Валерий Михайлов - В лабиринте версий
– Продолжайте, маэстро, – попросил председательствующий.
– Мы повели самостоятельное расследование, в результате которого выяснили, что стихотворение про пурпурную корову взято из великого «ILLUMINATUS» Роберта Ши (или Шея) и Роберта Антона Уилсона. Там же сказано, что автором этой «классической эридианской поэмы» является Джелетт Берджес. Но не в этом дело. В этой же книге есть Приложение Далет: «Хасан ибн Саббах и Черный Аламут», в котором говорится следующее[12]: В 1090 году из исмаилитов Хасан ибн Саббах сформировал орден ассасинов. Еще до появления этого ордена у исмаилитов было 9 уровней посвящения.
По мере прохождения ступеней обучения неофитам открывалась доктрина, в сущности, единая для всех мистиков Востока и Запада, суть которой не может быть передана словами. Девятая ступень посвящения не имеет аналогов нигде, кроме тхеравады – довольно– таки суровой формы буддизма. На этой ступени искателю сообщалось, что даже его личное мистическое переживание должно быть подвергнуто анализу и критике, и, что нет наставника выше разума. Исмаилитский адепт – это тот, кто отказался превращать в идола даже случившееся с ним высшее мистическое осознание. Это атеист-анархист, не подчиняющийся никакой власти, кроме собственного независимого ума. Хасан считал, что большинство людей не имеют ни стремления, ни способности к интеллектуальной или духовной независимости. Он реорганизовал орден так, что «дурак» всегда оставался только на низших ступенях. В отличие от христианства, иудаизма и ортодоксального ислама, утверждавших, что отречение от своей веры – это непростительный грех, Хасан внушал своим последователям, что Аллах простит такую невинную ложь, если она служит для верного дела. Поэтому его приверженцы могли, выдавая себя за представителей любой веры, проникать в любой орден, двор или штаб. Когда Хасан ибн Сабах находился на смертном одре, он изрек: «Ничто не истинно. Все разрешено». В своей практике Хасан часто использовал смесь гашиша с другими наркотическими веществами…
– Ну, и что вы этим хотите сказать?
– Это же очевидно, коллега. Кто-то усиленно пытается нам намекнуть, что Псы или идущие по следу: во-первых, шли по следу Хасана ибн Сабаха; во-вторых, они потеряли суть среди формы, то есть, потеряли след. Хасан ускользнул от Псов, как ускользнул и от…
– А что думает об этом наш гость? – не дал договорить маэстро Улли председатель.
– Я? – удивился Трубопроводов.
– Ради вашего выступления и был созван этот совет.
– Но я…
После этих слов в Трубопроводова вошла неистовая сила Кобылы, и он заговорил, встав и поставив одну ногу на рунический унитаз:
– парвапороваоапа рплп авмвам выфамвыф аыфаааааафы еноенкооен керкрт 6гггг ппувп4цркещшшщ упуууурцерк укцукпкцуим56 выаврывараврыр???????????????????????????? куке ц5676ц 54г65 еёеенне, – откашлявшись, он продолжил, – „…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€‚‚…Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЂ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™… Ќ€… ‚ Џ‘€•€‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ› Ќ€… ‚ Џ‘€•€ЃҐа ќ. ЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ› Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ… ›
Слова сами лились из уст Трубоповодова, сам же он наблюдал за этим, как бы, со стороны. Он чувствовал, что нечто похожее творилось и с Магометом, и с Христом, что вся эта вербальная муть произносилась лишь для того, чтобы, привлекая к себе внимание, создать условия для непосредственного распределения послания. И, если раньше произносимая пророками или богами ахинея ставилась во главу угла, то теперь, с изобретением нечитаемых кодов, истинные откровения будут передаваться на фоне нечитаемых слов, которые есть не более, чем отвлекающая от сути послания ахинея. Во время речи Трубопроводов парил где-то среди бесконечных высот познания, но, как только его уста замолчали, он вернулся в свое обычное состояние, безнадежно забыв всё, что открыла ему Кобыла, как пробуждающийся часто забывает о том, что происходило во сне. Он тоже еще не был готов бодрствовать.
– Что это было? – удивленно спросил председательствующий, когда Трубопроводов сел на свое место.
– Откровение Сивой Кобылы. К сожалению, она говорила нечитаемой кодировкой.
– И что она хотела этим сказать?
– Лишь то, что мы еще не имеем ключа для понимания её слов.
Мелиополис преобразился и стал похож на сказочный город, в котором возможно все. Недавно закончился снегопад, и город был укрыт, почти ещё не тронутым, белым покрывалом. Был легкий мороз без ветра – идеальная погода для прогулки.
Трубопроводов шел по знакомо-незнакомым улицам, позволяя ногам самим выбирать маршрут, и мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Он был в прекрасном настроении, которое, совсем немного, омрачало, разве что, это странное свойство города: казаться знакомым в самых незнакомых местах.
Город словно забавлялся с людьми, создавая впечатление, будто ты знаешь его, как своих пять пальцев. Спроси тебя, и ты готов будешь поклясться, что знаешь каждый камень на любой из ближайших улиц, но, стоит тебя попросить, пусть, даже, в самых общих чертах описать, что находится за ближайшим поворотом, ты не сможешь ответить. Туристы относятся к этому по-разному. Одних это забавляет, других пугает, третьих приходится разыскивать, благо, на каждом углу установлены «Кнопки для потерявшихся», так, что, поняв, что ты окончательно заблудился, достаточно нажать на одну из низ… Местные жители, не способные свыкнуться с необходимостью постоянно помнить об игре города, попросту сходят с ума.
Внимание Трубопроводова привлекла афиша одного из бесчисленных кафе-театров, которыми так богат Мелиополис. Почти всегда кафе-театры – это милые заведения на несколько столиков, с небольшой сценой, на которой проходят нехитрые, но совсем недурные, представления. На афише красными буквами на абсолютно черном фоне было написано: «Закон торжествует». Никакой дополнительной информации указано не было. Почувствовав желание войти внутрь, Трубопроводов толкнул дверь.
Внутри, за любимым столиком, похоже, у неё везде был свой любимый столик, сидела Кобыла. Она самозабвенно курила сигару.
– Ты вовремя, представление начнется буквально через минуту – сказала она, когда Трубопроводов подсел к ней, – это тебе, – указала она на чашку горячего кофе, который принесли, буквально, перед его появлением, – тебя все еще впечатляют подобные штучки? – спросила Кобыла, сдерживая смех.
