Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды
А посему мы отвергли эту теорию.
Меня больше не удовлетворяла сама идея селекции. Несомненно, в основе этой неудовлетворенности лежала моя нетерпеливая натура. Я хотел результатов немедленно, а не через несколько поколений. Но еще более важной оказалась непредсказуемость генетического скрещивания, представлявшаяся непреодолимым барьером.
Позволь преподать тебе азы генетики. Каждая клетка человеческого организма диплоидна, это означает, что она имеет 46 хромосом. Сочетание и расположение генов в этих хромосомах образует генотип, который в свою очередь определяет фенотип, физические проявления этих генов: имеются в виду физические характеристики каждого индивида — пол, цвет кожи, телосложение, в известной мере даже свойства натуры. Если бы наличия одного гена было достаточно для того, чтобы создать суперсолдата, не возникло бы никакой проблемы: евгеника дала бы нам высокий процент успеха.
К сожалению, дело обстоит иначе. Фенотип суперсолдата может появиться только при наличии очень специфического и чрезвычайно сложного генотипа, определяющего такие характеристики индивида, как крупный скелет, сильная мускулатура, подвижные мышцы, быстрые рефлексы, высокий болевой порог, послушный и в то же время агрессивный характер и так далее.
Это означает, что становится неприглядной сама идея селекции. Мы, млекопитающие, размножаемся путем соединения женской половой клетки (яйцеклетки) с мужской половой клеткой (сперматозоидом). Каждая половая клетка гаплоидна; это означает, что она имеет только 23 хромосомы (половину нормального набора). Соединившись, они образуют совершенно новую диплоидную личность с 46 хромосомами. Трудность для нас, будущих селекционеров, состояла в том, что, когда диплоидная клетка распадается на две гаплоидные половые клетки, мы не можем контролировать, какие гены попадут в каждую из них. Это беспорядочный (случайный) процесс. Поэтому возможно всякое. Это чудесная возможность дать человеческому роду почти бесконечное разнообразие в пределах параметров нашего вида, таким образом позволяя нам приспосабливаться к различной среде и разным обстоятельствам. Но это создает адские трудности для всякого, кто пытается многократно воспроизводить один и тот же генотип и фенотип.
Вот тебе наглядный пример: давай спарим гунна Атиллу с Жанной д'Арк. Мы могли бы получить сильного, смелого, свирепого идеального солдата. Или анемичного бухгалтера весом в 98 фунтов. У Атиллы и Жанны, независимо от того, насколько они сильны, смелы и агрессивны, в хромосомах могут таиться рецессивные гены анемичного бухгалтера, и, если мы возьмем у каждого из них гаплоидную половую клетку с большим числом генов анемичного бухгалтера и спарим их, мы можем получить такого бухгалтера. Соединение любых случайных половых клеток каждого из них может привести к возникновению чего угодно между двумя этими крайностями. Перевес может быть в нашу пользу при тщательном изучении родословного древа, но в любом случае это остается случайностью, как в азартной игре. И поскольку люди не плодятся, как мыши или кролики, потребуется много поколений, чтобы вывести армию суперсолдат.
Требовалось найти способ переносить желаемый генотип нетронутым из одного поколения в другое (и слово нетронутый имеет здесь первостепенное значение). Другими словами, мы должны были найти метод сотворения двойняшек, тройняшек или любого числа близнецов в поколении, следующем за тем, с которого начали.
Нам требовалось создать серию существ, генетически идентичных своему родителю. (Обрати внимание на единственное число.)
Если хочешь, клонов.
Мы должны были найти способ произвести на свет бесполым путем человеческое существо, человека-клона.
Теперь, когда отвлекаешься от азарта тех поисков и рассматриваешь эту затею без лишних эмоций, она представляется пугающей. Но в ту пору мы с Дерром были целиком захвачены азартом. Нами двигала страсть и пыл первооткрывателей. Нас ничто не пугало. Проблемы этики и чувство ответственности не волновали нас.
Единственным волновавшим нас вопросом было «как это сделать».
Выращивание культуры тканей исключалось. Человеческий организм — сложная система, состоящая из множества различных тканей. Мы не могли выращивать отдельные органы, а потом собирать их воедино на манер современного Франкенштейна… Нам нужен был способ побудить человеческий яичник образовать яйцеклетку с диплоидным, а не с гаплоидным ядром. В результате путем девственного размножения появится клон, но только женского пола. Однако будет положено начало. И вот случайное замечание Дерра толкнуло нас на верный путь: «Очень плохо, что мы не можем взять яйцеклетку и поместить в нее нужный нам генотип».
Это был один из редких моментов взаимного озарения. Вы удивленно смотрите друг на друга, вскакиваете на ноги, бегаете по комнате и, как безумные, выкрикиваете различные идеи. Так было с Дерром и со мной.
Оглядываясь сегодня назад, я думаю, что мы действительно лишились рассудка.
Но это было восхитительное безумие. Нет слов, чтобы описать охватившее нас возбуждение. Я не променял бы то незабываемое время ни на что на свете. Нас обоих охватило чувство «всеспособности». Не знаю, есть ли в словаре такое слово, но если нет, его надо придумать.
Мы чувствовали, что стоим на пороге чего-то эпохального, что совсем близко от наших ищущих рук лежит разгадка тайны творения.
И эта разгадка принадлежит только нам двоим. Именно это обстоятельство было особенно волнующим. Только Дерр и я владели Великим открытием. С нами, конечно, работали лаборанты, но задачи каждого из них были узко ограничены. Мой трехэтажный городской дом мы частично превратили в две лаборатории. Одни сотрудники работали в лаборатории на третьем этаже, другие — в лаборатории в подвале. Только мы знали цель отдельных исследований. Результат в целом представлял собой нечто значительно большее, чем сумма его отдельных частей.
Мы начали с малого, стали искать водяную яйцеродную рептилию с достаточно большими яйцами. Мы остановились на земноводных. Это была идея Дерра. Он учился в Европе, где для опытов часто используются лягушки. Мы приобрели большой запас лягушек — зеленых и чисто белых альбиносов. Можно было приступать к работе.
После многих проб и ошибок мы разработали технику удаления гаплоидного ядра из яйцеклетки зеленой лягушки и замены диплоидным, взятым из клетки альбиноса. Теперь вся генетическая информация из лягушки-альбиноса находилась в яйцеклетке зеленой. В известном смысле эта яйцеклетка была оплодотворена. После многих неудач и срывов нам наконец удалось получить то, что мы хотели. Вскоре мы были буквально завалены белыми головастиками.
