Уиронда. Другая темнота (сборник) - Музолино Луиджи

– Джузэ́, еще же рано, посиди! – сказал Лука, поправляя прядь черных волос, которые упрямо падали на глаза. Его мать, упитанная женщина из Венето с голосом, шершавым, как наждачка, каждое тридцатое число месяца становилась парикмахершей, чтобы сэкономить деньги, и стригла Луку сама, делая из него ощипанного воробья. «Лука Дерьмовая башка» прозвали его мы, и не только из-за прически. Лука был, мягко говоря, редкостным ослом. Его дважды оставляли на второй год во втором классе, но недостаток интеллекта он компенсировал другими талантами: в «Авроре» Лука считался самым сильным и был лучшим бомбардиром. Все хотели играть с ним в одной команде, а девчонки праздновали каждый его гол, и я завидовал этому больше, чем хотел признаваться.

– Давай еще раз сыграем, в Джейсона, а потом уже домой пойдем, а? Все за? В прошлый раз мы не доиграли, Лука был во́дой… – предложила Диана. Эти серые глаза, ямочки на щеках, боже мой, я бы всю свою коллекцию Exogini отдал, чтобы потискать ее в темноте под лестницей.

– Пусть мамаша Джузеппе у меня отсосет, тогда пойду! – заявил, подмигивая мне, Ренцо.

– Нет, не хочу в Джейсона, это всегда так долго, – протянул Джузеппе, не обращая внимания на комментарий Ренцо. – Поздно уже, а если домой вовремя не приду – влетит.

– Фигня, ты просто темноты боишься, – ухмыльнулся я.

– Не боюсь я, Вито, просто поздно уже…

– Да ладно тебе, Джузэ, мы-то знаем. Обосрешься, когда я изображу Джейсона, а? – Лука встал, и Ренцо с Дианой тоже. Я уже понял, что сейчас начнется. Через секунду все хором завопили.

– Джузэ обосрался, обосрался, обосрался, обосрался!

Джузеппе знал – если он уйдет домой, мы будем дразнить его несколько дней. И сдался почти сразу.

– Да ладно, останусь, но почему мы не можем поиграть в обычные прятки?

– Обосрался, обосрался!

– Вы… просто банда говносеров! Вот кто! – выпалил он. – Ладно, хорошо, сыграем в Джейсона, а потом я пойду домой! Только один раз!

– Хороший мальчик, Джузеппе! – в знак одобрения я легонько похлопал его по шее. Джузеппе настолько к этому привык, что даже не обратил внимания.

– Все готовы? – спросил Лука и пошел к огромному, как улей, почтовому шкафу, висящему справа от нас, разделенному на ячейки-ящики в соответствии с лестницами и фамилиями жильцов. Лука открыл мой ящик и вытащил из него маску. Сделал лицо, как у психопата, встал в позу, надел маску и, прихрамывая, потащился к массивной колонне подъезда.

– Джейсон идет за вами! – прокричал он сквозь дырку для рта.

А потом прислонился к столбу и начал считать.

«Джейсон» – это наша версия пряток в стиле «Пятницы, 13-е», которая оказала пагубное воздействие на нашу неокрепшую психику. Пару месяцев назад я стащил кассету с преступлениями убийцы Хрустального озера из коробки в подвале, где мой отец хранил свои реликвии – в том числе кучу фильмов ужасов и порно восьмидесятых.

Мы сделали из моей гостиной крошечный кинотеатр, устроились на обитом бархатом диване, опустили жалюзи и стали смотреть, как Джейсон Вурхиз расправляется с возбужденными парочками. Каждый раз, когда маньяк замахивался мачете, Диана закрывала глаза, а ее пальцы мертвой хваткой вцеплялись в мое бедро (вызывая первые и самые острые эрекции в моей жизни). Лука и Ренцо кривлялись, как идиоты, и рисковали получить несварение желудка – такое количество конфет с лакрицей они съедали. Джузеппе смотрел на экран с ужасом. Как потом сказала мне его мать, он три дня не спал, и, если я «еще хоть раз покажу это гребаное психбольное дерьмо ее сыну», она «оторвет мне яйца».

