1Уильям Ходжсон - Дом на краю
Они непрерывно проплывали мимо. Меня охватила тревога: шары вызывали у меня все растущее отвращение и ужас. Никаких реальных причин для этого не существовало, тут действовала интуиция.
Некоторые из проплывающих шаров казались ярче остальных. На одном из них вдруг показалось лицо. Судя по очертаниям, человеческое лицо, настолько измученное горем, что я в ужасе не мог оторвать от него глаз. Я не представлял себе, что бывает такая печаль. В незрячих глазах читалась несказанная боль. Потом это лицо уплыло дальше, в окружающий мрак. После этого мне удалось увидеть еще несколько лиц — слепых, полных безнадежной печали.
Со временем и я понял, что оказался ближе к этим шарам. Я встревожился, хотя сейчас боялся этих странных шаров меньше, чем до того, как увидел их печальных обитателей, — сочувствие умерило мой страх.
Затем уже не оставалось сомнений, что меня относит к красным шарам, и вот я уже плыву среди них. Один из шаров устремился ко мне, избежать его было невозможно. Через минуту я уже погрузился в глубокий красный туман. Когда он рассеялся, я в замешательстве увидел безбрежную равнину безмолвия. Она была точно такой же, какой я увидел ее впервые. Я постепенно двигался вперед и снижался. Далеко впереди сияло огромное кроваво-красное кольцо, освещавшее равнину. Тишина была проникнута удивительным одиночеством, поразившим меня, когда я в первый раз увидел равнину в ее истинном свете.
Из красноватого мрака поднимались отдаленные вершины горного амфитеатра, где несказанное число веков назад мне впервые был явлен намек на ужасы, за которым последовало многое, и где, огромная и безмолвная, под взглядами тысячи немых богов, стоит копия моего таинственного дома — дома, который на моих глазах поглотил адский огонь еще до того, как Земля столкнулась с Солнцем и исчезла навсегда.
Хотя я видел гребни гор, подножия их стали видны гораздо позже. Возможно, из-за странной красноватой дымки, покрывавшей поверхность равнины. Как бы то ни было, я наконец увидел их.
Потом я приблизился к ним настолько, что они буквально нависли надо мной. Увидел открывшееся впереди большое ущелье, и меня понесло туда без какого бы то ни было моего участия.
Затем я оказался над огромной ареной. Здесь, примерно на расстоянии пяти миль, в самом центре гигантского амфитеатра стоял дом, огромный, чудовищный и безмолвный. Он нисколько не изменился и выглядел так, словно я видел его только вчера. Толпившиеся вокруг мрачные темные горы неодобрительно взирали на меня в высокомерном молчании.
Далеко справа среди недосягаемых вершин вырисовывался гигантский абрис великого бога-зверя. Еще выше, в тысяче саженей надо мной, виднелась отвратительная богиня, вздымавшаяся в красном сумраке. Слева я различил чудовищную безглазую голову, серую и таинственную. Дальше на высоком склоне виднелся багровый вурдалак — пятно зловещего цвета на фоне темных гор.
Я медленно двинулся через арену. В полете я различал неясные очертания множества других ужасов, населявших высочайшие вершины.
Постепенно я приблизился к дому и, мысленно перенесясь через бездну лет, вспомнил ужасный призрак этих мест. Еще немного, и я понял, что меня несет прямо к огромному безмолвному зданию.
Я впал в некоторое оцепенение, избавившее меня от страха, который испытывал, приближаясь к жуткой громаде, и сейчас я смотрел на дом спокойно — словно человек, наблюдающий бедствие затуманенным взглядом.
Я настолько приблизился к дому, что видел его вплоть до деталей. Чем дольше я смотрел, тем больше утверждался в своих давних впечатлениях относительно полного его сходства с моим. Кроме размеров, я не мог найти отличий.
Оказавшись напротив входной двери в кабинет, я изумился: неподалеку от порога лежал большой фрагмент парапетной плиты, такой же — кроме размера и цвета, — как тот, что я уронил с крыши, воюя с обитателями ямы.
Я подлетел ближе, и мое удивление возросло: дверь была частично сорвана с петель, точно так же, как моя, вдавленная внутрь напором свиноподобных существ. Увиденное заставило меня задуматься, и я начал смутно догадываться, что атака на мой дом может иметь гораздо большее значение, чем мне казалось до сих пор. Помнится, много лет назад, в давние земные дни, я смутно подозревал, что дом, в котором я живу, каким-то необъяснимым образом соразмерен — если употребить знакомое слово — другому огромному зданию далеко, в центре этой ни на что не похожей равнины.
Похоже, мои подозрения были оправданны. Я начал постигать, что нападение, которому подвергся, непостижимо связано с атакой на это удивительное здание.
Неожиданно я перестал об этом думать, с изумлением рассматривая загадочный материал, из которого был сооружен этот дом. Он был — как я упоминал ранее — глубокого зеленого цвета, но сейчас, приблизившись к нему, я заметил, что он слегка переливается — сияет и затухает, подобно парам фосфора, если потереть его рукой в темноте.
Тут я отвлекся, приблизившись к главному входу. В первый раз мне стало страшно, потому что огромные двери сами собой отворились внутрь, и я беспомощно пролетел между ними. Внутри стояла непроглядная тьма. Как только я пересек порог, двери закрылись, оставив меня в этом лишенном света месте.
Какое-то время я висел в воздухе без движения, затем понял, что вновь двигаюсь, но куда, не могу сказать. Внезапно глубоко внизу послышалось бормотание и злорадный визг свиноподобных существ. Все затихло, наступившая тишина была пропитана ужасом.
Где-то впереди отворилась дверь, оттуда проник туманный белый свет, и я медленно влетел в комнату, показавшуюся странно знакомой. Раздался резкий шум, оглушивший меня. Перед взором, как в тумане, поплыла вереница видений. Охваченный смятением, я не сразу обрел способность ясно видеть.
Пеппер
Я снова сидел на стуле в своем старом кабинете. Взгляд мой блуждал по комнате. С минуту у нее был странный, трепещущий вид — неправдоподобный и нереальный. Потом это прошло, и я увидел, что все на своих местах. Бросил взгляд на торцевое окно — штора была поднята.
С трудом поднялся на ноги. В это время послышался легкий шум со стороны двери. Я поглядел в ту сторону, мне показалось, что дверь тихонько затворяется. Присмотревшись, я понял, что ошибаюсь: она была плотно закрыта.
С трудом я добрел до окна. Солнце только поднималось, освещая задичавшие сады. Наверное, с минуту, я стоял и смотрел, затем, в замешательстве, провел рукой по лбу.
Вдруг из путаницы мыслей выделилась одна, я быстро обернулся и позвал Пеппера. Он не отреагировал, и я похромал через комнату, охваченный внезапным страхом. Я пытался произнести его имя, но с губ не сходило ни звука. Я нагнулся, сердце мое колотилось: он лежал в тени стола, и, стоя у окна, я не мог различить его отчетливо. Теперь, нагнувшись, я только вздохнул. Пеппера не было, вместо него лежала небольшая продолговатая кучка серого, похожего на пепел праха.
