За тридцать тирских шекелей - Корецкий Данил Аркадьевич
Не обделены благами были и приближённые. Лоренца и Грация много времени проводили за выбором платьев и украшений, которых и без того уже было в избытке, питались изысканной пищей, брали уроки танцев у лучших хореографов и блистали красотой перед публикой на представлениях, устраиваемых Джузеппе для поддержания имиджа великого мага. Публика на таких представлениях была небольшой, зато исключительно из знатных семей, в домах которых они зачастую и проводились. Даже Том стал важной фигурой: через него передавали записки желающие получить аудиенцию у графа Калиостро, он же оглашал и результаты их рассмотрения. Записка могла попасть в руки графа с благосклонным комментарием и в удачное время, а могла и совсем потеряться, поэтому многие старались завоевать расположение «маленького большого человека».
Впрочем, высшей знати это правило не касалось, они общались с Калиостро лично, а Том лишь прислуживал: незримой тенью принимал у гостей верхнюю одежду, подавал коньяк в хрустальных бокалах на серебряном подносе и тут же исчезал. Игнацио и Паоло хоть и оставались в тени, но обижены тоже не были. Им даже нравилось быть подальше от глаз: всегда можно было выкроить время, чтобы украдкой выпить хорошего вина из хозяйских запасов и поспать на сене в конюшне. Пара лошадей и повозка были теперь собственностью Калиостро, а дом он почему-то покупать не стал. Это порой вызывало споры между слугами: Игнацио утверждал, что хозяин не собирается задерживаться в Англии надолго, а Паоло – что он просто не выбрал достойного жилья в Лондоне и вскоре купит огромный замок за городом.
В один из дней Калиостро устроил представление у себя дома, пригласив на него лишь членов четырёх знатных лондонских семей из тех, в которые был вхож: герцога Рассела, маркиза Солсбери, графа Джадсона и члена Палаты лордов сэра Фонтебло. Все они были приглашены с супругами. Для дам, в общем-то, в большей степени и устраивались такие представления. Они легче поддавались влиянию Калиостро, впоследствии навязывая свои впечатления и мужьям.
У входа гостей, как обычно, встречал Том – на этот раз в чалме с пером, белой куртке, красных шароварах, золоченых башмаках с загнутыми острыми носами и кривым кинжалом на поясе. Если хозяин хотел сразу же погрузить гостей в таинственную атмосферу египетских ночей, то ему это удалось. Супруги Калиостро принимали пришедших в большом зале, где были установлены четыре небольших квадратных стола на резных ножках – у каждого из которых стояло по два стула. На каждом столе имелась чернильница с пером, лежали чистые листы бумаги и пресс-папье из бронзы.
И граф, и Лоренца были в обтягивающих кожаных одеждах, придававших им отстраненный, неземной вид. На стенах были развешаны гобелены с изображениями египетских пирамид, сфинкса и прочей восточной экзотики.
В дальней половине зала из пола, словно столбы, торчали 13 узких, шириной в ладонь, но высоких, высотой с человеческий рост, зеркал, расположенных друг от друга в шахматном порядке и под разными углами, но при этом все вместе создавшие полукруг. В центре этого полукруга, скорее похожего на подкову, направленную открытой стороной к зрителям, стояла большая клетка. Формой она была похожа на египетскую пирамиду: высокая, четырехгранная, из вертикальных металлических прутьев, сходящихся в одну точку – в ней мог бы спокойно разместиться человек. Прутья, казалось, были золотыми.
Заинтригованные гости рассаживались за столы, с интересом осматриваясь и невольно погружаясь в таинственную атмосферу загадок и тайн.
Впрочем, ждать им пришлось недолго: все приглашённые были пунктуальны и прибыли почти одновременно.
Калиостро вышел в центр зала, между «подковой» из зеркал и столиками, сложил ладони в замок перед собой, словно собирался помолиться, и обратился к зрителям.
