Дин Кунц - Очарованный кровью
Однако рассвет уже близок, и с его стороны было бы мудрее, не мешкая, отправиться в путь. Ему необходимо убраться как можно дальше от мест, которые он посетил сегодняшней ночью и где он так неплохо провел время.
Быть Крейбенстом Вехсом означает — среди всего прочего — умение подавить свои самые жгучие желания, если потакать им опасно. Если бы он немедля удовлетворял каждую свою прихоть, он был бы не человеком, а животным; к тому же в этом случае его давно бы уже изловили или прикончили. Быть Крейбенстом Вехсом означает быть свободным, но не беспечным; действовать быстро, но не импульсивно. Нельзя терять чувство меры, как нельзя утрачивать ощущение подходящего момента. Чтобы выжить, ему нужны кураж и чувство ритма чечеточника. И еще — обаятельная улыбка. Настоящая обаятельная улыбка и надежный самоконтроль могут помочь любому человеку зайти достаточно далеко. И он улыбнулся, глядя в чащу.
Фургон стоял на дороге футах в двадцати от разбитой «хонды», выглядевшей рядом с могучими стволами деревьев крошечной и жалкой.
Пока убийца, освещенный фарами фургона, шагал к ее машине, Кот двигалась сквозь темный лес в противоположном направлении, поднимаясь вверх по склону. Огибая дерево справа от себя, Кот крепко сжала револьвер в правой руке, а левой прикоснулась к стволу, чтобы было на что опереться, если она вдруг споткнется о корень или о какое-то другое препятствие. Ладонью она чувствовала изящные готические арки, образованные складками коры, и с каждым шагом Кот все сильнее и сильнее казалось, что это не дерево, а какое-то здание — могучая крепость, воздвигнутая здесь, чтобы противостоять всем злу мира и ярости стихий.
Обойдя толстый ствол и достигнув проема между ним и соседним деревом — всего в локоть шириной, — Кот бросила осторожный взгляд на дорогу. Убийца неподвижно стоял возле распахнутой дверцы «хонды» и смотрел в чащу по другую сторону шоссе.
Кот вдруг испугалась, что какая-нибудь машина покажется из-за пригорка и испортит ее план.
Она двинулась дальше, огибая следующее дерево. Оно было еще толще, чем предыдущее, но складки его коры были собраны в такие же стрельчатые арочки.
Несмотря на ветер, завывающий высоко в ветвях, и на холодные брызги, которые срывались с пушистых иголок, Кот чувствовала себя довольно уютно и безопасно. Под пологом леса было темно, но не угрожающе, холодно, но не страшно, и хотя Кот по-прежнему противостояла своим бедам в одиночку, она больше не ощущала одиночества.
Выглянув из следующего проема между деревьями, Кот увидела, что убийца садится за руль «хонды». Что ж, вполне понятно: чтобы проехать, он должен Убрать с дороги искореженную машину, которая перекрыла шоссе.
Потом она бросила быстрый взгляд на фургон. Должно быть потому, что Кот была посвящена в его секреты и знала и о мужчине, распятом в шкафу, и о трупе женщины, закутанном в белую, как саван, простыню, дом на колесах показался ей зловещим и грозным, как какая-то марсианская боевая машина.
Она могла бы переждать в роще. Забыть о своем плане. Убийца вот-вот уедет, и жизнь пойдет дальше — для нее.
Это так просто — пересидеть опасность. Выжить.
В конце концов полиция найдет его логово и спасет Ариэль. Как-нибудь все образуется. Непременно случится что-то особенное, и они не опоздают. И все обойдется без ее героических подвигов.
Почувствовав неожиданную слабость, Кот прислонилась спиной к шершавому стволу. Она вся дрожала, а конечности отяжелели и не слушались. От отчаяния, от страха Кот едва не стало дурно.
Задние огни «хонды» и свет в салоне пригасли, и раздался сухой кашель стартера. Убийца пытается запустить двигатель.
Неожиданно Котай услышала какой-то посторонний звук. Он раздался совсем рядом, прямо за ее спиной. Что-то коротко зашуршало, щелкнуло, и послышалось негромкое фырканье, словно где-то в темноте бродила испуганная лошадь.
Кот испуганно обернулась.
В отблеске фар фургона, который доходил даже сюда, Кот увидела ангела. Или ангелов. Во всяком случае, так ей показалось в первые минуты. Прямо на нее смотрели из темноты бледные, вытянутые лица, и пытливые, важно блестящие, добрые глаза.
Но даже неяркого, луноподобного света оказалось достаточно, чтобы разрушить ее надежду на то, что силы небесные пришли к ней на помощь. После нескольких мгновений замешательства Кот сообразила, что приняла за ангелов стадо вапити. Шесть оленей замерли на свободном пространстве в пятнадцать футов шириной. Они были так близко, что Кот достаточно было сделать три шага, чтобы смешаться с ними. Благородные головы были приподняты, напряженные уши чуть заметно подрагивали, а глаза пристально следили за каждым ее движением.
Вапити всегда были любопытны, однако, учитывая их природную боязливость, они странным образом не боялись ее.
Однажды Кот и ее мать целых два месяца прожили на ранчо в округе Мендочино, где в ожидании расовых волнений и войн, которые, по их мнению, должны были вот-вот начаться и уничтожить белую нацию, сосредоточилась группа хорошо вооруженных сюрвивалистов. Атмосфера ожидания Судного дня была не по душе маленькой Кот, и она старалась проводить как можно больше времени исследуя окружающие холмы, перелески и крошечные долины, отличавшиеся удивительной, небывалой красотой. Особенно ей нравились светлые сосновые рощи и золотые поля, где были разбросаны кряжистые дубы-великаны, каждый из них рос в гордом одиночестве, напоминая вырезанный из черной бумаги силуэт на фоне безмятежного голубого неба. Именно в тех краях время от времени появлялись небольшие стада береговых вапити, которые, впрочем, старались держаться подальше от людей и от их занятий. Кот не раз выслеживала их, но не по-охотничьи, а с неуклюжим девчоночьим вероломством, держась, как и олени, предельно осторожно, то и дело смущаясь своего подглядывания, однако ее снова и снова с непреодолимой силой влекло к этим грациозным созданиям, а пуще того — к спокойствию и миролюбию, которые они одни излучали в мире, отравленном жестокостью и войной.
За эти два месяца так и не удалось подойти к осторожным животным ближе чем на восемнадцать-двадцать футов, так как, заметив непрошеного соглядатая, вапити отступали на дальние поляны и холмы.
Но теперь они сами подошли к ней почти вплотную — настороженные, но не напуганные, — словно это были те же самые олени из ее детства, наконец-то уверовавшие в ее добрые намерения.
Впрочем, Кот сразу же подумала о том, что береговым вапити следовало бы пастись поближе к океанскому побережью, на открытых сочных лугах, где после зимних дождей уже взошла сочная молодая трава, которую так хорошо щипать солнечным утром. И хотя вапити с удовольствием жили и в лесах, их появление здесь, среди заповедных мамонтовых деревьев в дождливый предрассветный час, было в высшей степени удивительным и странным.
