Анастасия Бароссо - Последние сумерки
– Эй!! Живой, что ль??! – снова послышался из-за двери голос Бера.
– Да живой, живой! – с досадой ответил демон, поднимаясь на ноги.
– А! Ну, тогда жду тебя у себя в покоях, – безапелляционно приказал Медведь. – Важный разговор есть!
– Хорошо, я скоро.
Вячеслав наконец поднялся на ноги и отчаянно пнул ни в чем не повинный стул. Несмотря на весь шум и грохот, производимый им и Медведем, Юлия продолжала спать. И это очень встревожило Вячеслава. Он положил руку ей на лоб и чуть было не отдернул – таким огненным жаром пылала ее кожа. При этом она была суха, как древний пергамент. Вячеслав бегом бросился в покои Медведя.
– Бер!!! – звал он на ходу.
– Что стряслось?! Белены объелся, добрый молодец?
Медведь показался из-за тяжелой двери.
– Мне нужна твоя помощь!! – выдохнул Вячеслав, с разгону натолкнувшись на могучую грудь Бера. – Там, в комнате…
Он запнулся, только теперь понимая, что, может быть, совершил недавно самую огромную ошибку в жизни, принеся вчера Юлию сюда. В дом Бера.
– В комнате? – нахмурился тот. – В комнате… что? – Там… Юлия!
– Кто?!
– Она без сознания и вся горит!
– Даже та-ак?!!
Бер непритворно приоткрыл румяный рот, блестевший от жира. От миски с дымящимся мясом на столе исходил густой терпкий аромат.
– Не ожидал от тебя такой прыти, если честно! – похвалил он. – Небось всю ночь гонялся за ней по лесам?! Теперь понятно, почему дрых, как сурок!
Говоря все это, Бер быстро пересек просторный холл и теперь стоял у двери в комнату Вячеслава. Секунду помедлив, он решительно распахнул ее. Вид разметавшейся в беспамятстве по кровати Юлии вызвал в его душе беспокойство. Он отлично помнил слова Велемира, брошенные ему в лицо чуть ли не как проклятие: «Пока Юлия по собственной воле не придет к тебе, кровь ангела в жилах ребенка не даст ему помогать Медведю!»
Вячеслав прошел следом за Бером в комнату, а в дверь уже с обеспокоенным любопытством заглядывали братья-близнецы, прибежавшие на крики.
– Гром, Ставр! – привычно рявкнул Медведь. – Позовите сюда Агафью с Матвеем, да быстро!
Близнецы без прибауток и пререканий рванули в глубь дома что было сил. Тон Медведя ясно дал понять – сейчас не до шуток.
– Что с ней? Ты… как думаешь, а? – прошептал Вячеслав, невольно видя сейчас в Бере единственную надежду.
– Хм… Когда, ты говоришь, она обратилась волчицей-то? – вопросом на вопрос ответил Медведь и, не дав Вячеславу открыть рта, тут же продолжил: – Столько времени не каждый подготовленный взрослый мужчина выдержит… тяжело это. Смотри, какая она худая. Небось всю дорогу голодная, вряд ли какую тварь малую поймала, чтобы поесть… Но это ничего. Старики ее выходят отварами целебными да притирками разными… На это они мастаки.
В дверях тем временем снова возникли Гром и Ставр. Каждый крепко держал за руку ничего не понимающих испуганных стариков.
– Отпустите их, дурни, – распорядился Бер.
Близнецы переглянулись и с виноватым видом поспешно отступили на шаг назад.
– Простите этих великовозрастных недорослей, – обратился Бер к Агафье с Матвеем, – если они ненароком испугали или обидели вас. Не со зла это. Так или нет? – нахмурился он на братьев.
– Да… это… мы не хотели ничего дурного то… – мялись Ставр и Гром, пока не сформулировали: – Уж не серчайте на нас, ежели что, мы старость чтим.
– Ну, вот и хорошо, – Медведь улыбнулся. – И меня простите, ведь это я велел им найти вас и привести сюда.
– Да ты что, батюшка! Не в обиде мы… – проскрипел Матвей.