– Я пригласил вас сегодня, чтобы поделиться частицей тех таинственных знаний, с которыми я ознакомился во время своих путешествий по свету, в частности, по египетской пустыне, – заговорил он бархатным задушевным голосом. – Там мне довелось близко сойтись с одним из самых законспирированных обществ Востока – с солнцепоклонниками. Они сохранили древние знания со времен фараонов и используют их до сих пор. Одно из чудес, к которым они прибегают – общение со своими близкими, покинувшими земную обитель. Вы все тоскуете по родственникам, друзьям и знакомым, безвременно ушедшим от нас, вы желаете пообщаться с ними, сообщить о своих делах, о свадьбах детей, о рождении внуков или других важных семейных событиях. И наверняка хотели бы получить весточку от них.
Джузеппе обвёл взглядом присутствующих, сконцентрировавшись на мгновение на каждом из них.
– Я верно говорю? – спросил он, выдержав паузу.
– Верно! – закивали все.
– Но мы не можем узнать, как наши близкие хотели бы назвать своих внуков, или сказать нам что-то важное, что не успели… Сегодня у вас будет такая возможность. Вы сможете прямо сейчас написать на листах, которые лежат перед вами, самые сокровенные свои мысли, которые хотели бы передать усопшим. Но прошу учесть: письмо должно адресоваться лишь одной душе от каждой из семей. После этого я отправлю посланницу туда, куда обычно живым людям входа нет и откуда не возвращаются. Но моя посланница вернётся и привезет ответы!
Он несколько раз хлопнул в ладоши. В зал вошла женщина, одетая, как жрица храма Тутанхамона: в длинном белом хитоне с золоченой цепочкой вместо пояса, золоченый обруч охватывал распущенные по плечам волосы цвета воронова крыла, лицо скрывала золотая маска. В руках она держала тонкую зажжённую свечу тоже золотистого цвета. Она медленно проплыла к клетке, вошла в открытую дверцу, опустилась на колени лицом к гостям и склонила голову. Том тут же подбежал, закрыл дверцу, задвинул засов и повесил внушительного вида замок.
– У вас есть время написать письма, только пока горит свеча в руках посланницы! – объявил Калиостро. – После этого в комнате станет темно: чудеса на свету не творятся…
Все присутствовавшие обратили сейчас же внимание на окна. У стены уже стоял Игнацио в готовности закрыть тяжёлые чёрные шторы из плотной материи, свисавшие до самого пола.
– Не смею вас больше отвлекать! – сказал Калиостро. – И не забудьте поставить подписи под посланиями! Поторопитесь, свеча горит быстро.
Он отошёл в сторону, и в комнате наступила тишина.
Но вскоре тишину наполнил торопливый шёпот: семейные пары совещались, что и кому написать. Через несколько минут жрица поставила остаток свечи в застывшие капли воска на полу, и вскоре пламя погасло. В тот же миг Игнацио потянул верёвку, и шторы закрылись. Воцарилась кромешная тьма.
Но в следующую секунду ярко вспыхнуло пламя в руках у Калиостро, и в полумраке все увидели в его руках зажженную свечу, точно такую же, как до этого была у женщины в золотой маске. Джузеппе молча прошёл между столами, собрал сложенные пополам записки и сквозь прутья передал их посланнице, отражение которой множилось в окружающих зеркалах и, казалось, кружилось внутри зеркальной «подковы», множась на десятки изображений, то распадавшихся, то снова сливавшихся вместе.
– Кас, глобэс, киркос! – грозным, чужим голосом торжественно произнес Калиостро. Свеча в его руках погасла, и страшный нечеловеческий голос продолжал звучать в темноте.
– Гилэс, монте, суртэ! Эренца, готовно, молотило!
Шторы шумно разъехались, и яркий дневной свет ударил в успевшие привыкнуть к полумраку глаза гостей. Джузеппе стоял неподвижно, воздев руки кверху, но присутствующие изумленно смотрели на клетку: она была пуста! Внушительный замок висел на дверце, остаток свечи согнулся, и струйка белого дыма потянулась вверх, но женщины в клетке не было!
– Посланница уже в пути, путешествие займет несколько дней. Ответы я вам пришлю! – сообщил Калиостро очень уставшим голосом. Гости ошарашенно молчали.
– А сейчас прошу покорнейше меня простить, но силы покидают меня, мне нужно принять эликсир. Моя жена проводит вас.
– Не беспокойтесь! – ответил герцог Рассел. – Идите отдыхать. Мы благодарны вам за предоставленную возможность.
