Рэйчел Кейн - Последний вздох
— Я… не думаю что я понимаю, — сказал он.
— Нет. Нет, ты не понимаешь. — Я втянула в себя воздух, и медленно выдохнула, воспоминание о потребности в воздухе. Кровь вампира не бежала в жилах, как было с кровью человека — она скользила, холодная и спокойная, никогда не беспокоящая всплесками эмоций. Я не заметила этого, своевременно. — У нас есть враги. И эти враги из рода вампиров, того, которым требуется вода для выживания. В древнем языке оба наши вида назывались «драги», вампиры: мой вид управлял землей, а их управлял морем, и мы никогда, никогда не жили в мире. Я привела нас сюда, чтобы быть в безопасности. Теперь морские драги нашли нас. Они здесь. Они собираются вокруг нас, как кружащая стая волков. У нас есть только один выбор, если мы хотим выжить.
Я отвернулась от окна и повернулась к ним, к этим двум самым обремененным ответственностью за безопасность людей Морганвилля. — Вампиры должны бежать, — сказала я им. — Далеко и быстро. Мы не можем ждать, и мы не можем спасти тех, кого уже забрали. Мы должны выбраться, потому что невозможно бороться с морскими драгами. Мы боролись, однажды, во время войны, которая потрясла мир. И они уничтожили нас.
Я увидела жадную искру света в глазах Ханны Мосес, быстро скрытую — Мэр Морелл скрыл это лучше, но все еще узнаваемо. Свобода, думали они. И они были правы в этом, но не в том смысле, как они понимали. — Так… вы покидаете Морганвилль, — медленно повторил Моррелл. — Все вы. Когда?
— Как можно скорее, — сказала я ему. — Мы слишком долго уже задержались. — Я подошла к столу и нажала на кнопку еще раз. — Оливер?
— Ничего, мадам, — сказала Биззи. — Звонки проходят, но переключаются на голосовую почту. Я проверила «Встречу» и его дом. Нет никаких признаков его присутствия.
Я почувствовала, как вселенная дрогнула вокруг меня, и медленно опустилась на мой стул. У меня появился привкус соли и пепла. Оливер никогда не отключал свой телефон, не теперь. Он ответил бы. Он никогда не скрылся бы из виду, не по собственной воле.
Он пропал. Еще одна возможность отнята у меня, еще одна часть моего мира удалена. Драги отнимут его у меня по кусочкам, пока не останется ничего, кроме этих людей, смотрящих на меня с фатальным сиянием надежды в глазах.
Сейчас я была одинока. Уязвима.
— Мадам? — Я оставила переговорное устройство включенным. — Мадам?
— Мирнин, — сказала я. — Найди Мирнина. Скажи ему, чтобы не покидал свою лабораторию. Скажи ему, чтобы собрал всё необходимое в рамках подготовки к отъезду. Биззи, в своем столе ты найдешь черную связку. Сломай печать и следуй инструкциям. Ни в коем случае не покидай свой стол, пока все не сделаешь. Ты поняла?
— Да, мадам. — Она звучала любопытной, но не потрясенной. Пока нет. Интерком отключился.
Теперь, это было сделано. Я отпустила тормоз, и теперь поезд будет неуклонно нестись, не важно, что может произойти.
Я почти забыла о Морелле и Мосес, но они все еще стояли там, глядя на меня. Я ненавидела их в этот момент за их человечность, их пульс, их безопасность. За надежду в них. За то, как их пальцы сплетались вместе, в тайном обещании любви, которое, как они думали, никто не мог увидеть.
Так много потеряно сейчас. Так много.
— А что вы хотите, чтобы мы сделали? — сказал Ричард Морелл. Четвертый из его семьи, занимающий этот пост, и, во многом, он был лучшим из них. У его семьи были гнилые корни, но, вопреки всему, она произвела это крепкое, здоровое ответвление.
А Ханна Мосес… долгой историей ее семьи здесь также гордились. Она уехала сражаться в далекой войне, и вернулась к нам. Она обладала силой, мужеством, верностью и умом.
Я горевала по этому.
Я вдохнула, как раз, чтобы наполнить свои легкие, чтобы сказать. — Мне нужно, чтобы вы доставили послание людям Морганвилля, — сказала я. — Приведите их на Площадь Основателя завтра в сумерках. Я дам вам свободу, поскольку мы уезжаем.
Я не могла смотреть на них сейчас. Вместо этого я сосредоточилась на бумагах, переданных мне Ханой — бессмысленные отчеты, мир, который уже закончился.
Они пробормотали свои прощания, и я не обернулась, чтобы посмотреть им вслед.
Я услышала как закрылась дверь и я была одинока.
Так сильно, сильно одинока.
Глава 10
Клер
Мир исчез, но что-то удерживало ее. Это было похоже на веревку, тонкую, невидимую веревку — она покачивалась на ней, как шарик на веревочке, потерянный в ночном небе. Я мертва. Эта мысль пришла к ней, но она действительно больше не знала, что это значит. Если бы вы были мертвы, вы не должны были бы знать, что вы мертвы. Вы просто были или не были, как кошка Шредингера.
Я — кот в коробке с ядом. Кот может быть жив. Кот может быть мертв. Вы не можете сказать, пока не откроете коробку. Неопределенность.
Забавно, как физика не уходила, когда вы были убиты.
Клер показалось, что она не должна чувствовать ничего, но она чувствовала… тепло. Убаюканная, словно в чьих-то руках. В безопасности.
Кромешная темнота понемногу изменялась, до темно-серого, а затем до бледной тени. В тени появились размытые предметы, заострились, стали реальными, когда она сосредоточилась. Это походило на просмотр старой черно-белой телепередачи, только она была в эфире.
Она стояла в гостиной Стеклянного Дома, и одновременно, она лежала на полу, ее голова повернулась в сторону, руки раскинуты в стороны. Ее волосы закрывали лицо. Ее глаза были открыты.
Это была прежняя Клер. Прежняя Клер лежала там мертвая.
Новая Клер стояла над ней, чувствуя себя немного странно из-за всего этого, но не… не печальной. Не испуганной. Просто заинтересованной. Кот в коробке, подумала она. Я — и то и другое одновременно. Мирнин был бы очарован.
Теперь она слышала что-то. Слабый гул, как электричество… нет, вибрация. Клер сосредоточилась на ней, и поняла, что это был голос.
Это был голос Евы, становящийся слышным, когда она спускалась по лестнице. Приглушенный, потому что она растирала голову полотенцем. — …действительно, выливаясь там, — говорила она. Голос Евы изменился, но по-прежнему был узнаваем. Он звенел и эхом отражался здесь, в этом не-месте, которое заняла Клер. — Я не думаю, что это ослабеет в ближайшее время. Мальчики должны вернуться через пару минут, они не ушли слишком далеко. — Она добралась до основания лестницы, и позволила полотенцу соскользнуть вниз, повесив его на шею. Она несла еще одно, аккуратно сложенное. — Клер? Ты на кухне? Захвати Колу для меня!
Ева пошла в том направлении, и Клер подумала «Мне так жаль». Это будет тяжело. Очень тяжело.