– Ежели что срочно надо, так мы понимаем, – согласилась с ним Агафья. – А зачем звал-то, Бер-батюшка?
– Да вот, девушка у нас хворая, – Бер указал на кровать, немного отступив в сторону.
И братья, и старики до этого момента не видели Юлию – мощная фигура Медведя закрывала чуть ли не полкомнаты. Ставр с Громом в унисон присвистнули, увидев, кто это. Агафья же бочком просочилась между братьями-гигантами и подошла к кровати.
– Мотя… – окликнула она старика. – Тащи сюда мой туесок с травами и другой, с притираниями, самый маленький. Давай уже!
Дед кивнул и как мог быстро отправился выполнять данное ему поручение. Бабка же строго оглядела всех.
– Что вытаращились, бесстыдники? Девка голышом, а они и рады пялиться! – отчитала она собравшихся. – Закройте-ка дверь с той стороны.
Братья заухмылялись было, но Бер так глянул на них, что они вмиг сникли. Бер тронул Вячеслава за плечо:
– Пошли. Не будем им мешать. Да и поговорить все же надо…
Прежде чем выйти, Вячеслав с мольбой в глазах посмотрел на старую Агафью. Та ободряюще улыбнулась ему морщинистыми впалыми губами.
– Иди, сынок, иди… Отдохнет твоя ненаглядная, выспится, полюбуетесь еще друг на друга.
Вячеслав взглянул еще раз на лежащую без сознания Юлию и вслед за Медведем вышел из комнаты.
За хлопотами тихо и незаметно наступил вечер.
Темная, никем не замеченная тень за окнами дома Бера внимательно следила за всем происходящим. Два глаза цвета кофе, спрятанные наполовину под упавшими на лицо буйными черными кудрями, впитывали происходящее, не упуская ни одной самой ничтожной детали.
Лишь изредка в темноте сверкали два ослепительно белых клыка, когда Антонио, последний потомок великого Гауди, против своей воли ставший вампиром, хищно скалился, разглядывая двух светловолосых богатырей. Темное, почти черное и тем не менее прекрасное лицо его кривила плотоядная ухмылка.
Ведь именно они, Ставр и Гром, лютичи-оборотни, похитили ребенка Юлии. Похитили, разрушив его мечты. Юлия ушла, не найдя сына в особняке, некогда принадлежавшем Дону Карлосу, оттолкнув его, Антонио, как ненужную вещь. Тогда он буквально начал сходить с ума. Во всей округе не было никого, кто мог бы утихомирить гнев и отчаяние последнего из вампиров, оставшихся в Барселоне.
Стефания, обратившая его, спасшая от смерти и одновременно погубившая навсегда его бессмертную душу, исчезла. И скорее всего навсегда – когда во время их ссоры Антонио вдруг выпустил наружу опасную силу, о которой сам не подозревал до определенного момента.
Оставшись единственным и полновластным владельцем особняка и не зная, чем занять ум, чтобы уменьшить страдания от потери Юлии, Антонио крушил все вокруг и внутри патио. Удивительно, но вместо того, чтобы убывать – ведь он с того момента не пользовался донорами, – силы его увеличивались с каждым часом! Однажды, во время очередного буйного выплеска эмоций, он случайно разрушил водопровод, в результате чего вода ушла из бассейна, во внутреннем дворе – того самого, где так любила плавать Юлия.
Когда вода сошла, на дне отчетливо стал виден изящный мозаичный рисунок, выложенный из неровных кусочков разноцветной смальты, цветного стекла и даже кое-где драгоценных камней. Ранее, скрытый мерцающей толщей воды он казался просто орнаментальным узором. Теперь же при ближайшем рассмотрении оказался огромной, удивительно подробной… пентаграммой! В стороны от круга лучами расходились цепочки, состоящие из различных магических символов. По периметру же шла надпись, подробно объясняющая смысл пентаграммы. Она была создана из бриллиантов, белых топазов и горного хрусталя, поэтому когда бассейн был наполнен, текст был недоступен даже самому зоркому глазу. И Антонио на время даже позабыл о терзающем его горе. На то время, которое ушло на изучение надписи.
