— Где другой камень? — рявкнул он.
Шон дрался как лев, тяжело дыша и дико озираясь. Парням пришлось держать его втроем, и, если бы Крис, Дебора и Лорел не подоспели вовремя, кто знает, может, он и вырвался бы. Совместными усилиями им удалось сорвать с коротышки свитер и рубашку. Под ними, там, где прочие члены Круга носили аметисты, у Шона на груди висел маленький кожаный мешочек. Адам осторожно раскрыл его, и из мешочка вывалился гематит.
— Вор! — заорала Дебора, потрясая кулаком перед лицом Шона. Все еще не отошедший от драки парень уставился на нее в абсолютном непонимании и в полнейшем ужасе.
— Он, скорее всего, даже не подозревал, что носит его, — встряла Мелани. — Он находился под влиянием Черного Джона с самого начала. Кто-нибудь, заберите уже наконец эту гадость и заройте ее. Лорел, травяная ванна готова?
— Готова! — донесся из ванной крик цветочницы. Оттуда же послышался шум текущей воды. — Тащите его сюда!
Круг распланировал ритуал очищения Шона заранее, еще когда они впервые узнали о том, что Черный Джон пользуется его оболочкой, и каждый прекрасно знал свое место в этом процессе. Парни потащили Шона в ванную, где их ожидала Лорел.
— Мне наплевать, голый он или одетый, — услышала Кэсси крик девушки-эльфа. — Просто запихните его, и все.
Дебора подцепила совком гематит и пошла зарывать его куда подальше. Диана тем временем быстро провела обряд над травяным амулетом, добытым ею из недр рюкзака. Она зарядила холщовый мешочек силой Земли, Воды, Огня и Воздуха, посыпала его солью, сбрызнула водой, дохнула на него и пронесла над зажженной свечой, которая терпеливо дожидалась своего часа на кофейном столике.
— Хорошо, с этим покончили, — сказала она. — Мелани, как у тебя дела?
Сероглазая оторвалась от выкладывания на полу круга из белых камней:
— У меня тоже все готово. После нашей спа-тера-пии он станет таким чистым, что мы его не узнаем.
Кэсси хотелось кое-что проверить в Книге Теней, но сейчас имелись дела поважнее.
— Мы должны предупредить всех родственников, — сказала она. — Тех, кто дома, кто не на работе. Кто этим займется?
— Я домой схожу, — откликнулся Крис. — Мои родители дома.
— Мои на работе, — сказала Дебора.
— Остается только мама Фэй, — произнесла Диана.
— Лучше я ей скажу, — предложила Сюзан, в очередной раз удивив Кэсси. — Она меня знает и, может, скорее поверит.
— Надо предупредить старух, — сказала Кэсси. — Я имею в виду, — быстро поправилась она, — бабушку Адама, бабулю Квинси и тетю Констанс.
— Они у нас дома: с утра уже, — сказала Мелани. — Вроде колдуют над твоей мамой, Кэсси. Но я не могу бросить этот круг.
— Я схожу, — вызвалась Кэсси.
Диана светло улыбнулась:
— Я думаю, «старухи», Кэсси, — самое что ни на есть подходящее для них название, — сказала она. — Во-первых, они и есть старухи, а во-вторых, бабуля Квинси, я уверена, гордилась бы званием старухи в нашем шабаше.
«И моя бабуля бы тоже гордилась, сто процентов», — подумала Кэсси, в прямом смысле выныривая на улицу.
На улице странно пахло: так пахнет во время отлива — гниением и упадком. Кэсси подбежала к краю утеса, решив пойти к дому Мелани огородами — вдоль обрыва.
Океан встретил ее темным диким простором. Вода казалась какой-то мутно-маслянистой, будто синий, зеленый и серый перемешались и образовали новый цвет — глинистый. Ветер носил по воздуху частички пены, белая пыль заполнила собой все пространство.
Облака тоже не отставали от моря: они приняли совершенно невероятные формы и постоянно преображались, будто залитые в гончарный круг невидимого, но всемогущего мастера. Дождь хлестал Кэсси в лицо. В целом сцена производила первобытно-диковинное впечатление.
На стук в дверь дома номер четыре никто не отозвался. Но это Кэсси не удивило: возможно, из-за воя ветра и шума дождя стука не услышали.
— Тетя Констанс, — позвала она, приоткрывая дверь и заглядывая внутрь. — Здравствуйте! Это Кэсси!
Она направилась в гостевую спальню, но, не пройдя и трех шагов, виновато вернулась к порогу и обтерла о коврик свои испачканные песком и грязью кроссовки. Конечно, она все равно запачкала идеально чистый, до блеска отполированный пол. Сквозь приоткрытую дверь из комнаты ее матери струился поток мерцающего сияния.
— Здравствуйте… Господи боже мой! — Кэсси просунула в щель голову и обмерла. Комната ярко освещалась мириадами белых свечей. Кровать обступили три женщины настолько фантастической наружности, что сначала девушка даже не узнала их.
Одна — высокая и худая, как жердь, другая — маленькая и пухленькая, как пампушка, а третья — крохотная и хрупкая, как старинная фарфоровая куколка. У всех были длинные волосы: у высокой они ниспадали длинными черными прядями — длиннее, чем у Дианы; у пухленькой ложились на плечи нечесаными серебряно-серыми космами; а у крохотной невесомо и бело, как пух одуванчика, парили в воздухе. И главное, эти женщины были голыми.
