Алекс Флинн - Зачарованный
Мэг поворачивается к покрывшемуся солнечным румянцем океану, и я понимаю, что она не пойдет со мной.
Секунду я размышляю, стоит ли уходить, но потом осознаю, что Мэг права. Эти минуты ничего не решат. Мы обошли тридцать отелей и можем продолжить позже. Будем надеяться, что семейство Стефан останется еще на одну ночь.
— Конечно, — говорю я. — Давай останемся и посмотрим.
Я видел много закатов в Саут-Бич, было очень красиво. Но на площади Мэллори все по-другому. Наверное, это из-за разницы в широтах или из-за каких-то веществ в атмосфере. Или, может, как поет Джимми Баффет, дело в изменениях в подходах — здесь мы наблюдаем за этим процессом осознанно. Солнце тут кажется краснее. Оно окрашивает небо не только оранжевым и розовым, но еще пурпурным и золотым. Мэг протягивает мне руку, и я беру ее. Толпа вокруг замерла. Почти ничто не шевелится, только треугольники парусников раскачиваются на фоне горизонта. Свет, исходящий от воды, превращает мир в картину, а не в банальную отпускную открытку.
— Я как-то слышала одну историю, — прерывает молчание Мэг. — Мадам Помпадур — это фаворитка Людовика Пятнадцатого…
— Ну, это все знают.
Хотя я на самом деле впервые слышал.
— Ладно, не важно, так вот — она была большой модницей, и однажды сапожник доставил ей великолепную пару шелковых туфель. Конечно, мадам Помпадур была в восторге. Но только лишь она сделала в них несколько шагов, как туфли развалились на части. В ярости фаворитка послала за обувщиком. Когда он увидел, что осталось от его красивых босоножек, то развел руками и сказал: «Но, мадам, вы, наверное, в них ходили».
— Ха! Это хорошо! Почему ты об этом вспомнила?
— Ой, трудно сказать… Мне кажется, многие хотят иметь такую обувь, которую потом не смогут носить.
Я понимаю, что она говорит не об обуви в прямом смысле этого слова, а обо мне и Викториане. Я смотрю на Мэг, но она отводит взгляд. За нами парень с гитарой начинает петь «Кареглазую девушку». Я вспоминаю вчерашний вечер на Эмпайр-стейт-билдинг, когда почти поцеловал Мэг. Она всегда была моим лучшим другом. Мы вместе делаем уроки. Мэг — модель для моей обуви, и она слушает, когда я взахлеб рассказываю ей о своих мечтах. Разве это не любовь? У неба странный лавандовый оттенок, и я наклоняюсь к Мэг.
И тут краем глаза я замечаю ее. Зиглинду. Ведьма снова красивая, как когда была Нориной, хотя по-другому. Но я все равно знаю, что это она. Зиглинда разглядывает толпу. Она знает о рыжеволосой? Нет. Ее голова опущена вниз — ей нужна лягушка! Ведьма знает, что принц тут! И если она меня заметит, будет катастрофа. Зиглинда может снова взять меня в плен, чтобы выкачать информацию. Или может захватить Мэг. Я не позволю ей этого сделать.
Я вытаскиваю из рюкзака мантию и накидываю ее на нас.
Мэг испугана.
— Что ты…
У меня нет времени объяснять. Я шепчу название первого места, которое приходит на ум.
— Хочу оказаться на кладбище Ки-Уэста.
Мгновение спустя я сижу на склепе с надписью:
Я же говорил вам, что был болен.
Б. П. Роберте 17мая 1929 — 18 июня 1979
Мэг читает эпитафию и смеется.
— Хорошее напоминание! — Она сжимает мою руку под мантией. — Почему мы здесь?
— Я увидел ее.
— Тэссу? Я думала, ты хотел…
— Не Тэссу. Ее. Зиглинду. Ведьма была на площади Мэллори. Она знает, что лягушка там. Поэтому мне пришлось срочно перенести нас оттуда.
Мэг смотрит по сторонам. На кладбище почти никого нет — наверное, потому, что все сейчас наблюдают за закатом. Нас окружают осыпающиеся надгробные памятники, некоторым из них более ста лет. В углу кладбища мавзолеи, что-то наподобие больших домов для мертвых. Они напоминают мне о Доме с призраками в Диснейленде.
— Но зачем именно сюда? — спрашивает Мэг.
— Первое, что пришло в голову. Мы с мамой как-то были тут. Ходили на экскурсию «Мир привидений».
Мэг не выглядит такой уверенной, как обычно, и снова оглядывается. Несмотря на летнюю жару, я чувствую, как она дрожит под мантией. Поэтому ее следующие слова меня не удивляют.
— Это место на меня наводит жуть. Может, пойдем проверим, нет ли тут поблизости каких гостиниц?
— Хорошо.
Я складываю мантию в рюкзак, но оставляю молнию приоткрытой. Мы направляемся к главному входу.
— Ты знаешь, здесь однажды обокрали могилу, — говорю я, хотя Мэг уже и так в ужасе — или, может, как раз поэтому.
Она старается не обращать на меня внимания.
— Знаешь? — повторяю я.
— Тьфу, перестань!
— Так вот — один старик, он был графом или кем-то в этом роде, однажды влюбился, а его невеста умерла. Ее похоронили тут в одном из мавзолеев, и однажды ночью…
— Не слушаю! Не слушаю!
— Он вломился туда и выкрал ее тело. Потом одел труп в свадебное платье и так и держал.
— Прекрати! Разве она не пахла?
— Наверное, — пожимаю я плечами, — он заменил большую часть кожи воском.
— Я тебя ненавижу.
Мэг убыстряет шаг, но не может бежать, потому что тут множество крошечных детских надгробий, какие часто бывают на старых кладбищах.
— Да ладно, это романтическая история. На самом деле… — Я делаю паузу.
— Что?
Мэг замирает прямо перед одним из склепов. Солнце уже почти село. Я догоняю ее.
— Что на самом деле? — спрашивает она.
— На самом деле эта девушка была погребена прямо… здесь!
Я сильно сжимаю руку Мэг. Она визжит и вырывается, потом мчится изо всех сил прочь из этого сумрачного места. Немногочисленные туристы цыкают на нас, чтобы мы не нарушали серьезность атмосферы. Я смеюсь и бегу за ней.
Когда мы достигаем ворот, я замечаю нечто, что заставляет меня открыть рот.
Это дом, а точнее, пансион. Называется «У Каролины». Старое здание с жестяной крышей такого ослепительно-пурпурного цвета, что я вижу ее почти в полной темноте. Но не это привлекает мое внимание. Мой взгляд останавливается на вывеске, которая гласит:
ДОМ КОРОЛЯ КИ-УЭСТА
А внизу более мелко:
Фэнтези-фест 1980
— Мэг! Подожди! Посмотри!
— Я не буду смотреть. И не буду ждать. Я не люблю кладбища.
Это не кладбище. Это дом короля Ки-Уэста. Нам надо туда пойти. Я обещал лебедям…
Глава 37
Но король так часто отлучался на свидания со своими милыми детушками, что королева стала обижаться на него.
Братья Гримм. Шесть лебедей— Простите, — говорю я женщине, которая открывает дверь, — вы Каролина?
Она практически ровесница моей мамы, высокая и худая, с необычайно длинной шеей. Может, она действительно сестра лебедей?