Дети любят испытывать страх. И мы не были исключением. Поэтому решили внести нотку здорового ужаса в одну из старейших игр в мире, позаимствовав кое-какие идеи из «Пятницы, 13-е» и изменив правила игры, которые теперь звучали так:

1. Во́да изображает Джейсона Вурхиса. Он не просто считает до пятидесяти, а потом идет искать прячущихся в лабиринтах «Авроры», но и должен проявить все свое актерское мастерство: двигаться, как главный герой-убийца, произносить эффектные фразы («Я убью вас всееееех!»), хотя в кино Джейсон говорил очень мало, а также показывать, что ты не просто поймал (нашел) «жертву», а убил ее.

2. Чтобы считаться проигравшим, тебя надо не просто найти, как в классических прятках. Нужно, чтобы вода реально тебя поймал и «зверски убил» (см. пункт 1).

3. Первая жертва Джейсона считается зараженной Злом и помогает ему с убийственной яростью искать следующих.

4. Прятаться можно только внутри «Авроры» (во дворе и саду – нельзя). А лучше всего – в подвалах и на чердаках, потому что там много паутины, и это придает мрачную атмосферу всему действу (а в темноте под лестницей можно пообжиматься с девчонками – или хотя бы попытаться это сделать).

5. «Застукаться» и прокричать «туки-луки за всех» можно у колонны, улепленной засохшей жвачкой. Если это кому-то удается, Джейсон снова начинает считать. Если нет, то первая жертва становится новым убийцей.

6. Вода должен надевать хоккейную маску, которая хранилась в моем почтовом ящике.

Мы смастерили ее из папье-маше вместе с мамой. Маска получилась грубой и кособокой, но в темноте под лестницей выглядела довольно устрашающе.

Так вот, в тот вечер, пока Лука считал, мы с Ренцо юркнули в боковой коридор (который вел к лестницам D, E, F). От наших курток воняло спичками и по́том.

К сожалению, моя ненаглядная Диана побежала в другую сторону, к подвалу лестницы В, не боясь остаться в темноте одна.

Не то что Джузеппе. Он шел за нами по пятам, и я показал ему средний палец. Лука изображал Вурхиса чуть ли не лучше всех, разыгрывая представление с особой жестокостью, поэтому нужно было сделать все, чтобы Джузеппе остался один, а он боялся этого просто панически.

На долю Джузеппе, как самого младшего из нас, выпадало больше всего издевательств. Но в то же время мы желали ему только добра и защищали как могли, если его ругали какие-нибудь жильцы или обижали «иностранцы» (так мы называли детей из жилого комплекса «Бриллиант» на виа Бозио, недалеко от «Авроры», с которыми зарубались не на жизнь, а на смерть, играя в футбол на заасфальтированной площадке – прощай коленки).

Но в прятках главное – думать только о себе, никого не жалеть и во что бы то ни стало сбежать от Джейсона. Ведь в игре ужасов нет места милосердию.

– Давай разделимся! Джузеппе, ты, придурок, спускайся в подвал, а мы с Вито пойдем наверх! – приказал Ренцо, останавливаясь – так резко, что ноги заскользили, – перед покрытой пятнами латунной табличкой, на которой печатными буквами значилось «Лестница D».

От страха по спине у меня побежали мурашки, и сразу нестерпимо захотелось писать.

– Нет, пожалуйста, можно я пойду с вами, – прошептал Джузеппе, на глаза которого навернулись слезы. Это была не просьба, а мольба – отчаянная, из самой глубины сердца. – Ну пожалуйста, ребята…

Неоновая лампа, горящая над лестницей D, рядом с проходом, издавала низкий гул, похожий на жужжание мухи, оказавшейся в ловушке между окном и занавеской. Неровные вспышки, как у стробоскопа, отсвечивали на металлическом поручне лестницы, которая вела на площадку первого этажа; на обе стороны коридора выходило по одной двери, а на стене перед нами виднелась дверь старого лифта Шиндлера. Свет из окна справа падал на видавшие виды ступеньки из плитки под мрамор, погружавшиеся во мрак у входа в царство подвалов.

– Сорок девять, пятьдесят! – прокричал Лука из подъезда. А потом зарычал. – Джейсон идет за вааааамииииии!

Я сделал несколько шагов, открывая рот, как рыба.

– Давай быстрее беги под лестницу, Джузэ! Дерьмовая Башка идет сюда! И тихо! – громким шепотом приказал я. Джузеппе понуро повиновался – такое лицо, наверное, бывает у приговоренных к виселице. Я смотрел, как он, дрожа, исчезает в темноте. Мне тоже было страшно, хотя я ни за что в этом не признался бы.