Светлана Крушина - Тьма... и ее объятья
— Это какой-то ужас. О, что нам делать, Крис? — простонал Адриен, сжав руками голову. Отчаяние вновь овладевало им и грозило вот-вот захлестнуть с головой. Никогда раньше Кристиан не видел его в таком состоянии. — Что нам делать?
Кристиан вспомнил, с каким мужеством почти век назад приняла юная невеста его признание, и промолчал. Он не знал, что делать. Самой простой и очевидный поступок, который мог совершить Адриен — это позволить Лорене превратить себя в такого же, как она, вампира. Но это едва ли поможет ребенку, да и Адриен может не пережить превращения. Другой возможностью жить без опаски стал бы уход Лорены из клана. Но Кристиан знал, что она никогда не решится на этот шаг без позволения Лючио. А такого позволения он не даст, она же ни за что не посмеет спорить и настаивать. Если Лючио разгневается, он уничтожит ее на месте, превратит в пепел и развеет по ветру. Впрочем, есть вещи и похуже, чем смерть, и они тоже в его власти.
На всякий случай Кристиан спросил:
— Ты не думал о том, чтобы… присоединиться к ее… сородичам? Вероятно, есть способ стать таким же, как она?
О, он очень хорошо знал, что есть! Но он не должен был показывать своей осведомленности, и это было безумно тяжело. В тот день Кристиан еще не знал, что ему придется хранить свою тайну до самой смерти друга.
— Нет! — с неожиданным пылом воскликнул Адриен. — Стать кровопийцей? Никогда.
— Даже ради любви к ней?
— Нет, Крис. Именно потому, что я люблю Лорену, я должен вытащить ее из этой… этой секты, а не увязнуть вместе с ней!
Только тогда Кристиан понял, что до сих пор не уяснил, оказывается, для себя полностью характер друга. Тот мог быть вполне фанатиком.
С того дня жизнь Адриена превратилась в ад. Две идеи безраздельно завладели им: освободить любимую от проклятия, чтобы, наконец, воссоединиться с ней; и не допустить сына до мрачной тайны, скрывающей судьбу его матери. Он совершенно переменился, Кристиан не узнавал его. Его беззаботность и смешливая легкость исчезли без следа, он стал одержим. Больше всего Адриена мучило то, что он не мог посвятить никого в свою тайну, он слишком боялся, что ему не поверят и поднимут на смех. А может быть, признают сумасшедшим и отправят на лечение. Кристиан оказался единственным, кому он доверился, и на чью помощь мог рассчитывать.
Сразу после рождения сына Адриен забрал его к себе, и таким образом ребенок избежал внимания Лючио. Того, казалось, вообще не слишком-то заинтересовал факт рождения ребенка Лореной (его Лореной, ибо он снова стал предъявлять на нее права). Но, вероятно, это было до поры, до времени. Едва ли он мог упустить из виду такой прелюбопытный объект.
Адриен объяснил сыну, что мать его умерла, но так и не показал, где она похоронена. Все, что касалось матери мальчика и ее смерти, стало у них запретной темой.
Сам он продолжал тайно встречаться с Лореной, и устраивал свои встречи так ловко, что подросший сын ничего не заметил и не заподозрил.
Бедная, бедная Лорена! Она была разлучена со своим мальчиком, и лишь изредка, украдкой, могла приходить и смотреть издалека, как он прогуливается с отцом или играет. Должно быть, она проклинала свою вечную красоту и молодость и охотно согласилась бы обменять их на возможность стать обычной женщиной. Она жгуче завидовала Кристиану: ей самой не хватало духу поступить подобно ему и решительно порвать с Лючио и его кланом. Можно вообразить, сколько слез она проливала по ночам!
Адриен жил замкнуто, едва общаясь с коллегами, зато обзавелся многочисленными знакомствами среди вампиров. В этом ему поспособствовала Лорена. Свел он знакомство и с Лючио. После он рассказывал Кристиану, какое впечатление на него произвел глава клана:
— Теперь я понимаю ужас Лорены перед ним. Этот человек, — если только это человек, — так прекрасен, что может, если захочет, сломить любого своей красотой и превратить в своего раба. Понимаешь, о чем я? Самое страшное, что для этого ему хватит одного взгляда. Мужчина перед ним или женщина, это все равно. Когда я говорил с ним, мне хотелось упасть на колени и зарыдать от восторга и ужаса, понимаешь? Я испугался, Крис, по-настоящему испугался. Он обладает невероятной властью над людьми, и может пускать ее в дело, когда ему только заблагорассудится.
— Будь осторожнее с ним, Адриен, — тихо ответил Кристиан. — Он может испробовать на тебе свои чары.
— Я осторожен, — с горечью проговорил Адриен. — Очень осторожен. Но, когда я вижу его, когда он смотрит на меня своими прекрасными, загадочными, темными глазами, — тогда мне так трудно продолжать его ненавидеть…
О силе его ненависти можно было только догадываться. Знал ли Лючио о чувствах, возбуждаемых его персоной? Наверняка. Но к ненависти он успел привыкнуть за свою долгую жизнь (как, впрочем, и к любви, и даже к обожанию) и ничуть на сей счет не волновался.
Иногда, когда Адриен отправлялся на встречу с кем-нибудь из вампирского сообщества, Кристиан шел с ним. Случалось это, впрочем, только тогда, когда он был полностью уверен, что не пересечется с Лючио. Он мог спокойно перенести встречу с любым из старых знакомых, но вид Лючио неизменно пробуждал в его душе целую бурю чувств. Столько лет прошло, а он все не мог забыть ни дружбу, ни братскую любовь, ни смертельную ненависть. Несколько раз, все же, они случайно сталкивались. Лючио неизменно с ним раскланивался с самым светским видом; а если заводил разговор, то совершенно нейтральный, и по темным глазам никак нельзя было прочитать его истинные чувства. Кристиан всегда отмалчивался. Его молчание не удивляло Адриена: он списывал все на эффект, который Лючио производил на людей.
Встречался Кристиан и с Лореной.
Та, наконец, перестала его бояться. Но так уж она была устроена, что то место в ее сердце, где прежде жил страх, не могло пустовать, и оно наполнилось чем-то вроде благоговения. Благоговение было столь сильным, что, если бы Лорена не помнила крепко о своем прежнем страхе, она с радостью принялась бы целовать ему руки. Есть люди, которым непременно нужно преклоняться перед кем-то, и Лорена принадлежала к их числу. Неутихающая любовь к Адриену не мешала ей безоговорочно покоряться воле Лючио и трепетать перед Кристианом. Ее собственная воля была подавлена другими волями, и оставалось только удивляться, что она все еще оставалась цельной. Многие не выдерживали подобного давления: умирали, как невеста Кристиана, или же сходили с ума. Может быть, дело было в том, что Лорена умела хорошо приспосабливаться.
В разговорах с Кристианом она в основном предавалась мечтам о своей жизни с Адриеном в будущем, когда она избавится, наконец, от проклятия и сможет обнять сына. С годами мечты ее отнюдь не тускнели, ибо, как она утверждала, Адриен все ближе подходил к разгадке тайны вампирского существования. Ее слова, хотя она этого и не знала, весьма волновали Кристиана: возможно, не меньше, чем она, он стремился освободиться от постоянно мучившей его жажды, которая за минувшее столетие ничуть не утихла, и распрощаться с проклятой вампирской природой.
